Всего год назад позиции России в Центральной Азии были настолько прочными, что им не угрожало даже растущее присутствие Китая. Но все изменилось с началом российского вторжения в Украину — вместе с украинскими городами Кремль уничтожает влияние России по всему миру, особенно на постсоветском пространстве, пишет эксперт по Центральной Азии Темур Умаров.
Теперь любое заявление или жест, отклоняющиеся от линии Москвы, выглядят как попытка стран Центральной Азии разорвать связи с Россией и провоцируют дискуссии о скором конце ее влияния в регионе. Хотя многие формальные показатели, напротив, рисуют картину бурного сотрудничества: товарооборот России с регионом быстро растет, в обе стороны движутся огромные миграционные потоки, а количество встреч на высшем уровне бьет рекорды.
Так что в итоге происходит: Центральная Азия отдаляется от России или, наоборот, сближается с ней?
Мы не с ними
Разговоры о слабеющем влиянии России ведутся не просто так. За последние десять месяцев в Центральной Азии было сказано и сделано немало того, что российская пропаганда назвала бы «не соответствующим союзническому духу отношений».
Прежде всего, все страны региона не только не поддержали российское вторжение в Украину, но и соблюдают антироссийские санкции, о чем заявляли публично. Например, центральноазиатские банки не принимают карты «МИР» — лишь Казахстан разрешил физлицам ими пользоваться, но только после того, как получил на это одобрение американского Управления по контролю за иностранными активами (OFAC).
Ни одна страна не признала ДНР, ЛНР и другие украинские территории частью России, о чем тоже заявляется публично и без оглядки на российские предпочтения в терминологии. Если после 2014 года центральноазиатские лидеры избегали называть события в Крыму аннексией, то сейчас они открыто говорят, что в Украине идет война.
Также Центральная Азия активно укрепляет связи со странами, которые Россия считает «враждебными». Центральноазиатские лидеры один за другим ездят на Запад, консультируются с США по вопросам соблюдения санкций, прорабатывают логистические маршруты в обход России.
Одновременно регион отдаляется от российских интеграционных проектов: в октябре Кыргызстан отменил военные учения ОДКБ на своей территории, а в декабре президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев отложил визит в Бишкек, чтобы избежать встречи с Путиным на саммите ЕАЭС. Все больше внимания уделяется нероссийским проектам вроде Организации тюркских государств.
В такой атмосфере кажется, что любая мелочь подтверждает отдаление Центральной Азии от России. Вот Путина недостаточно празднично встречают в аэропорту, вот опаздывают на встречи с ним, не приезжают на его день рождения, отсаживаются от него подальше и даже публично критикуют политику России в регионе. Однако многие другие факты и данные говорят об обратном — об укреплении сотрудничества.
Прагматичная солидарность
В нынешнем поведении Центральной Азии куда меньше нового, чем может показаться. Эти страны и раньше не поддерживали Россию в ее военных авантюрах. Еще в 2008 году на саммите ШОС в Душанбе Дмитрий Медведев пытался, но не добился от них поддержки российских действий в Грузии. Не признали они и аннексию Крыма в 2014 году.
Просто в 2014 году санкции против российской экономики были менее масштабными и не требовали от стран Центральной Азии настолько четко определяться. Сейчас же соблюдение санкций для них — это не поддержка Запада или игра против России, а попытка спасти свои экономики от коллапса и изоляции.
Для Центральной Азии многовекторность во внешней политике — обязательное условие минимального экономического благополучия. Тем более что Россия не демонстрирует готовности компенсировать региону потери от разрыва связей с Западом.
Во многом поэтому и сам Кремль не требует от центральноазиатских лидеров показной солидарности. На все призывы поступать иначе пресс-секретарь президента Дмитрий Песков отвечает, что все и так хорошо.
Время от времени Москва напоминает Центральной Азии об ее зависимости от России — например, приостановкой работы проходящего по российской территории Каспийского магистрального нефтепровода, по которому Казахстан экспортирует 80% своей нефти. Но речь не идет о требовании абсолютной поддержки, иначе масштабы давления были бы совсем другими.
Да и самой Москве ни к чему сейчас отталкивать последних союзников. Скорее наоборот: война с Украиной и разрыв с Западом усилили интерес России к Центральной Азии.
Вспомнили про соседей
Многие годы внешнеполитические приоритеты Москвы были далеки от Центральной Азии — считалось, что регион настолько зависит от России, что все равно никуда не денется. Но война и сокращение возможностей для выбора внешних партнеров заставили Кремль выше ценить связи с центральноазиатскими странами.
В результате товарооборот со всеми государствами региона быстро растет: с Казахстаном — на 10% за десять месяцев 2022 года, с Узбекистаном — на 40% за девять месяцев, с Таджикистаном — на 22%, с Кыргызстаном — на 40% за полгода, с Туркменистаном — на 35% за первый квартал.
С апреля по июнь 2022-го на заработки в Россию приехало рекордное за последние шесть лет количество выходцев из Центральной Азии: 1,5 млн из Узбекистана, 952 тысячи из Таджикистана, 223 тысячи из Кыргызстана. Соответственно выросли и денежные переводы в эти страны из России.
Понятно, что этот рост во многом связан с перенаправлением торговых потоков из-за санкций и с массовым отъездом россиян в Центральную Азию из-за войны. В то же время заметно, что Москва теперь уделяет гораздо больше внимания региону и не собирается позволять связям с ним развиваться только по инерции.
Взять хотя бы то, что в 2022 году Путин впервые за много лет посетил все пять стран Центральной Азии и стал намного чаще общаться со своими коллегами в регионе по телефону и видеосвязи. Общее число онлайн и личных встреч российского президента с центральноазиатскими лидерами перевалило в этом году за 50.
Помимо Путина, в регионе с началом войны успело побывать фактически все высшее руководство России от премьера Мишустина и секретаря Совбеза Патрушева до главы «Газпрома» Миллера и многих губернаторов. Такой интерес Москвы связан не только с желанием продемонстрировать, что попытки изолировать Россию провалились, но и с практическими вопросами. Центральной Азии есть что предложить Москве помимо периодической поддержки на голосованиях в ООН.
Например, Таджикистан, видимо, участвовал в поставках в Россию иранских дронов-камикадзе. Душанбе это отрицает, но именно там Иран открыл их первое зарубежное производство. Узбекская Promcomplektlogistic попала под американские санкции за сотрудничество с российским ВПК. Есть сообщения о том, что ЧВК «Вагнер» вербует на войну заключенных из тюрем Туркменистана. В семь раз выросли поставки телескопических прицелов из Кыргызстана в Россию, а рост импорта бытовой техники из Евросоюза в Казахстан связывают с тем, что чипы из нее используются в российской военной промышленности.
В ответ Россия сильнее втягивается в местную внутреннюю политику. Если раньше Москва считала достаточным поддерживать лишь пророссийскую ориентацию местных режимов, не вмешиваясь в междоусобные разборки, то теперь она начала помогать конкретным лидерам.
Например, Россия после нескольких лет просьб руководства Таджикистана признала террористической оппозиционную Партию исламского возрождения. Также по запросам Кыргызстана и Таджикистана в России стали активнее задерживать и депортировать активистов и бывших политиков — от высылки не спасает даже наличие российского гражданства.
Если раньше важным условием для получения от России преференций было участие в ее интеграционных проектах, то теперь это необязательно. Москва идет на миграционные уступки Узбекистану, отменив лимит на численность работников, приглашенных по оргнабору, и открывает в Таджикистане миграционный центр, хотя обе страны не входят в ЕАЭС.
Российские авторитарные ноу-хау тоже все активнее экспортируются в Центральную Азию. В Кыргызстане власти предложили новый закон о СМИ, который на 95% идентичен российскому, а также перенимают российскую практику преследования неугодных журналистов. В Узбекистане предлагают криминализировать «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений», а в Казахстане — ввести наказание за «дискредитацию вооруженных сил в особый (кризисный) период».
Что дальше
Все это показывает, что российское влияние в Центральной Азии сохраняется в самых разных сферах, и в ближайшем будущем коллапс ему не грозит. Правда, про долгосрочную перспективу того же не скажешь.
России и раньше было непросто проталкивать в Центральной Азии свои интеграционные проекты, а война сделала их окончательно непривлекательными. Ожидать расширения ЕАЭС на Узбекистан не приходится, а Таджикистан если и удастся уговорить, то ценой очень больших уступок.
Репутация ОДКБ пострадала еще больше. Неудачи на украинском фронте разрушили миф о мощной российской армии, что заставило всерьез занервничать страны, зависящие от российского зонтика безопасности. Это не значит, что ОДКБ скоро распадется, но потенциал для его расширения нулевой.
Российская мягкая сила в Центральной Азии тает на глазах. По опросам, большинство жителей Центральной Азии (70% в Кыргызстане, 55% в Казахстане и 30% — в Узбекистане) объясняют нынешние экономические трудности российским вторжением в Украину. В Бишкеке и Алматы прошло несколько антивоенных протестов, развлекательные площадки отказывают российским звездам, русский язык теряет популярность, а местные провайдеры расширяют списки нероссийских телеканалов.
Центральноазиатские СМИ стараются освещать события в Украине объективно, за что в России их блокирует Роскомнадзор. В общественном обсуждении снова всплывают темы деколонизации.
Главной опорой российского влияния в Центральной Азии остается доверие между политическими элитами. Во главе этих режимов стоят примерно одни и те же люди — пожилые мужчины, выросшие в советское время и общающиеся друг с другом на русском. Они знакомы не одно десятилетие, а новичков обязательно отправляют на смотрины в Москву.
Пока эти режимы не рискуют ссориться с Кремлем и очень сдержанно отвечают на растущий общественный запрос на отдаление от России — сокращают уроки русского языка в школах или переименовывают улицы. Но элиты в Центральной Азии постепенно меняются вместе с обществом, которое по-прежнему очень молодое — средний возраст половины жителей ниже 30 лет. Они не застали советские времена, меньше говорят на русском языке и не считают Россию примером для подражания.
Отдаление Центральной Азии от все более непривлекательной России — естественный процесс. Центральноазиатские государства никогда не были так самостоятельны, как сегодня, а общества в этих странах — так требовательны к своему руководству, в том числе в вопросах внешней политики.
А Москва вместо того, чтобы признать субъектность стран Центральной Азии и заниматься собственной привлекательностью, требует от бывших советских республик не разрушать унаследованное Кремлем историческое доминирование.
У России были все возможности для того, чтобы страны Центральной Азии сами к ней тянулись, но вместо этого она пытается остановить время. А это невозможно. Российское влияние в регионе будет увядать, если Кремль не пересмотрит свои подходы к внешней политике, а от путинской России этого ожидать не приходится.
Добро пожаловать в реальность!