Почему Россия решила размещать в Беларуси тактическое ядерное оружие? Что стоит за согласием Лукашенко это сделать? И какие последствия будут для нашей страны? Об этом в своей колонке для «Зеркала» рассуждает политический аналитик Артем Шрайбман.
Ведущий проекта «Шрайбман ответит» на «Зеркале». Приглашенный эксперт Фонда Карнеги за международный мир, в прошлом — политический обозреватель TUT.BY и БелаПАН.
Решение Владимира Путина разместить тактическое ядерное оружие в Беларуси — не самый неожиданный шаг, как минимум, потому что об этой возможности несколько раз за последний год говорил Александр Лукашенко.
Это не первый раз, когда он превентивно дает Путину приглашение для эскалации, как бы превращая ее из «Кремль решил» в «мы договорились». Так было и с учениями в феврале прошлого года, переросшими в войну, и с приглашением российских войск осенью для создания единой группировки. В итоге эта группировка оказалась по сути прикрытием для обучения российских мобилизованных на белорусских полигонах.
Любопытно, что в сентябре Лукашенко проговорил условия для размещения в стране ядерного оружия, и они не совпали с реальностью. Тогда он сказал, что если на Беларусь нападут или если США разместят свое ядерное оружие в Польше, то оно должно появиться и в Беларуси.
По факту поводом для решения Путина названы готовящиеся поставки Украине снарядов с обедненным ураном — боеприпасов, не имеющих ничего общего с ядерным оружием. Это вполне жирный намек на то, что не Лукашенко определяет, когда и почему в Беларусь впервые с середины 90-х вернутся ядерные снаряды, пусть пока и тактические — то есть меньшей мощности, чем стратегические ракеты, которые успели вывести при раннем Лукашенко.
Угрожая разместить в Беларуси ядерное оружие, Путин пытается говорить с Западом. Учитывая несоизмеримость военно-промышленных потенциалов России и ее союзников с одной стороны, и коалиции союзников Украины — с другой, от поражения в войне Путина может уберечь только усталость или нежелание Запада продолжать снабжать ВСУ. Особенно важно сорвать поставки перед готовящимся украинским наступлением.
Варианты для не ядерной эскалации Путин исчерпал. Мобилизация не привела к прорыву на поле боя — за российское зимнее наступление взяты несколько разрушенных городков и деревень в окрестностях Авдеевки и Бахмута. Угроблены десятки тысяч наемников и солдат в «мясных штурмах». Вторая волна мобилизации не может быть быстрой или настолько же легкой, как и первая. Кто хотел воевать или надеялся на легкие деньги, уже, с высокой вероятностью, попали на фронт.
Все больше российских подразделений жалуются на снарядный голод. Ракет и дронов для массированных и регулярных обстрелов, как в октябре-ноябре, судя по всему, уже не хватает. А их эффективность сводит на нет напичканная западными системами украинская ПВО.
Остаются ядерные угрозы. Путин неслучайно четко проговорил дедлайн: хранилище для тактических ядерных ракет в Беларуси будет готово к 1 июля. Искандеры уже на земле, летчиков обучим, и ядерные боеприпасы появятся, потенциально — в 200−300 километрах от Киева. Вот вам, НАТО, три месяца, думайте.
Вероятность того, что Запад моргнет, минимальная. Последние месяцы его решимость снабжать Украину оружием и снарядами только росла. А это значит, что скорее всего, в середине этого года мы-таки увидим демонстративное размещение в Беларуси российских ядерных боеприпасов.
Для нас это влечет последствия на нескольких уровнях: военном, внешне- и внутриполитическом.
С военной точки зрения, если представить себе выход российско-украинской войны на уровень прямого столкновения НАТО и России, уже нет сомнений о том, что места хранения, пусковые установки и военные аэродромы в Беларуси будут целью (вероятно — одной из первых целей) для ракетного удара НАТО. Размещение ядерного оружия устраняет неопределенность в этом вопросе: оставлять такую угрозу около Варшавы, Вильнюса, Киева и Риги никто не будет.
Во внешней политике для Минска размещение российских ядерных ракет — это еще один качественно новый шаг в сторону более глубокого участия в российской войне. Почти полгода Лукашенко воздерживался от таких шагов. В октябре в Беларусь заехали тысячи российских мобилизованных, но зато примерно с этого же времени не было подтвержденных обстрелов Украины с белорусской территории и воздушного пространства.
Эта стабилизация уровня вовлечения в войну позволяла Минску сеять сомнения в западном лагере о том, надо ли синхронизировать санкции против России и Беларуси. На этом настаивают Польша и страны Балтии, но сама Украины, многие европейские страны, и даже США, считали, что есть смысл дифференцировать Путина и Лукашенко. Некоторые члены ЕС и вовсе начали лоббировать вывод белорусского калия из-под санкций.
Появление в Беларуси ядерного оружия очевидным образом усилит аргументы и позиции ястребов. Ведь это четкий сигнал Западу, что отказ от новых санкций против Минска не помог — Лукашенко не удержался от дальнейшего военного сближения с Россией.
Вполне вероятно, что и ЕС, и США используют три месяца, которые Путин отвел им «на подумать», чтобы предложить Лукашенко тоже подумать, хочет ли получить пополнение в свой «пакет с пакетами» санкций. Но поскольку Минск в этих вопросах явно не центр принятия решений, траектория взаимных реакций тут выглядит понятной уже сейчас.
Не менее предсказуемым будет осуждение этого шага большинством белорусов. Социологи много спорят о том, в какой степени можно доверять опросам в военное время в условиях диктатуры, но есть некоторые темы, в которых наличие национального консенсуса (или чего-то очень похожего на него) никто не оспаривает.
Такой темой, например, стала неготовность подавляющего большинства белорусов поддержать участие своей армии в войне в Украине. Такой результат дают абсолютно все как телефонные, так и онлайн-опросы с начала 2022 года, и он стабилен от месяца к месяцу. Пространства для возможных искажений тут нет.
Так вот с ядерным оружием и идеей разместить его в Беларуси ситуация похожа. Лишь каждый пятый опрошенный в серии опросов Chatham House с марта по август 2022 года был готов поддержать такой решение, а около 80% выступали против этого. У нас нет более свежих данных, но учитывая, как стабильна была эта цифра первые полгода войны, нет оснований подозревать какой-то коренной перелом позже.
Причины такого отношения на поверхности. Даже многие пророссийские белорусы, то есть сторонники путинской «спецоперации» (которых, по разным меркам, в этих же опросах — под 35−40%), понимают, чем чревато быть плацдармом для ядерного оружия. Более нейтральным и проукраински настроенным людям это тем более не надо объяснять.
Пропаганде будет крайне сложно продать размещение ядерных ракет как усиление белорусской национальной безопасности. Даже если представить себе максимально продуктивную работу телевизора, число сторонников этой меры можно довести до четверти или трети белорусского общества, но и это оставляет Лукашенко с меньшинством.
Зато может начаться эрозия той поддержки, которую власть, судя по некоторым исследованиям, получила благодаря резко обострившемуся запросу белорусов на мир и неучастие в войне.
Лукашенко уже занимался крайне непопулярным в обществе делом, когда давал плацдарм для вторжения и обстрелов украинской территории (по все тем же данным Chatham House, поддерживали это всего 10−15%). Тогда власть разумно решила молчать об этих обстрелах, а пропаганда переключилась на то, как Беларусь предлагает мирные инициативы, не посылает своих солдат на фронт и принимает украинских беженцев.
В итоге о реальной степени соучастия Беларуси в войне регулярную информацию получали только жители некоторых южных городов, откуда велись обстрелы, и сжимающаяся аудитория независимых СМИ. Но как спрятать от своей лояльной телевизионной и даже не политизированной аудитории такую информационную бомбу, как размещение в стране ядерного оружия? Особенно если об этом говорит целый Путин, а саму тему весь год педалировал Лукашенко.
Поэтому скорее власть попробует, как советовал полковник из ДМБ, «определить недуг в подвиг», и попытается рассказать своим сторонникам что-то в стиле «теперь нас будут еще больше бояться» и «мы покажем им кузькину мать».
Но милитаризм не может быть успокоительным в обществе, где консенсусом стало требование мира и покоя. Тревога и страх противны, даже когда ты сидишь в морально близком тебе окопе, если твой базовый запрос — вообще в окопах не сидеть.
Чем больше Лукашенко ассоциирует себя с повышением военных угроз для Беларуси, тем больше потенциальных бонусов это дает тем политикам — сегодня и в будущем — кто предложит, как эти угрозы и вызванную ими тревожность снижать.
Заигравшись в союзничество на чужой войне, Лукашенко сам создает базу для того, чтобы белорусы хотели от него избавиться не потому, что экономика не едет или силовики беспределят, а именно по той причине, по которой когда-то выбрали его. Чтобы в стране были мир и стабильность.
Добро пожаловать в реальность!