Правый поворот

Проблема интеграции мигрантов, несколько месяцев назад всколыхнувшая Германию, неожиданно вышла на первый план в Великобритании. Вслед за президентом ФРГ о провале мультикультурной модели заявил британский премьер Дэвид Кэмерон. Идеи главы правительства так понравились местным радикалам, что на политика тут же обрушился шквал критики, далеко не всегда оправданной.

Со своей программной речью об актуальных проблемах британского общества Дэвид Кэмерон выступил в субботу, 5 февраля, на конференции по безопасности в Мюнхене. Скорее всего, это просто совпадение, и все же выбор места по-своему символичен - до Великобритании единственной западноевропейской страной, где о провале попыток построить мультикультурное общество осмелились заявить на официальном уровне, была именно Германия.

Главной угрозой безопасности премьер предсказуемо назвал терроризм, причем специально выделил проблему так называемых "доморощенных террористов" - рожденных или выросших в Великобритании. Корень терроризма, считает Кэмерон, следует искать в идеологии "исламистского экстремизма", процветанию которой способствует политика мультикультурности.

"Руководствуясь доктриной мультикультурализма, - говорил Дэвид Кэмерон (с полным текстом речи премьер-министра можно ознакомиться на сайте Даунинг-стрит, а фрагменты видеозаписи выступления доступны на BBC News), - мы поощряли представителей различных культур жить обособленно, в отрыве друг от друга и от общепринятых представлений... Более того, мы позволяли этим обособленным сообществам демонстрировать поведение, прямо противоположное нашим ценностям".

По словам премьера, либеральное общество не должно ограничиваться тем, что позволяет всем жить, как им заблагорассудится, до тех пор, пока не нарушаются законы страны. "Подлинно либеральное общество", как выразился Кэмерон, верит в некоторые ценности (список стандартный: равноправие, свобода, демократия) и должно дать своим гражданам понять, что если они хотят быть частью общества, то эти ценности надо разделять. "Европе пора проснуться и увидеть, что происходит в ее странах, - говорил британский премьер. - Под угрозой не только наши жизни, но и сам наш жизненный уклад".

Со словоупотреблением Кэмерона можно не соглашаться (например, "подлинный либерализм" в изложенном премьером варианте больше напоминает тоталитарное общество), однако смелыми или новыми его заявления не назовешь. Скорее наоборот, Дэвид Кэмерон лишь поделился с собравшимися набором штампов. Более того, вполне очевидно, что в странах, где проблема иммиграции действительно актуальна, точка зрения "пускай живут, но только свои странные традиции пусть оставят там, откуда приехали" является весьма распространенной и даже считается относительно умеренной (и Россия в этом смысле не исключение).

Однако в соответствии с негласными правилами официальной риторики европейских государств последних десятилетий подобные высказывания считались недопустимыми. И несмотря на то, что, за исключением вышеприведенных цитат, лидер британских консерваторов был подчеркнуто осторожен (раз десять призвал разделять ислам и радикальный исламизм, исправно напоминал, что терроризм нельзя связывать с какой-то одной религиозной или этнической группой, обещал бороться с бедностью и другими общепризнанными причинами терроризма), реакция со стороны общественности не заставила себя ждать.

Здесь нужно упомянуть о втором совпадении, важном для нашей истории. В день, когда премьер-министр озвучивал свои соображения в Мюнхене, в городе Лутон в 50 километрах к северу от Лондона прошла крупнейшая в Великобритании антииммигрантская акция протеста. По улицам города (где, напомним, долгое время жил и учился иракец, в декабре 2010 года устроивший теракт в Стокгольме) прошла толпа из трех тысяч представителей радикальных движений, выкрикивавших антиисламские лозунги.

Разумеется, неожиданное выступление премьер-министра ультраправых страшно воодушевило. Лидеры движения English Defence League ("Лига защиты Англии"), которое и организовало лутонское шествие, высказывались в том духе, что наконец-то премьер внял доводам простых британцев и осмелился дать отпор кому следует.

Худшего стечения обстоятельств нарочно не придумаешь. В других условиях речь Кэмерона могла бы вызвать общественную дискуссию и, возможно, даже привела бы к каким-то конструктивным сдвигам. Однако после того, как премьер-министра подняли на щит британские радикалы, на главу правительства обрушился шквал критики. К недовольству представителей мусульманских общин добавились упреки со стороны оппозиции, к оппозиции оперативно присоединилась пресса, и в результате Кэмерона обвиняют в потакании ультраправым и чуть ли не в фашизме.

Между тем, вывод из речи британского премьера должен был быть совершенно другой. Мюнхенское выступление Кэмерона показало, что еще одна европейская страна созрела для того, чтобы попытаться хоть как-то осмыслить интеграционные процессы и попробовать на них повлиять. Причем если в Берлине под интеграцией понимается, главным образом, адаптация беженцев и иммигрантов из Турции и стран Ближнего Востока, то перед Лондоном проблема стоит принципиально иная.

Великобритания столетиями была колониальной империей, и на пике ее расцвета под британским владычеством проживала, ни больше ни меньше, треть населения Земли. С распадом империи и созданием Британского содружества наций Лондон предпринимал попытки различными способами сохранить связь с бывшими колониями. В 1948 году, например, был принят закон о гражданстве, в соответствии с которым 800 миллионов бывших подданных империи могли жить и работать в метрополии без визы.

Закон с тех пор неоднократно редактировался и ужесточался, однако с 50-х годов в Великобританию хлынули переселенцы из разных уголков империи, от Индии до Ямайки. Вторую по численности демографическую группу в Лондоне сейчас составляют индийцы (более трех процентов), а третью, если не считать ирландцев - выходцы из Бангладеш, далее следуют Ямайка, Нигерия и Пакистан.

В какой-то момент приток рабочих рук из бывших колоний почти полностью заполнял в Великобритании рынок неквалифицированного труда. Для выходцев из бывших колоний часто создавались упрощенные условия для приема на работу, государство в течение многих лет ревностно охраняло их от попыток дискриминации со стороны работодателей.

Как это часто бывает в демократических странах, борьба с дискриминацией порой принимала причудливые формы. Многие британцы с негодованием отмечали, что, защищая приезжих от них, власти отказывались надлежащим образом реагировать на неадекватное поведение со стороны приезжих. Со временем это привело к закономерному росту социальной напряженности, посильная борьба с которой, в общем-то, составляет одну из первоочередных задач властей.

Меньше года назад британца, поднявшего по простоте душевной вопрос о проблеме иммиграции, скорее всего, назвали бы узколобым (как это случилось с премьер-министром Гордоном Брауном и избирательницей Джилиан Даффи). И то, что Дэвид Кэмерон осмелился прямо заговорить об интеграции мигрантов, означает, что власти поняли, что игнорировать ситуацию больше нельзя.

Возможно, попытка премьера была несколько неуклюжей, однако она, тем не менее, показательна. Уже то, что такое выступление стало возможным, свидетельствует о серьезных изменениях в общественно-политическом дискурсе. Кажется, от оголтелой толерантности маятник качнулся в сторону здравого смысла. Главное теперь - точно отследить ход его движения и не удариться в другую крайность.