Радио Свобода обратилась к 21 белорусскому интеллектуалу с просьбой поделиться их видением и пониманием событий 2020 года, ответить в широком смысле на вопрос «что это было?». Сегодня отвечает основатель НИСЭПИ, научный сотрудник Университета Теннесси Олег Манаев.
Тернистый путь к новому будущему
2020 год, несомненно, войдет в историю Беларуси как год «пробуждения» общества (по данным декабрьского опроса немецкого Центра восточноевропейских и международных исследований ZOiS, «три четверти опрошенных признались, что за последние месяцы стали больше интересоваться политикой»), «визиткой» которого стали кадры массовых протестов на улицах Минска и других городов, а также трех прекрасных женщин со знаками любви, солидарности и победы.
Однако этот процесс породил больше вопросов, чем ответов. Главный вопрос, на мой взгляд, который затмевает все остальные, можно сформулировать так: готово ли белорусское общество к новому, лучшему будущему?
Государство в лице действующей власти дало на него простой ответ, по сути, предложив будущее как продолжение прошлого в еще более жесткой упаковке. Причем дало ответ не только на вопрос о желательном будущем, но и на вопрос, на что оно готово для ее осуществления. Ответ еще более прост: готово на все, включая и «горячую» гражданскую войну.
Но ответ общества для меня не очевиден.
Во-первых, потому, что белорусское общество сегодня еще больше, чем раньше, расколото по ценностному признаку, и части общества, противостоящие друг другу, имеют различное видение будущего.
Во-вторых, если от той части общества, которую в целом устраивает будущее, предложенное государством, не требуется активных действий, достаточно молчаливого согласия, то от тех, кто жаждет нового, лучшего будущего (в США таких людей называют Dreamers — мечтатели), требуются не просто активные действия, но борьба, сопряженная с реальным риском потери учебы / работы, бизнеса, свободы, а то и жизни.
Поэтому вопрос о готовности белорусского общества к новому будущему сегодня можно сформулировать иначе: готово ли оно к жертвам? Готово ли к борьбе не только с «красавцами» в черной униформе, но и с соседями, коллегами, друзьями и даже родственниками?
Не менее важна и готовность духовная - осознанные смыслы и ценности, предложенные как альтернатива смыслам и ценностям государственной власти. Какой видится «мечтателям» новая политическая система? Рыночная экономика? Геополитический выбор? Национальная культура, включая языковую политику?
«Новая оппозиция» пока не предложила своим сторонникам ясной, хорошо аргументированной и широко обсуждаемой программы строительства нового будущего Беларуси. Стремясь заручиться поддержкой максимального количества поклонников, она сознательно этого избегала.
Если на это мне снова скажут, что я «оторвался от страны» и «потерял понимание происходящего», то сошлюсь на данные январского опроса Григория Астапени, проведенного под эгидой британского Chatham House:
«Половина респондентов полностью / быстрее согласны с тем, что у лидеров протеста нет четкого плана, что они будут делать после прихода к власти, менее 30% с этим полностью / скорее не согласны».
Через несколько дней после августовских выборов Валентин Акудович на вопрос «что происходит в Беларуси — восстание нации или углубление ее раскола?» дал концептуальный ответ: «Беларусь онтологически давно одна. И отдельные случаи значения не имеют».
Если исходить из того, что «онтология — это наши представления о внутренней структуре изучаемого объекта», этот тезис означает, что «внутренняя», в данном случае ценностная, структура белорусского общества относительно однородна и не содержит в себе принципиальных противоречий. С этой точки зрения тезисы о «расколе белорусского общества», о том, что «в одной стране две разные Беларуси», которые все чаще высказываются в публичном пространстве, не имеют под собой основания.
Виталий Цыганков высказал это еще проще: «В белорусском обществе нет никакого» раскола» в отношении к Лукашенко. Манаев никаких свежих социологических данных в доказательство своего тезиса не приводит (ссылаясь исключительно в целом на прежние многолетние исследования НИСЭПИ) - видимо, это выходит «по ощущениям».
Сегодня игнорировать белорусский раскол стало сложнее, но чаще всего его сводят к противостоянию силовых структур во главе с Лукашенко, с одной стороны, и общества — с другой (вспомним знаменитый интернет-мэм «Саша "три процента"»). Только немногие осмеливаются говорить, что Лукашенко, аппарат насилия и государственная власть в целом все еще имеют опору в обществе.
А вот что говорят факты, представленные социальной наукой:
По данным опроса ZOiS, «при всем разочаровании режимом только 14% опрошенных сказали, что участвовали в протестах. Большинство протестующих - люди с хорошим уровнем образования, живущие в крупных городах. Мнения по поводу национального флага разделились: 41% считают нынешний красно-зеленый флаг государственным символом, а 36% отдают предпочтение бело-красно-белому флагу, который стал символом протестов».
По данным сравнительного исследования обществ двух стран, проведенного в марте российскими социологами методом фокус-групп «сторонники Лукашенко» — примерно четверть населения, 60% готовы участвовать в митингах, но в забастовках — вдвое меньше». При этом авторы подчеркивают, что «стремились, чтобы на фокус-группах были и люди протеста, и "ябатьки", как они сами себя называют, и те, кто колеблется». Авторы исследования также делают вывод, что «в Беларуси глубокий цивилизационный раскол, по сути, две страны в пределах одной».
Предвижу популярный нынче контраргумент: «сегодня большинство белорусов, несмотря на различия в ценностях, выступают против Лукашенко». Однако, согласно данным опроса Астапени, на вопрос «Кто, на ваш взгляд, был бы достоин стать президентом Беларуси?» Александра Лукашенко назвали 27,4% респондентов, 28,8% - Виктора Бабарико, а 39% полностью / быстрее согласны с тем, что «на самом деле Тихановская и ее штаб не выражают интересы таких людей, как я», и почти столько же — «полностью / скорее не согласны».
Это говорит о том, что ценности, представления людей о жизни во многом предопределяют их политический выбор. Напомню, что в 1994 году вся прогрессивная общественность ждала победы демократического кандидата, главным препятствием считался лидер правящей номенклатуры Кебич. Но в первом туре он набрал всего 17.3%, Позняк - 12,8%, Шушкевич - 9,9%, а Лукашенко - 44,8%, и во втором туре победил с 80% от числа проголосовавших.
Нельзя не отметить, что типология электората как анти-, так и пролукашенковского, точнее говоря, той системы ценностей, которую он исповедует и выражает, использована в исследовании Астапени — «ядро протеста» (37%), «Бастион Лукашенко» (18%) и находящиеся между ними «сочувствующие протесту», «скептики» и «равнодушные» (45%), — методологически вполне сопоставима с типологией, в свое время разработанной НИСЭПИ, также основанной на агрегировании нескольких индикаторов. Тогда, в течение десятилетнего мониторинга, группа «убежденных сторонников Лукашенко» в среднем составляла 21,5%, «убежденных противников» — 31,1%, а «колеблющихся» - 47,4% респондентов (хотя, в зависимости от политической ситуации, это соотношение могло меняться).
Следует также учитывать, что недавние опросы, как правило, проводились онлайн и зачастую не охватывали жителей деревень. В предисловии к докладу Chatham House, подчеркивается, что «пользователи интернета остаются более экономически и социально активными, поэтому, несмотря на то, что наша выборка была взвешена, чтобы точно отразить структуру белорусского общества, вполне возможно, что поддержка Лукашенко и его политики может быть немного выше, чем показывает этот опрос, поскольку сторонники Лукашенко, как правило, менее социально и экономически активны, чем его недоброжелатели». Подобную оговорку сделала и руководитель исследования ZoiS.
Похоже, что впечатляющий политический сдвиг, наблюдавшийся в 2020 году, произошел не только за счет увеличения группы «убежденных противников», но и за счет «колеблющихся», которые пополнились бывшими сторонниками Лукашенко.
Анализируя результаты выборов 2015 года, НИСЭПИ подчеркивал, что избирательная кампания Татьяны Короткевич ярко проявила наличие «третьей Беларуси» — не лукашенковской и не классически оппозиционной: большинство ее электората как по социально-демографическим, так и по ценностным характеристикам оказалось «промежуточной» между ними. «Третья Беларусь» существовала и раньше, но просто была не видна в дыму баталий между президентом и оппозицией.
На это указывают и результаты опроса ZOiS, согласно которым «представления белорусов о том, какой должна быть форма правления в стране, расходятся. Более 40% выступают за демократию, тогда как сторонники Лукашенко либо не знают, какая форма правления лучше, либо предпочитают автократию. Как минимум для трети белорусов демократия и авторитаризм — абстрактные понятия».
Поэтому я считаю, что
уменьшение «лукашенковской Беларуси», произошедшее в 2020 году, совсем не значит, что она практически исчезла, и ее нельзя не принимать в расчет ни на пути к победе, ни при строительстве нового будущего.
Некоторые эксперты давно говорили об этой проблеме, о том, что корни неоднородности, иногда раскола общества уходят в глубины истории, проходя не столько по этнической, национальной, сколько по социальной, геополитической линии, и стали важной чертой белорусской идентичности.
Так, известный историк Алесь Смоленчук подчеркивал, что «на судьбу БНР существенно повлияли конфликты в белорусском движении, борьба между «социалистами» и «националистами», «революционерами» и «консерваторами». История БНР с участием Романа Скирмунта - это история борьбы за единство белорусского движения. К сожалению, неудачная. Но эти немногочисленные голоса тонули в громком хоре «единства нации».
Удивительно, но раскол белорусского общества первым открыто признал сам Лукашенко. В своей новогодней речи после драматических выборов 2010 года он подчеркнул: «Свои поздравления я также адресую и нашему меньшинству, которое воспринимаю как неотъемлемую часть нашего общества», определив его в 20% . Как показали события 2020 года, пока оппозиционные политики и эксперты годами оспаривали и даже отвергали саму идею раскола, Лукашенко целенаправленно готовился к расширению и укреплению несогласного с ним меньшинства. Теперь не только Беларусь, но и весь мир знает, как он подготовился.
В связи с этим возникает еще один фундаментальный вопрос: насколько «пробужденная» часть общества привержена демократическим ценностям и готова к испытаниям, прежде всего социально-экономическим, с которыми неизбежно столкнется после победы над нынешним режимом, как это произошло с миллионами людей после краха коммунизма? Не обратится ли она вскоре к поиску новой «сильной руки», которая «вернет порядок и стабильность»?
И не придется ли Светлане Алексиевич через десять лет писать второй том «времени second-hand» уже «на белорусском материале»? По данным опроса Астапени (Chatham House 2021, а не НИСЭПИ 2006 года!), 40% респондентов полностью / быстрее согласны с тем, что «Беларусь - это социально-ориентированное государство», 43,4% - что «смена власти выгодна только тем, кто придет к власти, простые люди, скорее всего, пострадают».
Вопрос о готовности белорусских «мечтателей» к силовому противостоянию с государством, которое применяет насилие к мирным гражданам, также остается открытым. Вплоть до конца 2020 года среди протестующих и групп общества, которые их поддерживали, доминировала идея «белорусского гандизма». Многочисленные репортажи независимых СМИ пестрели заголовками типа «протестующие белорусы убирают за собой мусор и снимают обувь, прежде чем встать на скамейку».
Отдельные инциденты силового сопротивления протестующих, вроде «ответной атаки группы лиц на сотрудников милиции» в Пинске 10 августа, не привлекали большого внимания и поддержки.
Ни «дело террористической группы» Николая Автуховича (арестовано 13 человек), который выступал за «организованный сценарий силового отстранения Лукашенко и его режима от власти» и осенью провел несколько акций против силовиков, ни признания бывшего силовика («мне жаль, что люди оказались не готовыми к решительным действиям. Нам было понятно, что если протестующие придавят, все рухнет за секунду. Сейчас силовики исходят из того, что никогда не понесут ответственности. Санкционные списки, «Черная книга», список срочников, который выложил запрещенный телеграмм-канал, не дают ничего. Силовики осознают, что власть у Лукашенко») принципиально не изменили позиции лидеров протеста, которые продолжают выступать за «мирное решение» и предсказывать «скорый уход Лукашенко со своего поста» . В то же время, согласно данным апрельского опроса Астапени, 63% респондентов считают, что Лукашенко перестанет быть президентом Беларуси от 2023/2024 до 2035 года или позже.
Для понимания событий 2020 года и их последствий для нового будущего чрезвычайно важным является также вопрос геополитического выбора Беларуси. Выбор, сделанный государственной властью, очевиден. Выбор «старой оппозиции» также хорошо известен. Но выбор «новой оппозиции» пока неочевиден.
На мой взгляд, в этом вопросе важнее фокусироваться не на том «отпустит ли Россия Беларусь в Европу», а на том, что, как показывают данные недавних опросов, несмотря на снижение пророссийской ориентации, она глубоко внедрена в белорусском обществе. По данным январского 2021 года опроса Астапени, «к президенту России Путину 53,9% опрошенных относятся очень / в основном хорошо и 27,6% очень / в основном плохо». Авторы опроса ZOiS делают вывод, что «политический раскол между сторонниками и критиками режима демонстрирует четкую геополитическую модель — либо невысокая оценка роли ЕС, либо отрицание важности хороших экономических отношений с Россией».
Поэтому проблему я вижу не только в нынешних противоречиях между властью и оппозицией, а также внутри самой оппозиции, но и в том, как ее будет решать демократическая власть после победы над нынешним режимом. Вероятно, без политического компромисса, прежде всего в самой Беларуси, и здесь не обойтись.
Но до победы еще надо дойти, а это, по мнению многих, невозможно без консолидации всех протестных и несогласных с нынешним режимом сил. Неспособность большинства лидеров «старой» и «новой» оппозиции к реальному, а не декларативному объединению вошла уже в легенды.
Например, один из идейных лидеров «старой оппозиции» Зенон Позняк рассматривает Бабарико и Тихановскую как «надувные фигуры» и заявляет, что «Беларусь у них только на устах и подразумевает «страну для жизни» в составе России, но не свободную белорусскую нацию. Для них белорусский язык не является демократией, а история борьбы за белорусскую независимость - чужой и ненавистный». О перспективах консолидации лидеров «новой» оппозиции говорит уже сам факт их пребывания в разных странах, а также явно не согласованные, иногда разнонаправленные политические инициативы.
Еще более важная проблема - готовность к консолидации в самом белорусском обществе. Причем не просто к диалогу с оппонентами, а к реальным компромиссам с ними, компромиссам, многие из которых наверняка окажутся неприятными и «долгоиграющими».
По данным январского 2021 года опроса Астапени, на вопрос «Можно ли доверять большинству людей, или нужно быть очень осторожным в отношениях с людьми?» только 30% ответили положительно, а 70% отрицательно. «Характерная черта белорусского общества, - отмечается в докладе ZOiS, — низкий уровень социального доверия. Существенного роста консолидации в результате событий прошлого года не наблюдается: только 10% белорусов начали больше доверять другим за последнее полугодие, а около 30% отметили снижение уровня доверия к другим людям». А повышение социального доверия без политических компромиссов вряд ли возможно.
Разумеется, речь идет не о «диалоге и «примирении» в условиях постоянного роста насилия государственной власти над несогласными, а о строительстве нового будущего, к которому рано или поздно придется приступить. Игнорирование уроков прошлого, в том числе и 2020 года, отсутствие ясных, аргументированных ответов на поставленные вопросы может привести к тому, что новое будущее принесет больше разочарований, чем радости. Строительство этого будущего нужно не откладывать «до победы над режимом», а начинать прямо сейчас, разрабатывая стратегию и тактику политических действий в реальной, а не придуманной стране.
Думаю, всем нам предстоит пройти тернистый путь к новому будущему Беларуси.
Добро пожаловать в реальность!