6 сентября Александр Лукашенко провел совещание, на котором обсуждались вопросы амнистии и закон о лишении гражданства лидеров оппозиции, эмигрировавших за рубеж. Второй вопрос не вызывает удивления. Борьба против оппозиции принимает новые, все более изощренные формы. Это продолжение прежнего, набравшего скорость и собственную динамику политического тренда, пишет политолог Валерий Карбалевич.
А вот вопрос об амнистии вызывает недоуменные вопросы. В рамках существующего политического режима это ломка тренда и сбой программы. Неужели Лукашенко решил проявить гуманизм? Как-то на него это мало похоже. К тому же все другие действия властей совсем не свидетельствуют о начале политики либерализации.
Тогда что же означает объявленная амнистия ко «Дню народного единства» 17 сентября, которая будет распространяться и на политзаключенных?
Прежде всего, надо подождать и посмотреть, что получится на практике. Напомню, в прошлом году тоже властями была развернута подобного рада кампания. Амнистия ожидалась на День Независимости 3 июля и на «День народного единства» 17 сентября. В колониях и тюрьмах политзаключенных активно склоняли писать прошения о помиловании на адрес Лукашенко. Перешедший на сторону властей бывший активист оппозиции Юрий Воскресенский много раз рассказывал, какие энергичные усилия он предпринимает, чтобы освободить несчастных из-за решетки, сколько заявлений он собрал от желающих выйти на свободу.
Однако вся эта большая кампания закончилась большим пшиком. Амнистировали только 13 (!) человек.
Нельзя исключать, что и ныне все разговоры об амнистии закончатся чем-то подобным.
Однако, тем не менее, интересен сам факт того, что на фоне продолжающихся репрессий Лукашенко завел разговор об амнистии. С чем это может быть связано? Уже высказано много разных версий.
Самая популярная гипотеза состоит в том, что Лукашенко хочет разморозить отношения с Западом, ибо западные санкции очень болезненны.
Если бы действительно официальный Минск решил искать взаимопонимание с ЕС и США, то сигналы в их адрес не должны бы быть такими противоречивыми. Тогда следовало прекратить репрессии, отменить репрессивное законодательство, приостановить оголтелую антизападную пропаганду. И уж, конечно, не устраивать демонстративной провокации в отношении временной поверенной в делах ЕС в Беларуси Эвелины Шульц, которая была задержана милицией. Нападение на европейских дипломатов как-то плохо соотносится с намерением разморозить отношения с Европой.
Другая версия состоит в том, что амнистия ориентирована на решение внутренних проблем. Дескать, Лукашенко озаботился расколом в обществе, репрессии бьют по экономике, стимулируют миграцию наиболее квалифицированной рабочей силы.
Но если бы Лукашенко это заботило, то не было бы двухгодичного террора, репрессии давно бы прекратились ( протестов же нет) и начались бы системные действия по либерализации в стране. Однако ничего подобного не происходит.
Некоторые утверждают, что объявленная амнистия – это якобы сигнал силовым структурам притормозить с репрессиями.
Но, во-первых, хочу напомнить, что Лукашенко в ходе совещания 19 апреля был очень недоволен масштабами репрессий и обвинил силовиков в самоуспокоенности и чуть ли не саботаже, потребовал усилить репрессивное давление на общество.
Во-вторых, в режимах, подобных тому, что функционирует в Беларуси, приостановить репрессии можно гораздо более простым и понятным способом. Амнистия – довольно экзотическое средство для решения этой задачи.
На наш взгляд, смысл объявленной амнистии надо искать в другой плоскости.
Это демонстрация психологической победы над протестами.
Лукашенко прежде по поводу прощения своих оппонентов говорил, дескать, пусть на коленях приползут, покаются. На совещании 6 сентября он заявил:
«Если эти люди раскаялись, встали на путь исправления, полностью загладили свою вину, к ним можно проявить снисхождение».
По его представлениям, политзаключенные, написавшие прошение о помиловании, это морально сломленные люди. И над головой поверженного врага можно проявить, говоря словами Александра Пушкина, «милость к падшим». Карать и миловать. – в этом и состоит сладость власти.
Добро пожаловать в реальность!