Жительница Борисова О. пишет письма политзаключенным, гораздо реже — получает от них ответы. Один из тех, кому она написала — это политзаключенный и узник совести Дмитрий Попов. Он один из фигурантов дела, по которому в Гомеле судят Сергея Тихановского, Николая Статкевича, Игоря Лосика, Владимира Цыгановича, Артема Сакова.
 |
 |
О. получила ответ от Дмитрия Попова и решила поделиться им с читателями EX-PRESS.BY:
— С 4 июня 2020 года Дмитрий Попов находится в заключении. Он гражданин России и надеялся на помощь российского государства, но тщетно. Более чем за год заключения его всего раз посетил консул. После чего Дмитрий в письме отказался от российского гражданства.
Вот его письмо:
«Родился я в Северодвинске, в то время, когда моя мама с моими сестрой Юлей и братом Лехой жили в деревне Никольской Шенкурского района Архангельской области. Почему мама решила рожать меня в Северодвинске, станет понятно через 18 лет.
Когда мне было 14 лет (в 2006 году), наша мама умерла от рака молочной железы 4 стадии. Больше года она мучилась, пыталась цепляться за жизнь, но все тщетно. Последние минуты ее жизни мы все жили в сплошном ужасе и сюрреализме. Мама отказалась ложиться в хоспис и заявила, что если ей суждено умереть, то последние дни она хочет провести рядом с нами.
На тот момент мы все уже жили в Архангельске, так как в 2001 году мама с батей развелись (он алкаш) и прописаны все были у бабушки (маминой мамы) в квартире. После переезда из деревни в Архангельск мама работала на 2-3 работах, чтобы хоть как-то прокормить в одиночку троих детей.
По большей части моим воспитанием занималась сестра, ибо у мамы просто не было ни на что ни времени, ни сил — постоянно пропадала на работе. Как она это выдерживала — одному Богу известно. Но как любой человек — мама не была железной.
В 2005 году у нее образовалась киста в молочной железе. Хирург Попов (да-да) в 14-й поликлинике г. Архангельска прямо в поликлинике провел какую-то операцию (не зашив при этом разрез), и с этого дня начался ад. Пошло какое-то заражение — рак — химиотерапия — угасание — смерть — похороны.
Никогда не забуду двух моментов того периода:
1. Как я лично сбривал маме голову, так как из-за «химии» они все начали выпадать.
2. Как мы ехали из морга в «буханке» на кладбище, а по центру между нами лежал гроб с мамой.
В 2010, получается, году меня извещением вызывают в отдел соцзащиты в Северодвинск. Я еще удивился — почему туда?
Прописан же я в Архангельске! Приезжаю туда, мне с ходу вопросы в кабинете:
— Дмитрий Юрьевич? А в каком детском доме вы воспитывались?
Я офигел и решил сначала, что это профошибка. Но потом мне продемонстрировали написанное маминой рукой заявление об отказе от ребенка, датированное 7 января 1992 года. Тут я и присел. Что-то мне там еще говорили о том, что я могу претендовать на получение жилья и всё такое, но мне уже было не до того.
Я сразу поехал в Архангельск, чтобы задать вопросы отцу. И тот мне рассказал потрясающие вещи: оказывается, родился я не от него (еще и отец оказался не отцом — и это в один день), что мама боялась рассказать, а когда вернулась из Северодвинска, сказала ему, что я родился мертвым. И так я первые полгода провел в доме малютки. Потом меня каким-то чудом вернули в семью, хотя (по рассказам отца, ну или отчима, вернее), там уже кто-то готовил документы на мое усыновление.
Кто мой настоящий отец, я не знаю до сих пор. Отчим тоже уже умер, в 2019-м. Так вышло, что со старшим братом я не общаюсь, связи не поддерживаю. Он решил идти по стопам отца. Бухать. Живет сейчас вроде в Архангельске, двоих детей уже настрогал. Нищенствует. Точная копия своего отца».
|
|
|
|
— В своих письмах я всегда спрашиваю политзаключенных о жизни, о детстве. Письмо Дмитрия Попова меня потрясло до глубины души. Получается, у человека нет родных и близких, он совсем один..., — говорит борисовчанка.
Адрес для писем Дмитрию Попову: СИЗО-3. 246003, г. Гомель, ул. Книжная, 1А.
Добро пожаловать в реальность!