Несмотря на 8 лет колонии усиленного режима и участие в организации, которую власти признали террористической, Лукашенко решил удовлетворить прошение о помиловании Романа Протасевича. Почему он на это пошел и был ли выбор? Об этом «Зеркало» поговорило с политическим аналитиком Александром Фридманом.
Политический аналитик считает, что в той ситуации у властей было несколько вариантов: отправить Протасевича в колонию сидеть свой срок, отправить в колонию и помиловать спустя какое-то время, помиловать до отправки в колонию.
— Я думаю, что изначально после оглашения приговора финального решения у них не было, — говорит Фридман. — Но помилование — это довольно рациональный шаг. Изначально приговор выглядел, скорее, эмоционально. Помилование в смысле понятий, по которым живет режим, более логично. Ведь Протасевич делает все, что надо. Ведет себя даже порой весьма креативно, подсказывает идеи, сотрудничает, сдает всех. Он предстает абсолютно аморальным типом и тем самым дискредитирует саму идею протестов, одной из видных фигур которых он был. Поэтому, собственно говоря, если он уже все это сделал, все задачи выполнил, то зачем его бросать в тюрьму? Наоборот, оппонентам режима можно показать: вот, мы довольно цивилизованные. Кто играет с нами по правилам «покаялся, извинился, приполз на коленях, оговорил себя», тот может рассчитывать и на послабления, и даже на то, что он в тюрьму не будет отправлен. Вот посмотрите, как нужно себя вести, что нужно сделать для того, чтобы заслужить свободу.
Но станет ли этот пример примером для подражания? Вопрос открытый, потому что этим помилованием режим демонстрирует, что игра идет полностью без правил. Все равно ты будешь висеть на волоске. Протасевич изначально думал, что своим поведением заслужит оправдательный приговор или хотя бы условный срок. Приговор был другой. Он его шокировал, затем (с 3 до 16 мая. — Прим. ред.) они думали, что с ним делать. Он был в подвешенном состоянии. То есть это такое своеобразное изуверство, от которого власть имущие, жонглируя человеком как оловянным солдатиком, получают большое удовольствие.
Фридман говорит, что власти могли бы отправить бывшего коллегу Степана Путилы в тюрьму, аргументируя это решение тяжестью поступков, которые он совершил.
— Они в своей системе координат бы обосновали, сказав: да, он раскаялся, он много чего натворил — и за это должен ответить. Они в контексте приговора свою пропагандистскую публику к этому готовили, — рассуждает аналитик. — Теперь даже у определенных людей, которые симпатизируют режиму, могут возникнуть вопросы. И еще больше у пропагандистов, потому что не исключено, что Протасевич в ближайшее время станет с ними в один ряд или будет участвовать в каких-то шоу. Это все, конечно, вызовет вопрос, а как, собственно говоря, так можно? Можно нас проклинать, можно нас поливать, можно против нас организовывать протесты, публиковать информацию и прочее, а потом покаяться и даже не пойти отбывать срок. Им сейчас предстоит это милосердие каким-то образом объяснять.
— Эта история много говорит о характере режима. Он все-таки рациональнее, чем это казалось изначально. Казалось очевидным, что 8 лет колонии усиленного режима — это личная месть Лукашенко за все, что было в 2020-м. Самобичевания, унижения и прочего от Протасевича ему было мало. Он хотел все-таки его отправить в колонию. И как мы видим, похоже, Лукашенко чувство мести утолил, по крайней мере на данный момент. Они решили сыграть такую более сложную комбинацию, мол, возвращайтесь, покайтесь, ничего там страшного не будет (даже Протасевича не посадили в итоге, а вас тем более).
Почему Романа помиловали, но не сделали этого в отношении политзаключенных Софьи Сапеги, Дмитрия Гопты, Сергея Бекаревича и Виталия Прохорова, которые тоже просили? Уголовное дело в отношении Воскресенского и вовсе зависло. Аналитик говорит, что «с каждым идет игра по своим правилам»:
— Помилование Гопты, Бекаревича и Прохорова не дало бы режиму каких-либо дивидендов. Что касается Воскресенского, то, во-первых, мы же не знаем, может быть, его уже неофициально давно помиловали, а во-вторых, Воскресенский за пределами Беларуси вообще абсолютно неизвестен, поэтому его помилование ничего не даст. А вот с помилованием Протасевича ты можешь по крайней мере попасть на страницы международных изданий. Ты можешь даже пропагандистски аргументировать. Мол, они тут ввели санкции. А Протасевич уже давно на свободе, никакого отношения к этому всему не имеет. Дело же Сапеги привязано к делу Протасевича. Каждый день ее в тюрьме, а его на свободе — дополнительный упрек ему.
Фридман отмечает, что, милуя бывшего редактора NEXTA, власти рассчитывают на определенный внешнеполитический эффект, поскольку его дело было очень громким и после него были введены санкции.
— Протасевич был символом борьбы за свободу, жертвой режима, плакаты с его изображением висели на вокзалах, в аэропортах и так далее. Но это дело заканчивается, и оказывается, что герой оказался таким, как есть, и в итоге полностью отыграл по правилам режима. И вот он становится свободным человеком, — рассуждает политический аналитик. — Но пропагандистский эффект, как мне кажется, переоценен. Потому что о Протасевиче на Западе давно забыли. Его история понятна. Как он себя вел после того, как его взяли, тоже известно. Я думаю, выйдут новости о помиловании — и на этом все закончится. Никто это не воспримет как нечто серьезное.
Добро пожаловать в реальность!