Благодаря статье Зенона Позняка в белорусском обществе началась содержательная и полезная дискуссия по поводу санкций, их смысла, эффективности и возможных последствий.
В основном споры фокусируются вокруг вопросов, способствуют ли санкции репрессиям против белорусского гражданского общества и подталкивают ли они официальный Минск к более тесному сближению с Россией.
Но меньше внимания уделяется западным мотивациям, западной логике введения санкций. Белорусы могут выступать за или против санкций, лоббировать их усиление или ослабление, но не стоит забывать, что вводит или отменяет санкции Запад.
И его мотивы могут не совпадать с мотивами белорусов.
И понять эту западную мотивацию помогает содержательная аналогия с уголовным наказанием за преступление в рамках национального законодательства. Не с наказанием политзаключенных в Беларуси, а вообще с институтом уголовного наказания в любой стране.
Является ли целью уголовного наказания исправление преступника, предотвращение повторения им преступных поступков?
В идеале такая цель присутствует. Но далеко не всегда она достигается. Заключение, наказание может только озлобить преступника, укрепить его в преступных намерениях, он может набраться опыта совершения преступлений от коллег по заключению и вновь совершать преступления после освобождения.
Так тогда получается, что цель наказания не достигается, так как оно приводит к обратным результатам?
Нет, достигается. Ведь исправление преступника - лишь вторичная цель уголовного наказания. А первичные функции этого наказания - это возмездие общества за нарушение правил и урок для других, что нарушение правил имеет определенную цену страданий.
Ну так вот в этом - определенное сходство с логикой применения международных санкций.
Это аналогия, а не тождество, статус руководства суверенной страны не такой же, как у гражданина государства, на которого распространяется правовая система этого государства.
Но и международные санкции, как и уголовное наказание за преступление в рамках национальной правовой системы, - это прежде всего средство наказания, а не исправления.
Станет их результатом исправление режима, на который они направлены - отлично. Не станет - жалко. Но наказание путем санкций в любом случае произойдет.
Преступника-рецидивиста не освобождают от ответственности на том основании, что предыдущее наказание его не исправило. Наоборот, его наказывают еще строже.
При этом строгость санкционного наказания пропорциональна важности нарушенных правил для того, кто их вводит.
Для белорусского общества ущерб от задержания Романа Протасевича был и есть меньше, чем от массовых репрессий, от тысяч избитых, казненных, заключенных.
А для Запада - наоборот, ведь дело Протасевича - это о международной безопасности в самом прямом смысле, а не косвенно и опосредовано, как в случае внутренних массовых репрессий. Поэтому и санкции за захват самолета Ryanair были жестче, чем за внутренние репрессии.
Еще раз подчеркну: сравнение санкций с уголовным преследованием - это аналогия, и она неполная.
В 2016 году Евросоюз отменил санкции в отношении Беларуси не потому, что посчитал, что Лукашенко уже достаточно наказан. Имело место и определенное исправление - по крайней мере, политзаключенных освободили. В результате санкций или нет, здесь можно спорить, но их освобождение произошло, и только после санкции были сняты. Так что критерии эффективности, исправления как цели, в санкционной политике присутствуют.
Но они не единственные и даже не доминирующие, особенно в краткосрочном периоде. По крайней мере в краткосрочном периоде цель санкций - наказание само по себе, независимо от его последствий.
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.
Добро пожаловать в реальность!