29 октября весь мир облетели шокирующие кадры из Махачкалы, где разъяренная толпа при полном попустительстве правоохранительных органов ворвалась в здание местного аэропорта с целью расправы над евреями и израильтянами, прибывшими на рейсе из Тель-Авива. События в столице Дагестана стали кульминацией антисемитской истерии, охватившей российский Северный Кавказ в последнюю декаду октября, пишет историк, политический аналитик Александр Фридман.
Вспышка насилия застала врасплох как местные, так и федеральные власти. Она стала наглядным свидетельством стремительной исламизации Северного Кавказа, а также опровергла заявления Кремля о межэтнической и межрелигиозной гармонии в стране. Как и в случае мятежа Евгения Пригожина, внешне стабильная, а внутри прогнившая российская автократия оказалась не в состоянии предотвратить эскалацию и продемонстрировала свою неэффективность.
В поиске причин произошедшего в Дагестане многие российские и иностранные эксперты сконцентрировали свое внимание на сложном экономическом положении и социальных конфликтах в республике, противоречиях внутри правящих элит и исламизации общества. Российские власти в лице Владимира Путина и президента Дагестана Сергея Меликова выразили, с одной стороны, понимание антиизраильских чувств населения Северного Кавказа, но, с другой стороны, предпочли не выносить сор из избы и поспешили объявить погромы в Дагестане провокацией, которая якобы была инспирирована извне — Украиной по поручению США. Российской пропаганде было поручено сместить фокус — с погромов в Дагестане на антиеврейские акции в Европе на фоне «военных преступлений» Израиля в секторе Газа.
В действительности же антиеврейские волнения в Дагестане стали скорее логичным итогом радикальной антиизраильской пропаганды последних недель, которая, в свою очередь, является продолжением пусть и не радикальной, но все-таки откровенно антисемитской кампании, сопровождающей «специальную военную операцию» России в Украине.
За два дня до погрома в Махачкале московский «Левада-Центр» опубликовал результаты своего репрезентативного исследования о настроениях в российском обществе в связи с войной Израиля против ХАМАСа. В отличие от войны в Украине, тема опроса не носила столь взрывоопасный характер, а значит его участники могли отвечать на вопросы в целом искренне, не опасаясь негативных последствий.
Опрос показал, что большинство россиян знает о событиях на Ближнем Востоке, но при этом лишь треть из них внимательно следит за происходящим в Израиле. Почти две трети заявили, что не поддерживают какую-либо из сторон конфликта.
Сторонников Палестины в России, однако, куда больше, чем людей, симпатизирующих Израилю: 21% и 6% соответственно.
При этом поддержка Палестины с момента предыдущего аналогичного опроса в 2010 году увеличилась на 50 % (с 14 до 21%), а в случае Израиля наблюдается обратная тенденция (с 9 до 6%). Пропалестинские настроения особенно сильны среди людей пожилого возраста, заставших советскую антиизраильскую пропаганду (26%), и особенно среди российских мусульман (44%).
Результаты опроса можно считать серьезным успехом российской пропаганды, декларирующей нейтралитет России в конфликте, но при этом делающей ставку на антиизраильские нарративы.
Антиизраильский антисемитизм, ставший за последние десятилетия доминирующей формой антисемитизма на Западе, имеет в России глубокие корни и был широко распространен в Советском Союзе. Среди его основных проявлений можно назвать отказ Государству Израиль в праве на существование, попытки переложить на Израиль всю ответственность за конфликт на Ближнем Востоке, приравнивание политики Израиля к злодеяниям немецких национал-социалистов и, наконец, обвинения против Израиля в установлении режима апартеида по образцу Южной Африки во второй половине 20 века.
В СССР использовались все эти нарративы, а вот сегодняшние российские власти прежде всего обвиняют Иерусалим в совершении военных преступлений и — как и в случае Украины — отдают предпочтение сравнениям с нацизмом. Так, Владимир Путин сравнил израильскую блокаду сектора Газа с блокадой его родного города Ленинграда во время Второй Мировой войны, а президент Чечни Рамзан Кадыров и вовсе заявил, что «израильский фашизм по отношению к палестинцам настолько жесток, что может даже превзойти Гитлера».
Антиизраильская позиция Кремля продиктована как политическим прагматизмом, так и рядом субъективных факторов. Уже много лет Москва поддерживает тесные отношения как с движением ХАМАС, так и с его кураторами из Ирана.
С помощью радикальной антиизраильской риторики российские власти надеются завоевать симпатии в исламском мире и перетянуть его на свою сторону в противостоянии с Западом.
Москву также не устраивает проукраинская позиция Израиля, которого в Кремле считают «сателлитом США», и нежелание Иерусалима поддержать российские «антифашистские» нарративы. Важную роль играют, по всей видимости, и личные антисемитские чувства российского лидера, обострившиеся на фоне войны в Украине и выражающиеся, в частности, в регулярных антисемитских нападках на Владимира Зеленского.
Заявления российских официальных лиц показывают, что события в Дагестане воспринимаются Кремлем как досадная, но мелкая «авария», которую в будущем постараются не допустить. От антиизраильского антисемитизма российские власти, напротив, отказываться не собираются и будут продолжать использовать его в своих политических целях.
Добро пожаловать в реальность!