Мингорисполком не спешит отдавать деньги, предназначенные жертвам теракта

Белорусы проявили огромное человеческое участие в отношении жертв теракта в минском метро, перечислив на счет Мингорисполкома около Br4,5 млрд рублей (даже после девальвации это почти $900 млн по официальному курсу). Но городские власти не спешат тратить эти деньги по назначению.

Поведение чиновников от Мингорисполкома в отношение жертв теракта переходит все моральные границы. В редакцию «Народной воли» продолжают обращаться жертвы теракта в минском метро, которым городские власти отказали в выплате материальной компенсации. ?

41 белорусу, пострадавшему во время теракта в минском метро 11 апреля, отказано в материальной помощи. Причина - судебно-медицинская экспертиза не зафиксировала у них телесных повреждений.

За этой цифрой - 41 судьба, 41 психологическая травма. Несколько человек из этого списка обратились в "Народную Волю". Две женщины - Елена Лебединская и Татьяна Артеменкова - через газету спрашивали у чиновников, почему, объявив о том, что помощь будет оказана всем потерпевшим, им в ней отказали? Кто решил, что моральная травма болит меньше физической? И случилось чудо? Исправление ошибки? Торжество справедливости? Но после публикации Татьяне Артеменковой тут же выплатили компенсацию в размере 700 тысяч рублей.

Недавно в редакцию пришел Игорь Тумаш. О нем мы писали в первые дни после трагедии.

Игорь оказался в нескольких шагах от взрыва, он был пассажиром поезда, который в момент трагедии остановился на перроне станции "Октябрьская". Но ему повезло - летевшие во все стороны куски гранита и металла его не затронули. Однако шок был сильным. В первые минуты он бросился бежать, а потом вернулся и вынес на руках мужчину, которому взрывом перебило кости на ноге и он не мог самостоятельно двигаться. Теракт обострил все болячки Игоря - подскочил сахар в крови (а он болеет сахарным диабетом), резко повысилось давление (Тумаш в прошлом году перенес инсульт). В результате перенесенного шока он оказался в состоянии гипертонического криза... В общем, после теракта пришлось лечиться, восстанавливаться. А потом, как и в случаях с Еленой Лебединской и Татьяной Артеменковой, ему предложили открыть счет в банке, обещали выплатить материальную компенсацию, но в последний момент отказали.

- Меньше всего хочу заниматься саморекламой, - Игорь Тумаш говорит без остановки. Это монолог от отчаяния, от обиды. - Но меня как бы разрекламировал взрыв 11 апреля и последующие вокруг меня события, которые я своим эмоциональным заявлением с обвинением в адрес допустивших теракт силовиков и спровоцировал. Но, наверное, главное, меня разрекламировал поступок: вытащил из пекла раненого. Я вернулся за ним из безопасного уже места, шатаясь от прилившей к голове крови, задыхаясь от угарного газа. Дело в том, что год назад я перенес инсульт, стресс в любую минуту мог спровоцировать повторное кровоизлияние, ведь давление из-за шокового состояния зашкаливало. Но я вернулся, не думая ни о себе, ни о своих детях, которые могли остаться сиротами, ни о том, прикрыт ли я с тыла государством. Думал лишь о том, что обязан помогать тем, кому еще хуже. Результат моего насилия над собственным эго запечатлен многочисленными телекамерами и разнесен по всему миру - я таки вытащил раненого на поверхность станции метро "Купаловская" (не меньшая заслуга в этом присоединившихся работников подземки с носилками).

Когда оказался в карете "скорой", то врачи мгновенно сбили давление уколами. Очень возможно, что этим спасли мне жизнь.

Когда я уже был в 10-й больнице, меня догнали звонки близких: ты точно жив? Меня ведь показывали по телевидению - с ужасом в глазах от пережитого, в одежде, которая была в крови. Представляете реакцию родных? Откуда им было знать, что кровь чужая? Я отказался от госпитализации, чтобы нестись домой - показаться всем: да жив, слава Богу!

Совершенно определенно после взрыва стала съезжать моя "крыша", руки тряслись, будто у алкоголика. Да, я желал мести допустившим взрыв, в чем сейчас каюсь. В таком шоковом состоянии я и написал нашумевшее заявление о том, что выхожу из Союза писателей Беларуси, которым руководит Чергинец. Но позволю себе напомнить высказывание Александра Лукашенко относительно допущенного теракта: мы все виноваты, крыть нечем.

Следовательно, ну по всем критериям моя критика в адрес силовиков как бы была легетимизирована. Можно и даже нужно было критиковать силовиков, Союз писателей Беларуси, который, являясь как бы зеркалом общества, убаюкивал общественное сознание пустыми льстивыми словесами и пропустил вызревание в нашем обществе этого явления.

Две недели после взрыва я не мог ничего делать, все крутил ролики в интернете. Две недели я существовал на лошадиных дозах успокоительного. Кроме того, обострились все болячки. Если еще учесть, что меня без конца дергали журналисты - наши, московские, состояние моей психики оказалось у некого края.

Стали звонить из Союза писателей Беларуси: вы бы встретились с Николаем Ивановичем. Самочувствие оставляло желать лучшего - отказывался. В концов концов Чергинец позвонил сам.

При встрече Николай Иванович долго жал мне руку: вот ты какой! Мужчина, герой! Я все для тебя сделаю, будем публиковать твои книги, поможем материально, Союз выдвинет тебя на государственную награду. В общем, ты продумай, что хочешь публиковать, встретимся на следующей неделе. Что касается твоего членства в Союзе... Ты, главное, не спеши. Осмотрись. Однако никаких условий тебе не ставлю. Оставаться, не оставаться - сам решай. Союз за тебя поборется... Но никакой помощи я так и не получил, на заслуженную государственную награду Союз таки не выдвинул, рукописи книг так и остались пылиться в столе...

Через несколько дней после теракта я прочел в прессе о том, что пострадавшим будет выплачена материальная помощь. Так как был включен в официальный список пострадавших, обратился в комиссию при Мингорисполкоме. Спросил при этом: стоит ли заниматься? "Конечно, - ответили, - собирайте документы - рассмотрим". То же самое ответили в страховой компании "Белэксимгарант": "Действуйте!"

 

А более чем через месяц, когда деньги обесценились, из обеих организаций пришли стандартные отписки: мол, коль телесных повреждений не зафиксировано, то помочь вам не представляется возможным. Это при том, что белорусы бросились собирать деньги для всех пострадавших, на благотворительный счет поступило более 4 миллиардов рублей. Но, оказывается, помогать тем, у кого нет ран, у кого руки-ноги целы, не надо. Что ж это за критерий такой - телесные повреждения? И почему власти решили, что люди, единые в порыве помочь жертвам теракта, не хотели, чтобы эти деньги попали тем, кто выносил раненых, кто выбрался из этого пекла без видимых ран, но в жутком моральном состоянии? Ведь психологическая травма способная подорвать самое крепкое физическое здоровье. Возможно, белорусы именно так - перечислив деньги - хотели высказать свое сочувствие, проявить солидарность. И для них, наверное, было важно, чтобы эти деньги дошли до тех, кому они предназначались. Как и для нас - ощущать то, что мы не одни...

У членов комиссии из Мингорисполкома и сотрудников страховой компании "Белэксимгарант" хотел бы спросить: вы понимаете, что поступаете недостойно государственных служащих, дискредитируете свои организации и ожесточаете сердца граждан?

***

К слову, как уже писала «Народная воля», недавно заместитель начальника управления социальной поддержки населения комитета по труду, занятости и соцзащите Мингорисполкома Ирина Дудко заявила, что на 6 июля было выплачено материальной помощи пострадавшим от теракта в метро 11 апреля 915 миллионов рублей. В комиссии находятся 38 выписок из заключений экспертизы, по которым пострадавшие еще не подали заявления на оказание материальной помощи. Но, судя по всему, из этих 38 человек надеяться на материальную помощь от государства могут только 11 человек. Потому что, по словам чиновницы, у них установлены телесные повреждения.

Согласитесь, но сам собой возникает вопрос: а куда будут потрачены деньги, собранные белорусами для жертв теракта?

Мария Эйсмонт.