Путинская Россия, которая, как и лукашенковская Беларусь, ментально выводится из СССР, сбросила остатки революционного имиджа и облеклась в тогу традиционных ценностей. Их защита стала ключевой составляющей российской мягкой силы. Стоит признать, что этот выбор, который вслед за Москвой активно продвигает и пропаганда режима Александра Лукашенко, оказался вполне удачным, пишет политолог Петр Рудковский.
Вписано в концептуальные документы
Беларусь — единственная страна в мире (если не считать международно непризнанного Приднестровья), где годовщина Октябрьской революции празднуется на государственном уровне.
Отметим, что речь идет о революции, которая включала в себя не только силовой захват власти, но и радикальный разрыв с традиционными ценностями, такими как религия, национальная идентичность, семья и брак как прочный союз мужчины и женщины. Некоторые из этих ценностей были впоследствии восстановлены (например, традиционная семья), а некоторые оставались под формальным или неформальным запретом до позднесоветского периода (религия, национальное возрождение).
В то же время Беларусь — одна из, пожалуй, немногих стран мира, где “традиционные ценности” вынесены в ранг основополагающих и обязательных для всего общества. “Традиционные ценности — основа белорусской государственности” — статья под таким названием полмесяца фигурировала как главная на провластном сайте newsby.info.
В Концепции национальной безопасности, которая была принята Всебелорусским народным собранием 25 апреля, традиционные ценности упоминаются пятнадцать раз (весь текст концепции насчитывает 32 страницы). В новой Военной доктрине, принятой в тот же день тем же органом, “распространение идей <…> ведущих к отказу от традиционных духовно-нравственных ценностей и ориентиров” классифицируется как одна из военных опасностей на уровне риска.
Оторванный от народа режим? Как сказать
В некоторых экспертных кругах принято относиться к этому повороту с пренебрежительным снисхождением: мол, оторванный от народа режим, пытаясь очередной раз подыграть Кремлю, усиливает пропаганду так называемых традиционных ценностей, в то время как белорусское общество движется вперед.
Такие рассуждения, являются, скорее всего, эхом прогрессистского оптимизма 90-х годов, когда в глобальном масштабе происходило стремительное распространение демократии, а в западном мире общественные настроения быстро менялись в пользу эмансипативных ценностей. В конце 90-х — начале нулевых даже в России группа “Тату”, активно использовавшая имидж лесбиянок, приобрела невероятную популярность.
В современном мире дела обстоят совсем иначе. Во-первых, ведущие мониторинговые проекты (EIU Democracy Index, Freedom in the World Index, Varieties of Democracy Index) из года в год фиксируют пусть себе и медленное, но постоянное снижение глобального уровня демократии.
Во-вторых, в западных обществах хотя и сохраняется в целом широкая поддержка эмансипативных ценностей, но усугубляются противоречия внутри групп сторонников этих ценностей (например, на линии “феминизм vs права трансгендеров”). Растущая популярность правых популистов свидетельствует об усилении запроса на политическую и ценностную альтернативу.
В-третьих, в самой Беларуси, равно как и других странах региона, особого движения вперед в сфере традиционных — эмансипативных ценностей не наблюдается.
По данным Всемирного обзора ценностей (WVS), среднее значение “приемлемости гомосексуальности” в белорусском обществе в начале девяностых составляло 1,9 из 10 (где 1 — никогда не приемлемо, а 10 — всегда приемлемо). В 2018 году это значение составляло 2,5. Прогресс вроде бы есть, но он настолько “неторопливый”, что о каком-то значительном движении вперед говорить пока не приходится.
Аналогичная ситуация наблюдается во взглядах на гендерное равенство в публичной сфере: в течение последней четверти века диспропорция между сторонниками и противниками тезиса “В целом мужчины становятся лучшими политическими лидерами, чем женщины” снизилась, но сторонники (по состоянию на 2018 год) по-прежнему превосходят противников на 21 процентный пункт.
Успех женского трио в 2020 году и вероятная победа Светланы Тихановской на тогдашних президентских выборах мало что меняет в этом плане, если учтем два момента.
Во-первых, кампания Тихановской и ее соратниц строилась вокруг идеи освобождения политзаключенных и проведения новых выборов, в которых смогли бы принять участие в качестве кандидатов те, кого белорусский режим незаконно отстранил от участия в 2020 году.
Во-вторых, в рамках онлайн-опроса Chatham House, проведенного в середине ноября 2020 года, 50,1% признались, что голосовали за Тихановскую на августовских выборах, но при этом всего 6,2% считали, что она была бы “самым лучшим президентом”. Виктора Бабарико посчитали “самым лучшим” 31,7%, Александра Лукашенко — 24,2%, Павла Латушко — 14,2%, Валерия Цепкало — 7%.
Результаты этого опроса вполне созвучны с результатами WVS 2018 года: первые четыре места в рейтинге “самых лучших” потенциальных президентов заняли мужчины.
Кремль уловил спрос на альтернативу эмансипативным ценностям
Стандартный канон традиционных ценностей не исчерпывается отношением к LGBT+ или восприятием гендерного равенства в публичной сфере. Но это те темы, которые постоянно фигурируют в пропаганде белорусского и российского режимов. Особого внимания заслуживает стратегия Кремля в этой сфере.
Слово “стратегия” здесь употреблено не случайно, так как действительно речь идет о планомерной и последовательной деятельности, направленной на долгосрочные результаты. В далеком 2013 году, еще до оккупации Крыма и вторжения в Донбасс, прокремлевский Центр стратегических коммуникаций разработал документ под названием “Путин — новый мировой консервативный лидер”.
Это был, пожалуй, первый отчетливый сигнал, что защита традиционных (консервативных) ценностей становится ключевой составляющей российской мягкой силы, то есть стратегии получения желаемых результатов в отношениях с другими государствами за счет собственной привлекательности. Стоит признать, что этот выбор был вполне удачным.
Во-первых, уже в начале предыдущей декады наблюдалось расхождение между западным и незападным миром в вопросе ценностей, а также напряжение внутри западных обществ.
Во-вторых, западные политические и интеллектуальные элиты продолжали мыслить в категориях неизбежности победы эмансипативных ценностей. Соответственно, поворот к традиционным ценностям воспринимался как заведомо провальная политика “реанимации прошлого”. Многие прозападные НГО в странах бывшего СССР некритично принимали такой подход и свою миссию в отношении соотечественников видели в том, чтобы разоблачать консервативные взгляды как бессмысленный реликт “аграрно-патриархального общества”.
Таким образом, существовали две основные предпосылки для успеха кремлевской стратегии: рост спроса на альтернативу эмансипативным ценностям и недооценка этого спроса противником.
Путинская Россия, которая, как и лукашенковская Беларусь, ментально выводится из СССР, быстро сбросила остатки революционного имиджа и облеклась в тогу традиционных ценностей, в то время как западные и прозападные силы продолжали верить в бесперспективность ставки на ценностный консерватизм.
“Западные ценности все больше расходятся с ценностями остального мира” — под таким говорящим заголовком в августе прошлого года вышла статья в журнале The Economist. Авторы показывают, что хотя конкретный набор “традиционных ценностей” для разных обществ бывает разным, общая тенденция все же такова, что вне западного мира спрос на эти ценности стабилен, а в некоторых случаях даже возрастает.
Мягкая сила может оказаться надежнее твердой
В последние два года в фокусе внимания находится “твердая сила” России: агрессия против Украины и ее последствия. Многие дискуссии о перспективах российского империализма сводятся к вопросу: какова вероятность, что Кремль победит в войне с Украиной, а если победит, в чем эта победа будет заключаться?
Да, фактор исхода войны имеет свое значение, но он при любом раскладе окажется неоднозначным. Для российского общества и элит актуальным будет вопрос цены победы (если она вообще будет); для внешнего мира, включая незападный, война останется одним из случаев нарушения международных норм.
А вот влияние мягкой силы путинской России — и подыгрывающего ей режима Лукашенко — вполне может быть внушительным.
Именно образ “защитников традиционных ценностей” способен компенсировать имиджевые потери режимов в результате войны — как внутри российского или белорусского общества, так и в широком мире. Дискурс традиционных ценностей — это ключевой элемент мягкой силы Кремля, и не стоит его недооценивать. В частности — и в проекции на Беларусь.
Добро пожаловать в реальность!