Беларуске Асе почти 65 лет. До событий после выборов 2020 года она и не предполагала, что попадет под политические репрессии и будет просить убежища в другой стране. О том, почему была вынуждена бежать из Беларуси, с какими людьми встретилась за границей, как живет в лагере беженцев и во что верит сейчас, Ася откровенно рассказала EX-PRESS.BY. Ее рассказ публикуем без купюр.
Протест. «Пришлось прятаться в лесу почти месяц, но и там мы устраивали акции, снимали видео»
— Мне 64 года, скоро будет 65, образование высшее. Никогда не предполагала, что придется жить на чужбине и просить политического убежища. Но все по порядку, — рассказала женщина.
За свою жизнь грехов накопилось много, но греха голосования за Лукашенко нет. Наверное, главная моя личная заслуга. Участвовала во всех протестных акциях, начиная с «референдума» 96 года.
К 2020 году пришла с чувством полного разочарования в белорусском народе и в нашей карманной оппозиции. События весны, начала лета 2020 вдохнули слабую надежду, что может что-то изменится.
К августу я еще не отошла от операции по замене тазобедренного сустава, выходить из дома не решалась, но голосовать с помощью соседки пошла, предварительно соорудив себе что-то наподобие белого браслета.
Успела поставить себе на комп Psifon и была в курсе того, что происходило в стране к вечеру 9-го августа. В моем городе тоже были слышны звуки светошумовых гранат, сирены... Не спала всю ночь, постила все, что поражало, во все соцсети.
Во второй половине августа стала выходить на все марши протеста со своими самодельными плакатами, познакомилась со многими людьми разных возрастов, профессий. Начались дворовые чаепития, районные акции.
В итоге после второго задержания пришлось прятаться в лесу почти месяц, но и там мы с моими новыми товарищами устраивали акции, снимали видео.
Потом был повторный обыск уже другим РОВД. Выяснилось, что на меня и мою знакомую завели одно уголовное дело (ст.361, ч.4) и что дома показываться нельзя. Добрые люди подсказали немедленно собираться. Был страх, что окажусь в базе МВД, как невыездная.
Мне помогли передать от дочери сумку с вещами и 100 долларами, за мной заехали в лес и довезли меня до приграничного города. Там на телефон пришел электронный билет до Киева и ПЦР тест.
Прохождение границы. «Освобождаю паспорт, и из обложки выпадает стикер с бчб и Погоней»
Переход границы прошел почти гладко. Мой ангел-хранитель, правозащитница, которая меня вела и все время суток была на связи, строго-настрого наказала мне выучить легенду.
Подошла моя очередь отдавать документы, и я с ужасом поняла, что забыла название лечебного учреждения, в которое якобы еду. Документы-то на руках, да очки остались в автобусе, без них ничего не разберу.
Попросила женщину впереди меня прочитать название, она прочитала, вернула мне документы и выдала примерно такого содержания тираду: «Если не секрет, сколько вы за это платили? Вам же это только для въезда в Украину надо? Просто это учреждение уже лет 10 не функционирует». Я покрылась холодным потом и попыталась что-то промямлить вразумительное.
А женщина тем временем забрала свои документы у пограничника и освободила мне окошко. Я протянула все доки о назначенном мне лечении, достала паспорт.
Паспорт мне вернули с просьбой вытащить его из обложки. Освобождаю паспорт, и из обложки выпадает стикер с бчб и Погоней. Я совсем про него забыла...
Дальше все было машинально. Сделала вид, что обронила обложку, нагнулась, скомкала стикер в кулак, выпрямилась и поняла, что два человека сзади все это видели. Но никаких реплик не было, кроме оторопи в глазах.
Пока пограничник изучал документы, в голове проносились картинки ближайшего будущего — и все малоутешительные. Про то, что на себе спрятала флаги, которые давно ищут, старалась не думать вообще, иначе сил держать невинную улыбочку точно бы уже не осталось.
Очень боялась, что по камерам разглядят, что у меня выпало из обложки паспорта, думала, куда меня повезут — в свой знакомый ИВС или здесь приземлят... Когда пограничник вернул мне документы и разрешил проходить, думала, какая-то подстава. Еле справилась с желанием быстрее добраться до автобуса. По спине тек пот, ноги были как ватные — короче, выглядела соответственно легенде. Даже не досматривали.
Украинский хостел. «Эпизод, уже ставший легендой, произошел, когда из Беларуси ночью приехал нафтановец-забастовщик…»
К утру уже была в Киеве. Встретили меня наши ребята, отвезли в хостел, поменяли мои 100 долларов, приобрели мне симку. Очень помогли местные волонтеры, купили мне куртку, ботинки (уезжала в байке и дырявых кроссовках), дали талоны на питание, помогали с продуктами и позже и с билетом до Польши.
Там, в киевском хостеле познакомилась с удивительными людьми, такими разными, но так похожими в желании не только вырваться из лап тараканьих шавок, но и продолжать бороться и помогать тем, кто остался в оккупации.
Ходили всем белорусским составом хостела на все воскресные марши, делали пикеты у консульства, писали письма нашим пленным. Это было очень загруженное время, ну, и свои дела надо было делать: проходить ПЦР-тесты, оформлять страховку, делать документы на визу, разбираться с алгоритмом действий после пересечения границы с Польшей. Было много и смешного, и грустного.
Из грустного запомнилось, как наших ребят обманывали с оплатой. Отработали два наших беларуса на укладке тротуарной плитки — и им НИЧЕГО не заплатили. Девочка наша отработала месяц в магазине, ей не заплатили ничего и просто выгнали из магазина, сказав, что впервые ее видят, когда она пришла за зарплатой.
А из смешного, наверное, самый яркий эпизод, уже ставший легендой в хостеле, произошел, когда из Беларуси ночью приехал один нафтановец-забастовщик. Его встретили товарищи по стачке, естественно, «накатили» чуток за встречу и разошлись спать.
А хлопец этот добирался сам через границу пешком, до Киева — автостопом, предварительно сбежав из больницы, куда его доставили милиционеры, так как при аресте стало плохо с сердцем. И вот этот парень решил, что здесь живут одни свои, беларусы.
После пережитого ни алкоголь, ни сон его не взяли, и он решил сделать для всех жителей хостела приятное — убраться на кухне. Выложил из всех пакетов продукты, расставил все по полочкам — чай к чаям, кофе к кофе, крупы вместе. Выгреб в мусорное ведро всякие судочки с приготовленными завтраками. Помыл холодильник. Достал все фрукты, которые нашел, нарезал их очень красиво на большом блюде и стал ждать благодарности.
Первыми пришли на кухню девочки-украинки, приехавшие в Киев на сессию. Вслед за ними пришел за своим завтраком интерн-ливиец и японец. Была немая сцена. Еле смогли затушить скандал в самом начале. Подоспели беларусы, объяснили ситуацию недовольным соседям, поделились своими запасами и потом все вместе долго смеялись, вспоминая этот случай.
Этот хостел стал своеобразным знаком качества. Люди, прошедшие через него, вновь приобретали уверенность в неизбежности нашей победы и восстанавливали силы для дальнейшей борьбы, увы, уже за рубежом.
Мне кажется, что этот дух неподавляемой беларускости заложила семья М. О них ещё напишут книгу, и я рада, что познакомилась с ними, что смогу своим внукам рассказать о них, как очевидец.
Но все хорошее когда-либо кончается, и надо было собираться в дорогу. Впереди была Польша, большие активные беларуские диаспоры. 22 октября меня ребята посадили на автобус. И я поехала снова в неизвестность. Очень боялась, что не будет связи, т.к. польскую симку можно купить только в Польше, а украинская дальше границы уже работать не будет.
Помогли украинские водители, подарили польскую симку. Но как ее активировать и что с ней делать? Чтоб вы понимали, до августа 2020 я пользовалась только своим кнопочным телефоном, все эти сенсорные экраны на новых телефонах жутко нервировали. После августа пришлось срочно осваивать новые технологии. Была похожа на мартышку с микроскопом.
Прохождение польской границы. «С отчаянием крикнула: Айм фром Беларусь!»
Наконец, приехали на польскую границу. Думала, что там есть переводчик, оказалось, напрасно я так думала.
В результате долгих попыток (моих и водителей) объяснить ситуацию, что я политическая беженка и ищу международную защиту, я с отчаянием крикнула: «Айм фром Беларусь! Лукашенко — курва!». И как-то сразу все заулыбались, автобус отпустили, меня ответили до утра в помещение, а наутро я уже попала в приграничный городок Хелм на карантин.
Там уже была молодая пара из Беларуси. Мальчик еще нормально держался, но девочка была очень надломлена, часто плакала. Рассказывать долго ничего не хотела. По отдельным фразам я поняла, что она столкнулась с реальными милиционерами впервые. Очень образованная, из интеллигентной семьи. Была шокирована и унижена хамским обращением, матом и рукоприкладством. В активных группах не состояли. Как я поняла, пассивный протест в сетях и все.
Они уехали дня через четыре, и я осталась на этаже одна. Слава Богу, был вай-фай и почему-то работала украинская симка. Я была не одна, связь со своими «девочками» пенсионного возраста продолжалась, а значит, и жизнь, и борьба тоже.
Очень пригодились стикеры, которые чуть не спалили меня на белорусской границе, и, конечно же, наши боевые районные флаги. Даже на карантине можно протестовать!
Денег было в обрез, на дорогу до Бяло-Подляски не хватило бы. Мне очень помог старый друг, который еще до августовских событий 20-го обосновался в Белостоке. Он специально приехал за мной и отвез в Бяло-Подляску. Подкинул злотых, купил еды на первое время и электрочайник.
В лагере беженцев. «Тут как бы две белорусские группы. Одна из участников протестов, вторая — из примазавшейся мути»
В итоге я попала в лагерь беженцев в Хорбуве, где и обитаю по сей день. Здесь живут люди разных национальностей и из разных стран. Очень пригодилось школьное знание английского, большинство обитателей его понимают.
Беларусы, которые реально и активно участвовали в протесте, здесь живут дружно, помогают друг другу и продолжают по мере возможностей выходить на акции, пикеты и писать письма заключенным. Но неприятно поразило и немалое количество тех, кто просто или примазался к революции, или прикрылся ею. Сейчас поясню.
Есть люди, которые ещё до событий августа планировали уезжать за лучшей жизнью, собирали денежки и строили планы работать и жить в Европе. Написали «экстремистский» коммент и приехали просить убежище, чтобы ещё и грошики сэкономить. Но это ещё терпимо.
Ведь есть ещё и такие, из-за которых реально за Беларусь стыдно. Уголовники, бегущие от наказания и прикрывающиеся тем, что их якобы преследуют за участие в маршах. Они здесь пьют, воруют еду и вещи, дебоширят. А поляки — работники лагеря — составляют по ним мнение о всех беженцах. Есть настоящие дамы лёгкого поведения, которые тоже, написав коммент, вместе с детьми бежали сюда, получают помощь.
Тут как бы две белорусские группы. Одна из участников протестов, вторая — из примазавшейся мути. Конфликтов на этой почве нет, просто эти группы существуют параллельно.
Что касается быта. Сложности, конечно, есть, как и в любом общежитии, но все решаемо и терпимо. Мне лично тяжело переносить оторванность от диаспор, не хватает активности. Диаспора в Бяло-Подляске есть, но она, наверное, малочисленна. Когда мы организовывали акцию у консульства, к нам присоединилось только два человека, включая руководителя диаспоры в Бяло-Подляске.
Когда делали акцию по политзаключенным на площади, нас приехало больше 10, а местных было в два раза меньше. Поэтому решили делать пикеты в самом Хорбуве на трассе.
Что дальше? «Какая-то иррациональная внутренняя установка на апрель»
Что буду делать дальше, когда получу карту побыта (если получу)? Если честно, ещё не думала, очень надеюсь, что после апреля можно будет уже вернуться. Какая-то иррациональная внутренняя установка на апрель. Ну, если интуиция меня подведёт, придется усиленно учить польский и думать, что делать дальше.
А пока беларусы, где бы они ни проживали, выходят с нашим бчб, жива надежда и жива вера. Жыве Беларусь!
Добро пожаловать в реальность!