Политолог Аркадий Мошес — о том, почему у беларусских политзаключенных не было даже теоретических шансов на обмен.
— Обмен, который произошел, был ожидаемым и вполне логичным, — объясняет в экспресс-комментарии «Салідарнасці» директор исследовательской программы по Восточному Соседству ЕС и по России Финского института международных отношений Аркадий Мошес. — Понятно, что после смерти Навального он много обсуждался.
Надо признать, до этого я был немного скептически настроен к версии, что Навального убили специально, чтобы не включать в обмен. Мне казалось, для его смерти могут быть и другие причины.
Но теперь я понял, что главным для Путина было не выпустить Навального. Он и не выпустил. После этого подготовка к обмену могла идти достаточно продуктивно.
— Некоторые факты, произошедшие накануне, например, достаточно скорые приговоры Эвану Гершковичу в России и Рико Кригеру в Беларуси, косвенно указывают на то, что все готовилось к определенному моменту. Почему сейчас?
— Объясню свою версию. Для этого нужен полный контекст. Я принадлежу к числу тех, кто считает, что Россия предпочла бы видеть в президентском кресле в США представителя демократической партии, а вовсе не Трампа, как многие думают.
Трамп непредсказуем. Никто не знает, какой будет его политика, это вообще зависит от того, с какой ноги он встанет. В то время как политика демократической партии предсказуема, и они очень аккуратно размахивают руками.
Напомню, Трамп пошел на дипломатический конфликт с Россией и закрыл консульство в Сан-Франциско, он предоставил Украине противотанковое оружие, без которого, полагаю, первые дни войны сложились бы для нее гораздо тяжелее.
У него не было проблем с тем, чтобы атаковать сирийские войска в Сирии и т.д. В общем, утверждение о том, что Трамп якобы пророссийский президент, противоречит конкретным фактам.
Поэтому Путин хотел бы видеть Байдена президентом, о чем даже несколько месяцев назад так и сказал, отвечая на вопрос. Он понимает, что с Байденом легче.
И то, что обмен состоялся именно сейчас, — это огромный подарок Путина Байдену. Потому что с того снимается целый пласт критики со стороны Трампа.
Тот заявлял, дескать, при нем подобное не было бы возможным и проблему с американскими гражданами в российских тюрьмах он бы разрешил мгновенно.
Получается, этим обменом Путин фактически очень здорово помог демократам. И я не исключаю, что взамен он может надеяться, конечно, не на восстановление доверия в целом, но хотя бы на то, что это засчитают как первый шаг на этом пути.
Договорились об этом, может, договоримся и о том, как вместе додавить Зеленского по вопросу перемирия, деинтенсификации конфликта.
То есть первый шаг для восстановления в какой-то степени доверия хотя бы между дипломатами и переговорщиками. Речь о России и США, Западе.
Вы можете в эту конфигурацию добавить Беларусь?
— В такую определенно нет.
— Вот вам и ответ на один из самых часто повторяемых в эти дни вопросов. Если рассматривать ситуацию в таком контексте, сразу становится понятно, что Беларусь сюда не добавляема.
Кригера освободили технически. Когда он не стал обжаловать приговор, стало очевидно, что он ждет освобождения. В этом не было никакой интриги.
В данной истории интересно другое. Полагаю, Лукашенко со своими спецслужбами сначала сами пробовали поменять этого немца на Красикова или хотя бы просто влезть в какие-то переговорные отношения с Берлином. Но у них не получилось.
А Путину это как раз очень выгодно: есть человек, приговоренный к смертной казни, и он даже не виноват в его захвате. При этом Лукашенко остался не у дел, потому что сегодняшний Запад не собирается вести с ним никаких переговоров.
— Это как раз стало очевидным абсолютно всем.
— До 2021 года Запад еще хотел с ним разговаривать, до самолета (принудительной посадки самолета Ryanair, на борту которого находились Роман Протасевич и Софья Сапега — С). После самолета все — приехали.
Поэтому данный обмен и переговоры — это триумф Путина. Думаю, он его записал и как еще одну акцию возмездия от Кремля в сторону Лукашенко за то, что было после пригожинского бунта.
Лукашенко тогда решил показать себя центральной фигурой мировой политики. Вот Путин ему и намекает, что он не является центральной фигурой не только мировой, но вообще какой-либо политики.
У него просто оказался человек, который подходит для обмена, его взяли и поменяли. А Лукашенко здесь как бы ни при чем.
У меня действительно есть такой небольшой кондуит (штрафной журнал) по отношению к беларусскому правителю. Вспомните, в прошлом году его не пригласили на форум «Пояс и путь». Он ездил в Китай отдельно, это был официальный визит, но на важную встречу, где играют большие мальчики, его не позвали.
Потому что Путину он там был не нужен. Эту часть света должен был представлять только он сам.
Возвращаясь к итогу обмена: Лукашенко еще раз указали на то, что он здесь не субъектен.
Однако оппозиция, демократические силы здесь тем более не субъектны. И, на мой взгляд, их не нужно критиковать за то, что они сделать не могут.
— Невозможно допустить даже техническую вероятность? Если учесть, что, как сообщается, списки составляли в ФБК, этим занималась в том числе Мария Певчих и расследователь Христо Грозев, чисто по-человечески мог их кто-то попросить?
— Думаю, это только усложнило бы переговоры. Когда политика делается на таком уровне, просто поговорить по-человечески — этого недостаточно.
Нужно что-то принести. Вы должны принести в этот размен что-то очень важное, то, что у вас есть, а у вашего контрагента нет, и положить на этот стол.
Что может сейчас положить туда Тихановская? К сожалению, ничего.
— А может у наших демсил в принципе появиться это «что-то важное», в чем может быть заинтересован Запад, США, или Путин с Лукашенко, чтобы иметь хоть какую-то надежду на переговоры по освобождению наших заложников в будущем? Ряд экспертов утверждают, что мы зашли в тупик, когда про Беларусь все забыли и напомнить о нас Западу больше никак невозможно.
— К сожалению, это так. Дипломатия поездок, которой занимается Тихановская, — это не то, чтобы неправильно, но этого недостаточно. Этого очень мало.
Да, она встречается с большим количеством первых лиц, с которым Лукашенко за всю жизнь не встречался. Технически это правда. Но правда и то, что в результате этих встреч ничего не вырисовывается — ни с паспортами, ни с видами на жительство и т.д.
Для того, чтобы требовать включения беларусских политзаключенных в обменный список, повторяю, у вас должно быть что-то, реально важное для ваших потенциальных переговорщиков.
Допустим, вы скажете: если этого не произойдет, мы можем включить другой режим и начнем массовые демонстрации, акции протеста.
Но, увы, нет ни этого, ни чего-то еще ценного для западников.
Поэтому Беларусь действительно воспринимается всеми как просто географическое продолжение России в западном направлении.
— Вы полагаете, что массовые громкие акции могли бы снова привлечь внимание к нашим проблемам?
— Конечно. Летом СМИ работают таким образом, что это было бы у каждого политического деятеля на столе.
Но опять-таки внутри Беларуси протесты просто невозможны, нельзя вести новых людей в тюрьмы. Однако и за пределами Беларуси никаких акций давно нет.
Поэтому как ни крути, в этот обмен Беларусь не ждали. И, второе, как я сказал, это контекст. В данном случае это контекст российско-западных отношений. Неважно, что там участвовали семь стран.
Обмен показал, что это конфликт России и Запада. И беларусской оппозиции в этом контексте быть не может.
Добро пожаловать в реальность!