Сергея Тихановского и еще тринадцать беларусских политзаключенных освободили. Для многих беларусов это стало символом боли, пережитой несправедливости, долгого, мрачного пути — и света в конце. Впервые за годы заключения Сергей встретился с семьей и вместе со Светланой Тихановской провел пресс-конференцию. EX-PRESS.BY собрал истории тех, кто не смог сдержать слез, услышав эту новость.
Марта:
— Я сядзела на кухні, карміла малодшага, і раптам убачыла навіну. У грудзях сціснула — да слёз. Не таму, што я асабіста ведала Ціханоўскага, а таму, што яго гісторыя жахлівая... і таму, што я маці. І я не магу ўявіць, як жонка і дзеці чакалі ўсе гэтыя гады. Мне зрабілася цяплей на сэрцы: хаця б адна сям’я зноў разам. А колькі яшчэ чакаюць?
Михаил, 60 лет, бывший рабочий МАЗ:
— Я Тихановского раньше не понимал, думал это хайп, блогерство. Но за эти годы многое переосмыслил. Когда узнал, что он вышел, вспомнил, как я сам вернулся из зоны, и мой пацан меня не узнал. Горько. Надеюсь, у него получится наверстать, у всех должна быть возможность вернуться к жизни.
Алена:
— Калі я прачытала, што ён выйшаў і сустрэўся з сям’ёй — у мяне нібыта зямля пад нагамі захісталася. Я стаяла каля пліты, варыла боршч, а потым проста села на табурэтку і расплакалася. Не ведаю, адкуль гэта ўзялося. Можа, таму што мой муж памёр, і сын рос без бацькі — і я ведаю, што гэта такое: глядзець, як дзіцяці не хапае таты. А тут — бацька вярнуўся. Жывы, сапраўдны.
Я ўспомніла жнівень 2020 года, як мы з сяброўкамі ішлі ў белым з кветкамі галасааць за Свету. Колькі надзеі тады было… І вось цяпер — кавалачак той надзеі ажыў. Можа, і ў нашай краіны ёсць шанец. Можа, яшчэ не ўсё страчана.
Марк, 27 лет, работает курьером в Польше, уехал из Беларуси после выборов:
— Я ехал на велике по Варшаве, развозил заказы, когда друг скинул новость. Я остановился прямо на тротуаре, не веря глазам. Открыл Telegram, потом Twitter, потом Instagram Светланы — и только тогда понял: это правда. Меня так трясло, что я минут 15 просто сидел у стены какого-то магазина, не мог двинуться. Я ведь уехал именно из-за того, что поверил в перемены — а потом меня прижали, уволили, угрожали. Я потерял все.
Сейчас Сергей жив, он увидел своих детей. Это как будто кто-то сказал: «Ты не зря убежал, не зря все бросил. Мы все-таки вернемся». Я не знаю, вернусь ли. Но надежда снова включилась, внутри. Где было темно — стало светло.
Люда, жена бывшего политзаключенного:
— Я смотрела это видео встречи Сергея и не могла оторваться. У меня все сжалось внутри, потому что я знаю, что чувствовала Света. Я знаю, каково это — ждать, не спать ночами, бояться любого звонка. Мой муж вышел на год раньше — и он первое время не мог обнять сына, боялся. Да, звучит дико, но страх въедается в кости. Я плакала от радости за них и от боли за всех нас. Потому что таких семей — тысячи. И каждое такое воссоединение — это чудо. Но и напоминание: нас ломали, нас изгнали, нас унизили. И мы до сих пор живем с этим.
Петр, 21 год:
— Шчыра кажучы, у мяне перахапіла дых. Я тады, у 2020-м, яшчэ быў школьнікам. Але памятаю, як мама глядзела стрымы Ціханоўскага, як тата казаў: «Во, мужык гаворыць па справе». А потым — арышт, турма, цішыня. І вось цяпер ён на волі. Адзін хлопец сказаў: «Нямцову і Навальнаму не так пашанцавала... І калі ён выйшаў — значыць, усё можа змяніцца». І гэта, напэўна, быў першы раз за доўгі час, калі я паверыў, што ў Беларусі можа быць будучыня.
Наташа:
— Я сидела в метро Варшавы, листала новости — и наткнулась. И у меня аж дыхание сбилось, как будто все это было не зря. Эти марши, страх, бегство. Он на свободе. Пусть не совсем, пусть так, но живой, свободный, увидел сына и дочь. Это дает надежду.
Жанна 70 лет, пенсионерка:
— Расплакалась я... Столько лет эти лица на экранах, как тени. А тут — встреча, обнимашки. Я внука не видела уже 5 лет — он в Германии. Так что сердце мое оттаяло.
Даша, 19 гадоў:
— Як даведалася, напісала ў соцсетках: «Ён на волі!» І за дзве гадзіны — 30 тысяч лайкаў. Людзі пішуць — «плачам», «спадзяемся», «не верым вачам». Нам неабыякава. Я адчуваю — гісторыя ствараецца прама цяпер, і мы яе бачым у рэальным часе.
Павел, 33 гады, айцішнік, жыве ў Мінску:
— Мне мая бабуля паведаміла. Яна слухае і глядзіць усё. Эмоцый у мяне мільён. Першае — шок, потым — слёзы, а потым — злосць. Чаму трэба было чакаць столькі гадоў? Чаму столькі болю? Я дакладна ведаю — гэта пачатак нечага новага. І мы яшчэ будзем вольныя. Усе.
Хотите поделиться мнением? Пишите: @ex_presslive
Добро пожаловать в реальность!