Экономя место и сокращая дистанцию, перейду прямо к сути: вопрос о готовности или неготовности Украины признать в какой-либо форме, временно или постоянно, отторжение Россией аннексированных территорий стал камнем преткновения в отношениях Зеленского с Западом, в то время как никем при этом не доказано, что такое признание может обеспечить и тем более гарантировать Украине мир и безопасность, пишет политолог Владимир Пастухов.
Зеленский оказался зажат между двух «стенок» - «внешней», где от него требуют сдачи позиций для «прекращения войны», и «внутренней» - партией войны, которая сегодня стала его единственной политической опорой и которая требует продолжения войны до поражения России, реального или мифического, символическим выражением которого считается возвращение к границам 1991 года.
Сейчас Зеленский пытается пройти между струй, как можно дольше сохраняя «стратегическую неопределенность» как по «территориальному вопросу», так и по вопросу любого возможного прямого контакта с Москвой на иных условиях, чем капитуляция Кремля вообще, поскольку такая «неопределенность» является залогом его политического выживания.
На самом деле никакой неопределенности нет, а есть талантливая антреприза. По моему мнению, - которое, конечно, субъективно и основано на догадках, - де-факто Зеленский давно ведет с союзниками торг о гарантиях в случае перемирия, но де-юре этот торг называется «планом победы», чтобы не спугнуть «партию войны». Это выглядит немного как дипломатическая шизофрения, но в условиях психоза войны такое поведение нормально.
Я не стал бы впутываться в эту историю (себе дороже), если бы не два обстоятельства. Во-первых, я считаю, что антреприза («да» и «нет» не говорю) не может продолжаться вечно, - у любого шоу есть антракт и финал, - и в тот момент, когда в зале включат свет, дискуссия в партере и на галерке пойдет с утроенной энергией, поэтому лучше провести ее заранее и организованно. Во-вторых, - и это самое главное, - вопрос о судьбе оккупированных территорий лишь косвенно связан, если вообще как-то связан, с вопросом о перемирии.
Как по мне, так никто не доказал еще, что для Путина целью войны является захват территорий, и что он готов прекратить огонь в обмен на признание его прав на эти территории, да и говорит он прямо противоположное. Для него эта война – за «советское наследие», то есть за повышение геополитического статуса России, за новый передел мира. Если он ее проиграет, то он, конечно, утрется и территориями разрушенного Донбасса, но только в том случае, если проиграет.
Установление контроля над территориями юго-восточной Украины не было причиной войны и тем более не является причиной, по которой Кремль будет готов ее прекратить. Он ее прекратит только в том случае, если его «танк» сядет днищем на противотанковый натовский ёж (то есть если реальная сила противодействия агрессии станет равна силе самой агрессии).
Территории Донбасса и окрестности - для Москвы не более чем отступное, позволяющее не допустить развития революционной ситуации в России вследствие тотального поражения (а недостижение реальных первоначальных целей войны – это и есть поражение для Путина, которое ему придется маскировать под победу) и возможность не применять ядерное оружие и другие суицидальные средства спасения своей власти.
Подводя итог, позволю себе сформулировать вывод следующим образом. Территориальные уступки не являются ни предлогом, ни способом, ни гарантией прекращения огня и заключения перемирия с Россией. Таковыми могут быть лишь внятные силовые контрмеры, которые убедительно продемонстрируют Путину, что достижение им первоначальных целей этой войны нереально. Тот, кто думает иначе, - наивный романтик. В этом смысле часть риторики «плана Победы» Зеленского я поддерживаю. Кулак у носа и ров с крокодилами – вот единственно работающая формула мира в Европе, пока в России сохраняется путинский режим. Но это ничего не говорит нам о судьбе оккупированных территории.
Должна ли Украина продолжать терять лучших людей и подрывать свою экономику в попытках «любой ценой» вернуть захваченные территории, если вопрос о гарантиях безопасности будет решен? Действительно ли это та историческая задача, которая «стоит мессы», к сожалению - заупокойной?
Иными словами, должна ли Украина при выполнении «обязательной программы» - двух ранее названных условий («кулак» и «ров»), - продолжать стремиться выполнить «программу максимум» (скорее всего, невыполнимую на данном отрезке истории, если Запад прямо не вступит в войну на стороне Украины – а он не вступит), включающую освобождение оккупированных территорий и нанесение стратегического поражения России?
Или же Украина может отложить решение этой исторической задачи «на потом» (либо вообще отказаться от ее решения в перспективе), сохранив людские и материальные ресурсы (простите - человеческие жизни и остатки экономической инфраструктуры), сосредоточившись на обустройстве «корневой Украины», которую все же удалось отстоять героическими усилиями всего украинского народа, хоть и ценой невероятных жертв?
По этому вопросу в украинском обществе нет сегодня единства. Эмоционально для народа, который вырос на довженковской «Земле», очень трудно принять этот кажущийся унизительным компромисс. Но постепенно растет число и тех, кто думает, что эта овчинка не стоит выделки собственной шкуры, а главное для Украины - в сохранении и приумножении того, что удалось сберечь.
В любом случае, украинское общество достойно того, чтобы вопрос был обсужден открыто во всех своих сложных деталях и обе стороны выслушали спокойно друг друга без обвинений в «зраде» и непатриотизме, придя осмысленно к разумному консенсусу, каким бы он ни был. Идея всеукраинского референдума в этой связи становится все более технологическим политическим решением.
Позволю и я себе внести лепту в эту дискуссию. Тот, кто знаком с моей публицистикой, знает, что я в этом вопросе достаточно последователен. В 2014 году я опубликовал книгу «Украинская революция и русская контрреволюция». Тогда многое трудно было предвидеть, но одной из основных идей книги был тезис о том, что попытки силой удержать Донбасс вступают в прямое противоречие с целями «революции достоинства».
Тогда я обосновывал это тем, что эти попытки ведут к полномаштабной войне, а война – не лучшее время для реализации идеалов свободы и демократии. Сегодня у меня аргументов добавилось. Все упирается в суть «революции достоинства», а она была вовсе не в деколонизации, а в европейском выборе украинского народа, что, как говорят в Одессе, две большие разницы. Можно успешно деколонизироваться и остаться все в той же Азиопе, в которой был прежде, но на правах суверенной ее части. Дело же тогда было не в этом.
Смысл выбора украинского народа тогда понимался как выбор иного цивилизационного пути, как выбор в пользу других ценностей и принципов. С высоты сегодняшнего дня можно констатировать, что, если это и был выбор большинства, то все равно явно не всех. Значительная часть украинского народа хотела вернуться в комфортный СССР. Именно по этой линии, а не по крови или языку шло основное разделение.
Проблема не в том, что в Крыму или в Донбассе жили «русские», а в том, что там большинство было за теми, кто хотел вернуться в традиционное советское прошлое. Пока Россия, по крайней мере, на словах, демонстрировала приверженность европейскому курсу, а Украина, наоборот, двигалась, особенно при Януковиче, в противоположном направлении, их все в Украине устраивало. Но, когда роли поменялись, их стало вдруг рвать на «историческую родину».
Юго-восток Украины – это украинская Вандея. И даже если ценой невероятных усилий и жертв Украина сейчас добьется возвращения контроля над этими территориями, вместе с ними она получит и все старые проблемы, которые отодвинут на десятилетия реализацию сделанного украинским народом выбора в пользу европейского пути развития. И да, это элемент гражданской войны, но с социальным, а не этническим подтекстом.
Добро пожаловать в реальность!