Что может внушать оптимизм в нынешней Беларуси? Идут аресты, суды, людей бьют и калечат, громят магазины национальной символики. За что в этой реальности зацепиться оптимисту? Об этом в интервью журналисту «Свободы» Сергею Абламейко рассказал писатель и политик Владимир Некляев.
Два исторических процесса
– В той ситуации, которая сейчас есть в Беларуси, вы оптимист или пессимист?
– Я с самого начала – а началом в своей жизни я считаю провозглашение независимости Беларуси – оптимист. Прежде всего потому, что это случилось. Конечно, я понимаю людей, которые испытывают напряжение, даже паникуют – мол, время идет, а окончательной победы не добыли, и т.д.
Действительно, время идет. Но что это за время? Происходят два предельно противоречивых процесса. Один процесс - это распад империи. Из истории известно, что он длится века, что он никогда не останавливается; если империя начинает распадаться, то она идет до самого распада. Так было с Римской империей, с Османской, с Германской и всеми остальными. А встречный процесс - становление на этом распаде независимых государств. Два эти процесса сталкиваются и высекают искры.
Мы живем на этом столкновении. И, честно сказать, я очень боялся, что эти процессы столкнутся так, что прольется море крови, как не раз бывало в истории. И то, что море не пролилось, а кровь прошла по краям империи, было для меня большой неожиданностью. Вдруг я почувствовал, что это не время большой крови, что в людях что-то принципиально изменилось - эта цивилизация прошла соответствующий путь и соответствующим образом изменила людей.
И это так. Посмотрите на сегодняшний мир, что бы мы о нем ни говорили. Та же наша эмиграция. Сто лет назад кому они там были нужны, их все отбрасывали. Германия говорила: какая Беларусь, что вы здесь лезете, чтобы вам помогали… Сегодня все наоборот – людей приняли, людей слушают, людям стараются помочь.
Коренное изменение общества
— Я не устаю повторять, что в 2020 году, несмотря на, скажем так, – «непобеду» революции, для меня лично уже все произошло. Я увидел то, что очень хотел увидеть и чего очень боялся не увидеть – белорусскую нацию, «коллективное мы». Вы ждали такого от белорусов, или и для вас это было неожиданно?
– Я ждал этого еще раньше. В 2010 году я влез в то, что называется президентскими выборами, в Площадь 2010 года. Это не только по той причине, что я этого ожидал, но я хотел, чтобы это стало быстрее, и, как мог, старался это ускорить.
То, что случилось – здесь я с вами абсолютно согласен - это революция прежде всего в сердцах. Революция, и здесь я не устаю говорить, это не обязательно сразу смена власти. Революция – это коренная смена чего-то. У нас коренным образом изменилось общество.
Есть люди, которые говорят, что этих изменений недостаточно и что нужно делать какие-то более решительные меры. Возможно; но пошло так, как пошло. И теперь я просто не вижу другого пути, возможности резкого изменения того направления, той стратегии и тактики, которые сложились как бы сами по себе.
– Вы говорили, что кровь прошла по окраинам империи. И вот как раз потому, что в Беларуси русификация зашла уже достаточно далеко, я лично боялся, что белорусы уже не проснутся. Но оказалось наоборот. Что вас радует в сегодняшней стране? Какие процессы, какие группы населения, какие явления?
– Всю свою жизнь я слышал одно и то же – мол, теперь так себе, плоховато, большевизм, советизм, подавлено все национальное, целые поколения советизированы и могут мыслить только по старинке, а вот придут новые поколения - и все резко изменится. При моей жизни пришло одно поколение - ничего не изменилось, второе новое поколение — тоже ничего не изменилось, то же с третьим поколением…
Но наконец это случилось. Процесс трансформации общества и изменения поколений приобрел очевидные черты. Новое поколение не просто играло в диссидентство, но вышло в августе 2020 года на площади, чтобы о себе заявить.
Это для многих было неожиданно, но я не считаю, что это такая неожиданность, что разинул рот и стой, удивляйся. Это готовилось предшественниками, готовилось не только политически и не столько политически, сколько культурно. Очень существенные вещи для развития белорусского общества сделала Белорусская национальная культура. Собственно говоря, и Беларусь возникла из культуры. А конкретнее - из литературы. Литераторы когда-то были генераторами идей о Беларуси как независимой стране и ее историческом существовании. И Короткевич, и Быков, и Адамович, не говоря уже о Богушевиче, Богдановиче и Коласе. Они это готовили и об этом мечтали, для этого работали, и оно наконец произошло.
И эти изменения - революционные. Они уже не подлежат пересмотру, и этот процесс невозможно повернуть вспять.
Я вижу, что люди, которые выходят под бело-красно-белыми флагами и лозунгом «Жыве Беларусь», в этом убеждены. Они выходят на улицы и площади, чтобы наконец добиться победы.
Оптимизма придает молодежь
– Как вы оцениваете нынешнюю белорусскую молодежь?
– Это преимущественно она была основным двитателем революции. Это она на сегодняшний день показывает пример того, как держаться, как стоять; как, не оглядываясь, идти вперед.
Если говорить об оптимизме и пессимизме, то происходит странная вещь. Люди, которые остаются на свободе, которых ни разу в каталажку на Окрестина не посадили, находятся в панике и не знают, что делать дальше. А люди, которых уже садили за то, что они вышли на борьбу, не проявляют никаких сомнений, что победа уже состоялась.
Вот у меня письма из заключения от Северинца, Статкевича и многих других. Вот письмо от Екатерины Андреевой, это как раз наша молодежь, журналистка «Белсата». Вот что она пишет:
«Уважаемый Владимир Прокофьевич! Вскоре мы с вами встретимся и выпьем шампанского за живущую Беларусь!»
Вот что пишет из тюрьмы та самая молодежь, у которой нет сомнений, как у старшего поколения.
Старшее поколение со своим опытом, которым оно похваляется (мол, мы все знаем, мы много прожили), забывает о том, что его опыт в подавляющем большинстве отрицательный. Накапливается как раз опыт поражения и неудач. У молодежи этого нет. Нет у нее и страха. Эти молодые люди даже опыта крови Площади 2010 года не имеют, не помнят. Поэтому они выходили абсолютно без никакого страха.
И это бесстрашие сыграло существенную роль. Оно могло привести к победе еще в самом начале, 9 августа. Если бы в ту ночь не ушли под утро, ведь силовики были донельзя уставшие. Я видел, что подогнали уже без оружия, без дубинок «белые воротнички», что называется, — людей в форме, но которые сидят за письменными столами и оформляют какие-то бумаги. Но, видимо, высшие силы решили провести нас более долгим путем к победе.
Белорусы - нация, созданная культурой
– Я обратил внимание на то, что вы сказали, как культура создала белорусскую нацию. Я полностью согласен, это абсолютная истина. Интересно, что этого многие в Беларуси еще не понимают. В рассуждениях о форме белорусской нации многие говорят «гражданская нация», «политическая нация», не зная и не понимая истории Беларуси в XIX и ХХ веках. Ведь, действительно, белорусы - это культурная нация прежде всего, ведь ее создала культура. И вот я вижу, что как раз это понимание начинает побеждать. Вы согласны?
— Безусловно. При жизни старших поколений та культура, что называлась советской, не была национальной. Это суррогат культуры. Как тогда формулировалась, она была национальной по форме и советской по содержанию. Поэтому мозги людей убивались советским содержанием. А советское было все прежде всего российское, и оно было как бы первичное, а все остальное — белорусское, украинское, литовское, грузинское и т.д. — было вторично. И всех стягивали туда. Я сам в то время подался в Москву, потому что там была как бы среда настоящей культуры.
Это все были мифы о российской имперской культуре, которая возникла в Москве и распространилась на окраины. На самом деле культура шла с Европы, с запада на восток. И прежде чем прийти в Московию, она должна была пройти через нынешнюю Беларусь – тогдашнее Великое Княжество Литовское. И это течение, идя на восток, подхватывало все, что здесь у нас можно было подхватить, например, того же Симеона Полоцкого, который был первым цивилизованным западным учителем царских детей и создал, кстати, профессиональную русскую литературу.
Так что это все мифы. А наша национальная культура имеет более глубокие корни, чем культура, которая находится от нас дальше на восток.
Повторение 16 августа может стать победой
– Две недели назад в интервью Виталию Цыганкову вы сказали, что «перспектива нашей победы очевидна». Сто лет назад между первой и второй российскими революциями прошло 10 лет, да и то вторую революцию ускорила неудачная для России Первая мировая война. Вам не кажется, что Россия может еще долго поддерживать режим Лукашенко – и 10, и 15, и даже 20 лет?
– Когда я говорил о распаде империи, я имел в виду прежде всего процессы, которые сейчас происходят в России. Я не хочу заявлять, что Россия уже готова к кардинальным изменениям. Все же там путинизм как имперская идеология (Крым наш, Беларусь наша, Украина наша) — сейчас очень сильный.
Но все зависит от белорусского народа, от нашей нации - нет большей силы, чем народная сила. И на сегодняшний день эта сила явно направлена в сторону независимости, в сторону демократии, в сторону движения к европейской цивилизации, а не наоборот. И эту силу невозможно победить.
– И еще вы недавно высказывали мнение, что в случае нового массового выступления белорусов стрельбы со стороны МВД не будет, и армия также не будет вмешиваться. Откуда у вас такое убеждение?
– Официальная пропаганда и сам Лукашенко приводит сегодняшнюю ситуацию так, словно за него голосовало 6 миллионов и за него полностью все силовики, включая армию. На самом деле это не так. Я не так хорошо, как это хотелось бы, но все же ситуацию в силовых структурах знаю, прежде всего в армии. За время жизни у меня появилось очень много друзей — военных, у которых сейчас дети и внуки также служат в армии при погонах, при званиях и при должностях.
Я мониторинг проводил после того, что произошло 9 и 16 августа, расспрашивал многих. И мне сказали, что тогда силовое звено было ослаблено настолько, что они были готовы уйти, и 16-го они даже ушли, когда увидели народную силу, двигавшую к стеле. Они просто ушли.
Надо понимать, что сегодняшняя армия — не только белорусская, но любая другая на постсоветском пространстве — это не советская армия, куда мальчиков забирали с одной советской идеологией в голове. Они были убеждены, что вокруг капиталистические враги, и только СССР — это островок благополучия, поэтому нужно влево и вправо стрелять в его врагов. Сегодняшние ребята — это не «совки», у них есть головы, есть интернет, путешествия. Один поезд Минск — Вильня сделал для демократизации Беларуси столько, сколько дай Бог сделать белорусской оппозиции.
Так что там совсем другие люди. И если сегодня этим людям, осознающим ценности европейской и мировой цивилизации, прав человека, начать приказывать стрелять за диктатуру, то этого добиться будет очень трудно, я бы сказал, неимоверно трудно.
Безусловно, есть часть людей с промытыми мозгами, но этого абсолютно недостаточно, чтобы создать серьезную угрозу большой крови. Я в этом убежден.
Если на 25 марта в День Воли или в другой день, например в день Всебелорусского собрания, нас выйдет много… А Минск — это большой город, здесь нельзя не придумать логистику, чтобы можно было собраться разными путями в одном месте. И когда выйдет хотя бы столько людей, сколько вышло 16 августа, никакой стрельбы со стороны силовиков не будет. Не будут белорусы стрелять в белорусов.
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!