Освобождение и вывоз за пределы Беларуси 123 заключенных, среди которых преимущественно политические, стало редкой хорошей новостью. Но вместе с облегчением к беларусам пришли злость, тревога и горечь. Мы спросили читателей, что они почувствовали, и публикуем их ответы — честные, эмоциональные и очень разные.
Алена:
— Я спачатку, калі прачытала гэтую навіну, вельмі моцна расплакалася. Мая рэакцыя вельмі адрозніваецца ад той, што была, калі выпусцілі першую групу. Тады была чыстая радасць і захапленне. А цяпер я адчуваю злосць. Я адчуваю злосць і раздражненне.
Хоць я невымерна рада, што вызвалілі гэтых знакавых людзей. Яшчэ не ўсіх ведаю па імёнах, але каго б ні вызвалілі — гэта важна і крута.
Але адкуль у мяне гэтае раздражненне? Магчыма, ад таго, што… я бачу, як гэтая сволач гуляецца. Ён вывез у Украіну. Слава богу, канешне, што амерыканцы ўсё яшчэ гэтым займаюцца. Гэта ўсё дзякуючы, безумоўна, камандзе Ціханоўскай, якая ходзіць, упрошвае, ездзіць з фотаздымкамі Бяляцкага і іншых людзей. Дзякуючы яе намаганням гэтых людзей не забываюць, гэтыя моцныя свету сягонняшняга, вось яны, няладныя.
Але вось гэты Трамп — чалавек, таксама моцны свету сягонняшняга, як ён сябе лічыць, і ён сапраўды такім з’яўляецца. Ён уплывовы, ён уплывае на нашы лёсы і на парадак дня. І не толькі ў нашай краіне, але і ў іншых краінах таксама. З ім лічацца. З ім лічацца як з моцным ворагам. Трэба гэта сказаць, трэба гэта прызнаць і жыць з гэтым.
Вось гэта мяне і злуе. Злуе, што не задушаць гэтую праклятую скаціну Лукашэнку. Не задушаць яшчэ і яго старэйшага брата — бяздушную, агідную твар. Не задушаць гэтых моцных тыя, каго лічаць моцнымі свету сягонняшняга. Вось.
Алла:
— Як жа хочацца, каб гэтыя людзі, якія цяпер тут, былі ў нармальных умовах, каб яны прыйшлі ў сябе, акрыялі, выздаравелі. Малюся за Бабарыку, які ўсіх нас ускалыхнуў.
Не ведаю, што цяпер будзе рабіць Бабарыка. Вядома, нам трэба аднаўляцца, трэба ўсё рабіць для іх. Але я б так хацела, каб у іх, ва ўсіх тых, хто з’яўляецца актывістамі, была магчымасць падняцца і падняць нас усіх. Бо зло не павінна перамагаць.
Сяргей:
— У мяне змешаныя пачуцці — радасць і горыч адначасова.
З аднаго боку, гэта палёгка: людзі выйшлі з турмаў, спыніліся катаванні, ціск, прыніжэнні. Кожнае вызваленае жыццё — гэта каштоўнасць. Але з другога боку, вельмі балюча ад таго, што іх проста вывезлі з Беларусі, быццам вырвалі з коранем. Атрымліваецца, што свабода магчымая толькі ў выгнанні, а родная краіна застаецца месцам несвабоды.
Раіса:
— Радасць за людзей, але злосць, злосць, злосць на сістэму.
Я парадавалася за канкрэтных людзей і іх сем’і — яны нарэшце змогуць абняць адно аднаго. Але злосць нікуды не знікла. Гэтыя людзі не павінны былі сядзець ні дня, а іх вызваленне — не жэст добрай волі, а напамін пра тое, колькі яшчэ нявінных застаюцца за кратамі ў Беларусі.
Валентина:
— Ощущение несправедливости и тревоги. Меня не покидает чувство, что это несправедливый обмен: санкции в обмен на изгнание. Это торговля людьми. Тюрьма в Беларуси по-прежнему используется как инструмент запугивания, а освобождение — как исключение, а не правило. Лукашенко хитрый, обдурил всех. Не удивлюсь, что когда Путина будут судить, Лукашенко возглавит комиссию…
Олег:
— Первой реакцией было облегчение — наконец-то хорошие новости за долгое время. В сети кто-то написал, и мне спадабалася:
«Калі беларусы будуць шчаслівыя, яны нікому не скажуць. Але Знак будзе».
Знак уже на свободе, и у меня теперь появилась осторожная надежда… возможно, давление работает, возможно, имена и истории не забыты. Хочется верить, что это шаг к тому, чтобы и остальные политические заключенные вышли на свободу.
Антонина:
— Радость за освобожденных, но и глубокая грусть. Я достала красную помаду, которой красилась в 2020 году в СМИ Маши Колесниковой. Представляю, как тяжело покидать Беларусь не по собственной воле, не зная, сможешь ли вернуться. Это освобождение с привкусом утраты — дома, языка повседневности, привычной жизни.
Евгений:
— У меня усталость и опустошение.
Новость не вызвала бурных эмоций — скорее усталость. Мы уже живем в реальности, где освобождение людей — это одновременно страшные мысли о тех, кто не вышел. Хочется, чтобы перестали ломать судьбы. Где Латыпов? Где Рабкова? Где еще тысячи беларусов? Где Почобут? Это все товар Лукашенко, который он припас и надеется продать дороже?
Геннадий:
— Я почувствовал огромную гордость за тех, кто прошел через тюрьмы и не сломался. Их освобождение — напоминание о том, что в Беларуси есть люди с достоинством и внутренней свободой. И одновременно это чувство ответственности — не забывать о тех, кто все еще остается за решеткой.
Хотите поделиться мнением? Пишите: @ex_presslive
Добро пожаловать в реальность!