37-летний ефрейтор Алексей Куляев, мобилизованный два года назад из Новосибирска, сбежал из части под Чебаркулем. Сейчас он в бегах и предпочел бы явиться в суд, чтобы получить срок за отказ от боевых действий. Но, по его словам, отказников везут прямиком на фронт и кидают в "мясные штурмы", не позволяя им сесть на скамью подсудимых и отправиться в колонию, пишет "Свобода".
В августе Алексей Куляев, предварительно избитый, почти неделю просидел на цепи в расположении своей военной части под Донецком – за то, что попросил пьяного командира не оскорблять солдат. Ему удалось сообщить о случившемся родственникам и журналистам, и после того, как поднялся шум, Куляева отстегнули от цепи и направили в Ростов, а потом под Челябинск "для расследования жалобы".
В итоге его никто ни разу так и не опросил, а в сентябре ему сообщили, что отправят обратно в 239-й танковый полк и на фронт – старшим водителем. Он заявил, что отказывается воевать, но, не встретив понимания, 18 сентября сбежал и находится в бегах по сей день. Журналистам "Окна" удалось с ним связаться и поговорить.
"Страшно, потому что все равно умрешь"
В августе 2024-го Алексей разослал бывшей жене, знакомым и друзьям сообщение: "Помогите! Пятые сутки на цепи, бьют и угрожают убить". Тогда изъятый командирами телефон выкрали и передали ему сослуживцы, которые опасались, что "ненормальный полковник" поступит с ними так же, как с Кулаевым. В итоге об этом случае написали СМИ.
– Спасибо, после шумихи меня отпустили с цепи. Вернее, в первый же вечер после публикации избили, сказали: "Все, считай дни до смерти своей, ты уже не жилец!" А потом внезапно отстегнули, увели в лес и там на три дня перестегнули на цепь к другому дереву. Сказали, что понаехали проверки и меня таким образом от них спрятали. Я даже не знаю, что за проверки – военная прокуратура? Следком? Но спустя еще три дня побоев меня отцепили и увезли из Авдеевки (Покровский район Донецкой области) на грузовичке до военного аэродрома под Ростовом. Человек 12 со мной ехали – такие же отказники. Не знаю, сидел ли кто из них на цепи, как я. После такого просто никому нет доверия для откровенностей. Но один парнишка был так избит, просто измудохан. Весь в крови и синий от гематом. Еще один сидел в яме за отказ воевать – тоже весь побитый, даже спрашивать не надо, – рассказывает Куляев.
Алексея мобилизовали в сентябре 22-го. По телефону сообщили, что нужно прийти "отметиться в военкомат", а в комиссариате спешно мобилизовали.
– Я чудом выжил. Весь прошлый год провел под Кременной, там штурмы были кроваво-мясными. В декабре 23-го наконец дали отпуск – я вернулся домой и решил: лучше под суд пойду, чем назад. На меня еще до мобилизации было открыто уголовное дело, – говорит Алексей.
В 2022 году, до мобилизации, Куляева задержали за применение силы против представителя власти.
– Ждал жену из супермаркета, рядом стояла компания знакомых, выпивали. Полицейские приехали, видимо, на вызов по их душу, а прицепились ко мне. Когда объяснил, что я не с ними и не пью, давай цепляться "ты как разговариваешь", потом толкать в машину, я и возмутился. Ну, и пошел по 318-й статье, – говорил Куляев.
С этой статьей его и мобилизовали, а когда он этим летом, в июле, вернулся домой, ему присудили условный срок и велели отмечаться в отделении полиции и в комендатуре.
– Я это делал, условный срок отбывал по всем правилам, вернулся к работе водителем. В августе вдруг узнаю, что я в розыске за самовольное оставление части. Оказалось, мой старый полк расформировали, меня прикрепили к новому (239-му полку) и подали на розыск. Им все равно, что я должен отмечаться в полиции, что проблемы со здоровьем (у Куляева, согласно медкарте, паховая киста, порваны мениски (третья стадия), кишечная грыжа и боли в позвоночнике), меня взяли и увели прямиком на фронт, – говорит Алексей.
В конце августа он прибыл под Авдеевку вместе с другими новичками, в том числе отказниками. У новоприбывших в первый же день произошел конфликт с пьяным полковником.
– Они в 239-м полку (гвардейский танковый полк) пьют беспробудно, все в основном из контрактников и завербованных зэков. Командиры ходят пьяными и цепляются к солдатам. Нас, новеньких, построили и давай крыть на чем свет стоит. Отнеслись как к говну. Я его [полковника Мясникова] сначала вежливо попросил не унижать меня: "Пожалуйста, не оскорбляйте нас", – он как давай в ответ: "Ах, вы гон**ны, п***расы", его зам за горло меня схватил – и давай душить. И он [полковник Мясников] тут же приказал посадить меня на цепь. Других пацанов, кто пытался вступиться, – тоже. Ночью, когда спал прикованный на земле, меня обступили несколько – баллончиком газовым в лицо – и давай со всех сторон пинать: "Считай дни, с**а, до своей смерти", – вспоминает Алексей.
Куляев успел позвонить жене, и та подала в Новосибирске жалобу в ФСБ на избиение, пытки и угрозы убийством. Никакого ответа не получила.
После Ростова Куляева и его сослуживца, с которым они были в 239-м полку новенькими, отправили в часть под Чебаркуль.
– Я даже номер этой части не знаю! Мы сидели там между небом и землей. Оформили саперами. Сказали: "Сейчас с вами разберутся". Ну, подумали, что будет расследование этих зверств полковника. Но ко мне никто (!) ни разу не подошел с вопросами про побои и всю эту жесть. Просто слова не сказали. В итоге в середине сентября огорошили: "Ты возвращаешься в 239-й полк!" Я говорю: куда вы меня шлете? На смерть? Я в тюрьму лучше пойду. Я отказываюсь. Давайте на суд меня тащите! "Кому ты нужен? Какой суд? Поедешь отдавать жизнь родине в "родной" полк", – цитирует Алексей командование части под Чебаркулем. – Страшно, потому что все равно умрешь.
По его словам, тогда он и стал готовить побег.
– Если под Кременной было жестко, то под Авдеевкой просто ад. Выживаемость: 100 человек роты уходило – возвращалось 12. Это цифры по последнему их боевому, что я наблюдал. Уже уехав в Чебаркуль, я созванивался с теми, кто живой там оставался. Они сказали, что передислокация была под Угледар. А в целом все осталось прежним. Сейчас мне просто некому звонить – все погибли. Но в последний звонок мне передавали "приветы" от Мясникова: "Все равно ко мне вернут. Живым от меня не выберешься". Я что, самоубийца, туда добровольно ехать? Мне ничего не оставалось, как бежать, – рассказывает Куляев.
Родные сослуживцев Куляева подтверждают, что добиться суда для отказника, будучи в части, нереально.
– Такие порядки там [войсковая часть 89547, полк 239] в норме – побить человека, посадить на цепь, посадить в яму, угрожать тем, что убьют, а твою смерть "спишут на гибель в боевых". Просто от нечего делать. А представляете, если человек отказался воевать? Таких реально убивают, никакая прокуратура не поможет, – говорит Светлана, жена другого мобилизованного из этого же полка.
"Телефон отдал, карты выбросил"
18 сентября Куляев выпросил себе поездку в город.
– С сопровождением, конечно, отпустили. Попросился в город, потому что я там сдавал анализы в платной клинике, в "Инвитро". Там на обследование ходил, чтобы подтвердить, что у меня язва есть. Отпустили со старшим. Я говорю: ну, я возьму с собой рюкзак, а то здесь в палаточном городке вещи не настираешься в этом тазике. Ну, хорошо, говорят. Мы приехали в этот Чебаркуль, зашел в медцентр, вышел, говорю старшему – мол, надо подождать, пока анализы там распечатают, пока постоим, покурим. А он: "Я пойду в магазин, попить пока куплю, будь тута". Ушел, и тут я как дал во дворы. Потом бежал, не разбирая куда, дальше-дальше по всем дворам. Потом вызвал такси до Челябинска. А с Челябинска уже по трассе, попутками, по трассе, по трассе.
Дезертир Куляев понимал, что ему нельзя пользоваться поездами и самолетами. Свой телефон он предварительно продал по дешевке сослуживцам за наличку, понимая, что банковскими картами, скорее всего, воспользоваться не удастся.
– Понимал, что на электричку, на поезд, на автобус – все бессмысленно, могут поймать. Телефон сдал товарищам, на первое время денег хватило. Потом рискнул – проверил, можно ли снять с карты, заплатил – стою, жду поодаль. Через несколько минут военная полиция подъезжает. Карты пришлось выкинуть. То есть деньгами, которые накапали за "мобилизацию", я даже воспользоваться не могу. Даже адвоката оплатить не могу, – говорит Куляев.
Алексей пытался найти правозащитника, но никто не смог ему гарантировать хотя бы суд по статье о дезертирстве.
– У кого-то опыта немного. А кто-то берет по пол-ляма, причем доверия все равно не вызывает. Что я вижу – все отказники связанными возвращаются той же дорогой, какой бежали с войны, – говорит Алексей. – Тюрьмы я не боюсь. Боюсь до нее вообще не доехать.
Еще Куляев боится за своих родных: после того, как стало известно о его побеге, следить стали даже за его матерью-инвалидом.
– У меня брат-инвалид, мама-инвалид. Бывшая жена с ребенком. Военная полиция уже задолбала их: ходят, прессуют, следят. Как будто я такой дебил, с ними жить. Но я чувствую, что тем самым их подставляю, никакой жизни им нет, – говорит Алексей. – Бежать? У меня ни заграна, ни военника. Зато статус мобилизованного. Кстати, они же стали врать даже в этом: моей матери в ответ на жалобу в военную прокуратуру прислали ответ, что я якобы контрактник! Хорошо, что у меня справка есть, что был мобилизован в сентябре из Новосибирска. Только вот матери я сейчас передать ее не могу.
Куляев надеется, что публикация и резонанс позволит ему хотя бы дождаться суда по статье о дезертирстве или самовольном оставлении части. Пока же он в бегах – старается не попадать под камеры, обходя крупные перекрестки, банки, вокзалы и остановки. Когда едет попутчиком – следит, чтобы все были пристегнуты, а водитель не нарушал правила движения, лишь бы не попасть на камеры ГИБДД.
Антивоенный проект помощи дезертирам "Идите лесом" с начала войны против Украины помог уже 4 тысячам мобилизованных и контрактников, отказавшимся воевать. Сотрудники проекта считают самым рабочим вариантом покинуть страну, что возможно даже без загранпаспорта. Как говорит координатор проекта Иван Чувиляев, бесконечно долго прятаться внутри страны можно только в теории.
– Скрываться от камер, не платить картой, не пользоваться телефоном и общественным транспортом – в теории да, он все делает правильно. Но на практике этого мало. Есть же облавы, их периодически устраивают во всех городах. Полиция сейчас в большей степени заточена на поиск как раз дезертиров, нежели преступников. Так что несколько месяцев скрываться можно. Но бесконечно это продолжаться не может – все равно попадешься, – уверен Чувиляев. – Но из страны уехать можно даже с российским паспортом. У нас были успешные кейсы и с более сложными исходными данными. Раскрывать детали не могу, иначе прикроют нам часть возможностей. Пишите нам в тг-бот @iditelesom_info_bot, поможем.
Добро пожаловать в реальность!