Позитивный образ милиционера в Беларуси – это только участковый

Милицию у нас воспринимают скорее как силовиков, а не как защитников. Уровень доверия к правоохранительным органам падает, а их количество в разы превышает необходимое. Правозащитница Елена Тонкачева рассказала, как нужно реформировать белорусскую милицию.

- Как и для чего нужно менять белорусскую милицию? И отличаются ли права милиции в Беларуси от европейских стран?

- Занимаясь правами человека, я рассматриваю необходимость реформы милиции не просто так, а для совершенно конкретной прикладной цели - повышение уровня защиты и соблюдения прав человека.

Обратите внимание, что когда мы говорим о милиции, то достаточно часто вместо того, чтобы говорить "правоохранительные органы", говорим "силовые ведомства". Именно так мы их и воспринимаем - как аппарат подавления, некий устрашающий элемент, а не как кого-то, кто является другом, защитником, гарантом того, что с вами ничего не случится. Это отношение сформировалось в результате долгой системы взаимодействия с представителями милиции. Но милиция в сознании людей должна превращаться в правоохранительный орган, целью которого является защита и соблюдение прав человека.

- Насколько белорусская милиция готова к реформированию?

-  Сегодня сложно об этом говорить. Мы не имеем достаточно глубоких социологических исследований по этому вопросу. Согласно исследованиям НИСЭПИ, сделанным в прошлом году, милиция не пользуется высокой степенью доверия у населения.

И я думаю, что если эти замеры произвести сейчас, после событий 19 декабря, то отношение к милиции, наверное, еще менее доброжелательное и доверительное.

- Возьмем, например, инцидент на Немиге, когда милиция начала избивать человека, заступившегося за безбилетника, и огромное количество людей попыталось за него заступиться… Интересный момент, что во время этой потасовки люди начали кричать "вызовите милицию!" При всем недоверии, получается, остается какая-то надежда, что где-то есть настоящая милиция, которая может защитить?

- Это такое прекрасное раздвоенное белорусское сознание. Всего по два: два флага, два союза писателей, две милиции… Поэтому, на твоих глазах милиционер лупит человека, а ты при этом кричишь «вызовите милицию».

Понятно, что есть отдельная категория мерзавцев, которые есть в любой среде. Проблема даже не в том, что они есть, а в том, что с этим мало что делается. Вместо того чтобы министру внутренних дел публично осудить подобного рода действия, получается, что корпорация встает на защиту своих же…

- Какие еще вы можете привести примеры превышения полномочий сотрудниками милиции?

-  Несколько лет назад, в годовщину исчезновения Дмитрия Завадского, сотрудник ОМОНа ударил в лицо его жену Светлану Завадскую. Огромный человек в форме на пустом месте берет и бьет женщину по лицу, тем более при тех обстоятельствах, при которых она находилась на площади. Прокуратура проверяет этот факт и говорит - все в порядке, человек действовал в рамках своих полномочий.

Далее, есть один прекрасный деятель, всем известный в среде журналистов, который не постеснялся прилюдно дать «пенделя» фотографу во время того, как она снимала акцию. Хотя она вообще его не трогала! Таких примеров достаточно.

Год назад сотрудники транспортной милиции в метро задержали молодого мужчину с определенными ментальными трудностями и передали его в РОВД. В итоге в РОВДе, насколько мы можем судить, произошло что-то такое, что, выйдя оттуда, человек скончался от множественных ушибов. Все попытки родителей добиться справедливости в этом вопросе упирались в глухую стену.

Что касается применения силы к задержанным - это, к сожалению, распространенная практика, с которой совершенно непонятно, что делать до тех пор, пока институт находится в том состоянии, в котором он находится.

- О чем говорят результаты опроса задержанных 19 декабря на площади?

-  Как мы знаем, тогда было задержано более 700 человек. Половина была опрошена. Фактически, при задержании к каждому третьему-четвертому человеку совершенно необоснованно применялась сила, хотя они не оказывали сопротивления.

Еще одна часть анкетирования показала то, каким образом с людьми обходились в РОВДах. Очевидно, что в большинстве случаев процедуры оформления проходили с колоссальным количеством нарушений закона. В самих судах свидетели фактически лжесвидетельствовали, одни и те же люди ходили по судам и утверждали, что именно они производили задержание, потому что так было написано в протоколе. Но они не могли сказать ничего, кроме того, что было написано в протоколе.

- Кстати о свидетельствованиях на судах. Что это за практика, когда милиционер оказывается единственным свидетелем? В других странах такое практикуют тоже?

- Вы правильно отметили, что он один! Совершенно очевидно, что милиционер может оказаться в качестве свидетеля. Вопрос в том, почему в этой колоссальной череде административных судов по событиям 19-го, как правило, только милиционеры свидетельствовали на судах? В редких случаях гражданам удается добиться, чтобы в суд были приглашены гражданские свидетели.

На мой взгляд, это крайне порочная практика, которая вызывает не только разочарование, но и недоверие… До тех пор, пока руководство МВД каким-то образом не начнет на это реагировать, ситуация не изменится, а она должна была бы измениться.

- Правильно ли я понимаю, что для того, чтобы провести качественную реформу, инициатива должна идти в первую очередь изнутри, а у нас, скорее, есть понимание извне?

-  Да, у нас, скорее, общество больше чувствует потребность реформирования, нежели сама система. Это и есть потенциальная проблема.

Никогда успешная реформа правоохранительных органов не производится качественно до тех пор, пока сами представители этих органов не являются носителями идеи такой реформы. Понятно, что ты не можешь проснуться в понедельник, а у тебя все милиционеры совсем другие. Реформа - это не только институциональные подходы, это еще и длительная кропотливая работа, связанная с изменением качества и отношения самих людей, которые находятся внутри системы.

- Какие еще есть проблемы у нашей милиции?

-  Уровень людей, которые сегодня приходят учиться в школу милиции, значительно ниже, чем это было 10 или даже 5 лет назад. Мотивация там, скорее, не получение престижного образования… Люди туда идут, потому что сегодня милиция воспринимается как некая стабильная, оплачиваемая и поддерживаемая государством сила.

Даже если смотреть на то, как выглядят РОВДы… Они почти не оборудованы компьютерами. Деятельность непосредственно участковых и следователей производит крайне печальное впечатление. Я думаю, что за счет сокращения численности милиции, уже давно можно было бы обеспечить нормальные условия для работы. К тому же, количество правоохранительных органов сегодня в разы превышает необходимое для обеспечения правопорядка.

- А что вы можете сказать про работу участковых?

- В общем-то - это бедные люди. С одной стороны, условия работы крайне плохие. Во-вторых, объем работы - колоссальный. А в-третьих, заработная плата участкового милиционера крайне незначительная.

Кстати, именно к участковым люди обычно относятся с доверием. Участковый - это человек, который, как правило, приходит с помощью в куче сложных ситуаций.

Забавно, «дядя Степа милиционер» в сознании людей все-таки еще есть. И на практике, пожалуй, только участковые милиционеры в каком-то смысле соответствуют этому сложившемуся с детства позитивному образу милиционера. Все остальные, к сожалению, находятся в другом восприятии.