В 2020 году Диана Лавринович специально вернулась в Беларусь, чтобы участвовать в воскресных протестах. Увидев первые фото сильно избитых протестующих, она поняла, что не может оставаться в стороне. В 2023 году она приехала в Беларусь, чтобы заменить паспорт. На следующий день ее задержали.
Проект «1906» пообщался с девушкой.
«Успокаивал тот факт, что на родине меня никто не искал»
— На очередные псевдовыборы я пошла в белорусское посольство в России. На тот момент я уже несколько лет жила и работала в Москве. Помню, как меня поразила очередь: показалось, будто она растянулась на несколько километров. Белорусы заняли весь Китай-город.
Девушка простояла в очереди с 12 часов утра, а зайти в посольство смогла почти что перед закрытием — ей посчастливилось попасть в число последних избирателей, которых пустили на участок. Очередь за Дианой была все еще большой. Она даже подумала, что сотрудники посольства специально тормозят процесс, чтобы не все успели отдать свой голос.
О том, что на родине происходило дальше, девушка узнала из новостей.
— Я увидела снимки избитых и покалеченных мирных протестующих и поняла, что не имею права оставаться в стороне. Первые дни я выходила с плакатом к посольству — надеялась привлечь внимание общества, СМИ к происходящему в Беларуси.
Потом Диана оформила на работе отпуск и поехала в Минск, чтобы участвовать в протестах вместе с другими белорусами, чей голос украли. Она регулярно приезжала в Беларусь почти до конца ноября 2020-го. Потом Диане показалось, что все затихло, и она решила вернуться весной — надеялась на новый этап протестов.
— Я приехала на День Воли 25 марта и была очень разочарована. Подумала, что поставила для себя точку в этой истории и вернулась в Москву.
В 2023 году у девушки заканчивался срок действия паспорта. Говорит, что перед этим ее друг обращался в посольство с аналогичным вопросом и ему ответили, что за паспортом нужно ехать в Беларусь. Диана решила, что другого варианта нет, и собралась съездить в Минск.
— Конечно, я читала новости и знала об ужасных задержаниях. Но меня успокаивал тот факт, что на родине меня никто не искал: милиция не приходила к моим родным, не разговаривала с соседями. Поэтому я наивно поверила в то, что не интересна властям. В тот момент на границе России и Беларуси стояли какие-то блокпосты — пограничники сканировали лицо, проверяли документы. Ко мне никаких вопросов не было, поэтому я вообще расслабилась.
Одним из своих лучших решений Диана считает то, что она в первый же день сдала все свои документы на замену — в будущем это сэкономило ей много времени. Потому что на следующий день за ней уже пришли.
«Поспешно натянула бабушкину ночнушку в розовые цветочки»
— Я проснулась дома у бабушки. Она говорит: «Пойду сейчас сделаю для тебя ключ». Где-то через 15 минут кто-то начал стучать в дверь. Я увидела двух мужчин — мне показалось, что они были в оранжевой одежде, поэтому я решила, что это кто-то из ЖЭСа. Подумала, что мне открывать смысла нет — пусть ждут бабушку.
В дверь стучали без перерыва. Диана удивлялась настойчивости наглых коммунальщиков. И даже когда стало понятно, что дверь уже начали выламывать, девушка гнала от себя мысли о задержании.
— Когда попадаешь в такую ситуацию, то до последнего думаешь: «Ну нет, это не за мной». Сейчас смешно вспоминать, но я стала звонить в милицию: «Мне двери ломают, кричат, что милиция!» Они говорят: «Мы никого не отправляли. Прислать к вам наряд?». Я понимаю, что стою голая, потому что вообще собиралась пойти в душ. Поспешно натягиваю на себя трусы и бабушкину огромную ночнушку в розовые цветочки — она первой попалась мне под руку. Я схватила перцовый баллончик и закрылась в ванной.
Диана говорит, что теперь понимает, насколько нелогичным было ее поведение. Это время можно было потратить, например, на то, чтобы спрятать телефон или предупредить близких. Но от ужаса ей хотелось только скрыться самой.
Во время задержания сотрудники ГУБОПиКа кричали на Диану, обзывали фашисткой, таскали по полу лицом вниз. Требовали отдать телефон. Но девушка отказалась.
— И тут один говорит коллеге: «Неси тогда пакет». Я поняла, что сейчас меня начнут душить. А в голове мысли: «Ничего себе! Я попала в те новости, которые читала».
Но, к счастью, этого не произошло. Губопиковцы сами заметили телефон, который лежал на видном месте.
— Первая административная статья, которую на меня повесили, связана с распространением фашистской символики. Губопиковцы увидели на холодильнике магнитики из Индии — на них была индийская свастика — и стали кричать «Вот почему ты фашистка!». Потом они показали мне мою картинку во «Вконтакте»: года четыре назад я сфотографировала свою кошку — она смешно вытянула лапку и зевала. Я прифотошопила ее на трибуну, дорисовала свастику и написала «Китлер». Для меня было совершенно очевидно, что это абсолютно антифашистская шутка. После этого стали показывать мои фото с протестов — а их было много в разных СМИ. Да и на моей странице они были.
Диане разрешили надеть только лосины и очень короткий спортивный топик, но сказали, что она может взять с собой белье и необходимые лекарства (некоторые препараты девушке нужно принимать на постоянной основе). Ничем из этого в итоге пользоваться не разрешили.
— Меня посадили в бусике на пол и сразу направили на лицо камеру, начали допрашивать. В ГУБОПиКе ко мне водили разное начальство — похвастаться, кого задержали. Конечно, было много нелепых комментариев по поводу моей внешности, политических взглядов.
Видео с Дианой силовики смогли записать только с пятой попытки: так как сначала она пыталась объяснить свои поступки, но отстали от девушки только после того, как она слово в слово озвучила текст ГУБОПиКа о влиянии «деструктивных телеграм-каналов».
19 человек в двухместной камере
Первый суд присудил Диане восемь суток. Отбывала она их в ЦИП на Окрестина в первой «политической» камере.
— Когда открыли дверь, я обалдела. В крохотном помещении (эта камера должна быть двухместной) было восемнадцать человек — я зашла девятнадцатой. Практически все были политическими, кроме трех: одна девочка просто поссорилась с кем-то из сотрудников, и ее отправили к нам «на перевоспитание», а еще две мои соседки были бездомными — знаменитая Алла Ильинична, которая там видимо постоянно живет, и женщина с алкогольным делирием. Вот последняя вела себя неадекватно — она бросалась на всех.
Спать в камере было в принципе невозможно. Разместиться все могли, только если на двухъярусных нарах лягут четыре человека. Диана называет тех, кто шел туда, героями, она сама попыталась одну ночь поспать на железных прутьях без матраса и поняла, что не выдержит. А те, кто ложился на пол, могли лежать только боком — иначе места не хватало. Кроме того заключенных обязательно будили два раза ночью. А дважды в день им стучали в камеру и напоминали, сколько нужно будет заплатить за жизнь на Окрестина.
Восемь суток закончились. Диана мечтала лишь о том, чтобы ее отпустили хотя бы на день домой — чтобы иметь возможность принять душ, так как на Окрестина это не позволяли. Но когда ей запретили заправить шнурки в кроссовки, девушка поняла, что это не конец истории.
Диану вывели на улицу, посадили в машину и пояснили, что с этого момента она задержана уже по уголовной статье. Ее перевезли в ИВС, где девушка провела еще десять суток.
— Зато мне наконец вернули мое белье. Мыть его приходилось в мусорном ведре, нам на камеру давали маленький кусочек хозяйственного мыла.
«Увезли в больницу, угрожали вырезать пирсинг»
Диане было сложно из-за необычной внешности. Каждый из сотрудников ЦИП и ИВС считал своим долгом пошутить над ее пирсингом и «рожками».
— Я каждый день слышала «Сейчас принесу клещи, все повырываю», «А если тебе в***ать по голове, они внутрь улетят?». Однажды не выдержала и спросила: «У вас что, один мозг на всех?»
Девушке угрожали, что отправят вырезать пирсинг. И однажды действительно увезли в больницу.
— У меня получилось отстоять почти весь свой пирсинг — говорила, что ничего не снимается. Только из пупка согласилась достать. Пирсинг в сосках, щеках, носу и «рожках» я отвоевала. Конечно, за все это мне везде досталось. Система не любит таких, как я. И вот привезли меня в больницу. Я испугалась, думаю: «Неужели действительно начнут вырезать?!» Но конвоиры не поняли вообще, чего от них ждет начальство и зачем они меня привезли. Точных указаний не было. Они просто бегали по врачам и говорили, что нужна какая-то справка. Я хохотала.
В результате Диана оказалась у хирурга. Она попыталась пожаловаться на цистит, который получила из-за сна на холодном полу, но хирург сказал, что это не его специализация и ничем помочь он не может. Дал справку о том, что пациентка на пирсинг не жалуется.
На следующий день Диану этапировали в Жодино.
— Поразил меня прием у врача, который все хотел узнать, весь ли пирсинг он увидел. Он заставил меня раздеться полностью: «Давай, покрутись». В этот момент дверь открылась и он стал разговаривать с кем-то заглянувшим. Я стою голая. Потом дверь закрылась и врач снова: «Ой, я ничего не успел рассмотреть, покрутись еще».
Особенная проблема для Дианы была в том, что она веганка и не ест продукты животного происхождения. На Окрестина девушка ела кашу на воде и хлеб. В Жодино кашу готовили уже на молоке, поэтому даже ее девушка не могла есть. К тому же там нет таких понятий как гарнир и горячее — все перемешивается.
Выживала на том, что передавали в посылках. Были дни, когда весь рацион Дианы состоял только из хлеба. Все это привело к возникновению проблем со здоровьем у девушки. Кроме того, ей не разрешали принимать необходимые лекарства.
— Еще перед поездкой в Беларусь я начала лечить зубы. Мне поставили одну временную пломбу, а несколько зубов остались незалеченными. Все время в тюрьме я страдала из-за зубной боли, но меня к стоматологу не сводили. Даже то, что я могла есть, доставляло мне боль.
После полутора месяцев в Жодино Диану снова этапировали в Минск на Володарку — ждать суда.
— Этапирование было как в кино: конвой, собаки, ты бежишь в 4 утра с вещами на поезд сквозь туман… Я старалась относиться к этому так, будто действительно снимаюсь в фильме и все происходит не по-настоящему. Кстати, все политические же считаются особо опасными преступниками, поэтому они и на этапе, и на суде в наручниках. В поезд сигареты взять можно, а спички нельзя. И вот в соседнем вагоне курят, а ты просто сидишь с сигаретами в руках. На суд воду взять можно — а бутылку, извини, нельзя.
В августе Диане присудили три года химии и освободили в зале суда. На Володарке, куда девушка вернулась за вещами, выяснилось, что у нее украли самое ценное — письма. И из-за этого она до сих пор переживает.
Еще услышав приговор, Диана твердо решила, что уедет из страны при первой возможности. Ее эвакуировала команда «Байсол». Сейчас для девушки открыт сбор, чтобы помочь освоиться на новом месте. Главная цель Дианы — освоить новую специальность.
— Я с детства мечтала стать тату-мастером. Жизнь сложилась так, что я окончила Белорусский государственный университет культуры и искусств, но работала в продажах. Без знания местного языка я не могу продолжать работу в этой сфере. Поэтому решила вернуться к детской мечте.
Если вы хотите поддержать Диану, то сделать это можно тут.
Добро пожаловать в реальность!