Весной 2024 года Дмитрия задержали и отправили на «сутки» в родном городе. Во время проверки в его телефоне нашлись фото с протестов — так он стал фигурантом уголовного дела. Дмитрий провел десять суток в карцере на Окрестина и почти все лето — в новом СИЗО в Колядичах. Вот что он рассказал о новом изоляторе изданию «Медиазона. Беларусь».
Имя героя изменено.
Полиграф, постоянный холод и радостный кагэбэшник. Задержание
Дмитрия задержали весной 2024 года. Сначала он отбыл сутки административного ареста в родном городе. Затем против него возбудили уголовное дело: в телефоне силовики нашли фото с протестов 2020 года. После ареста Дмитрия отправили на десять суток на Окрестина, а оттуда — в новое СИЗО под Колядичами.
Во время административного ареста Дмитрия поместили в карцер — небольшое помещение на одного человека. Но в разное время у мужчины было пять-семь сокамерников.
«Меня же забрали из дома, я был просто в футболке. А на улице весна, холодно еще. Спать холодно, я почти не спал все это время. Еду как специально приносили всю ледяную, даже чай».
Однажды в карцер «чудом зашла» пачка печенья из передачи. Его быстро съели, а пластиковой оберткой Дмитрий накрывал то руку, то ногу, чтобы было теплее.
«А еще каждый день дается тяжело, потому что каждый день к тебе приходят какие-то дол***бы, я иначе не скажу. КГБ, ГУБОПиК — они же не представляются, откуда они. Орут на тебя, унижают. Я в шоке от этого всего, слова сказать не могу, аж трясет».
Один раз Дмитрия возили на полиграф. Вопросов про Беларусь почти не задавали, но интересовались, не собирается ли он идти воевать и не передает ли информацию ВСУ. Все потому, предполагает он, что дома во время обыска у него на холодильнике нашли сувенир с украинским флагом.
«Кагэбэшник его нашел и шел с ним как ребенок, радостный».
После суток в изоляторе Дмитрию объявили об уголовном деле по статье о грубом нарушении порядка и отправили на десять суток на Окрестина, а оттуда — в СИЗО в Колядичах. По пути силовики сняли с ним видео.
Новое СИЗО похоже на тюрьму из американского фильма
Первое воспоминание Дмитрия о СИЗО в Колядичах — подвал, который переходит в длинный коридор, и камера под землей — холодный «отстойник», где он провел первую ночь.
«Там где-то шпаклевка, где-то стена недокрашена, где-то мусор. Все сырое, все воняет».
На следующий день Дмитрия заселили в камеру на шесть человек. По пути он подумал, что новое СИЗО напоминает тюрьму из американских фильмов — длинные коридоры и много камер в ряд.
«Внутри кровати, есть постель, горячая вода, телевизор. После всех изоляторов просто как отель. Хлопцы нормально приняли. Заходишь, говоришь, какая статья, — все сразу все понимают. Поесть тебе, чай, сигарету, переодеться. Парни потом рассказывали, что когда я зашел, подумали, что сейчас свалюсь — а я ж почти месяц толком не спал, не мылся, даже одежду не менял».
В ту ночь Дмитрий впервые за долгое время выспался. В изоляторе в родном городе и на Окрестина по ночам глаза слепил яркий свет. В камере нового СИЗО после 22.00 свет приглушали.
«Остается только бледный огонек. Я представлял, что это мне луна светит».
Дни в СИЗО проходили одинаково. Подъем в шесть утра, завтрак-обед-ужин, несколько проверок за день, прогулка во дворике на крыше.
«Бетонная коробка, в которой вы „гуляете“. Музыка играет, что-то вроде радио. Помещение небольшое, сверху решетка и ничего не видно, кроме неба. Да и небо не всегда. Даже воздух не очень свежий, там все еще пахло сырыми стенами и побелкой».
Спорт в просторной камере и соседи-иностранцы
Дмитрий попал в новое СИЗО вскоре после его открытия, поэтому первое время там царила неразбериха. Долго приходилось ждать книг, потому что сотрудник библиотеки приходил редко и у него даже не было списка литературы. Нужно было самому придумать, что хочешь почитать, и написать библиотекарю на бумажке.
«Я попросил Короткевича, один наш сосед сказал: „О, все бэчебэшники просят Короткевича“».
В ожидании книг в свободное время Дмитрий с соседями занимался спортом: камера была просторной и места хватало, играли в игры, например, шахматы или домино, которые можно было купить в магазине СИЗО.
Письма шли долго. Первое Дмитрий отправил родным пришло только через десять дней. В коридорах нового СИЗО путались и его сотрудники. Дмитрий слышал, что работников не хватало: многие уволились после переезда с «Володарки».
«Но сотрудники, кстати, нормально относились. Не было для них разницы, политический ты или нет. Пару раз приходил начальник СИЗО. Зайдет, спросит, как дела, есть ли какие жалобы. Никто не жаловался, конечно. Какой смысл?»
Среди сокамерников Дмитрия были иностранцы.
«Был один армянин, которого обвиняют в разжигании вражды и реабилитации нацизма. А он смеется, говорит: я за свою жизнь чего только про себя не слышал, что я „чурка“, „хач“. А теперь они меня обвиняют, что я фашист».
Какое-то время в одной камере с ним сидел гражданин Марокко. По словам Дмитрия, он помогал мигрантам попасть к границе Беларуси и ЕС. Но задержали его за то, что пьяным разбил в Минске несколько машин.
«Много за это время встретил мощных, сильных людей. Им светят невероятные сроки, а они еще находят силы поддержать тебя. В основном самые большие сроки давали за донаты, я просто в ах** был от этих цифр. И вот людей судят, они едут дальше, в колонии, и у всех, как я понял по разговорам, одно чувство ко всей этой системе — ненависть. Они буквально готовят целую армию тех, кто их ненавидит».
Добро пожаловать в реальность!