«Леонид Брежнев. Государственный деятель и актер в тени Сталина». Так называется новая книга, которую написала директор Исследовательского центра Восточной Европы при Бременском университете, профессор Бременского университета Сузанне Шаттенберг.
Она представила книгу публике в берлинском музее «Берлин-Карлсхорст», прочитав несколько отрывков, а затем ответила на вопросы корреспондента DW.
— Госпожа Шаттенберг, то, что в России интересуются периодом правления Леонида Брежнева, еще понятно. Но что побудило вас — немецкого историка — заняться его биографией?
— Дело в моем институте, в котором есть очень большой архив самиздата и личных документов советских диссидентов. Мне стало интересно узнать, что это был за человек, в годы правления которого, собственно, и начались гонения на инакомыслящих, сформировалось диссидентское движение. Кроме того, Брежнев как-никак в течение 18 лет был лидером СССР, наложил свой отпечаток на целый исторический период, а книг в Германии о нем практически нет.
— А что вы можете сказать о его личных качествах? Каким человеком выглядит Брежнев в ваших глазах?
— Должна сказать, что чем больше я занималась его биографией, тем большую симпатию к нему испытывала. Он, похоже, и в самом деле хотел сделать много хорошего, он искренне стремился к тому, чтобы жизнь людей в СССР стала более благополучной. Ему были близки такие темы, как преодоление сталинского террора, он хотел, чтобы к крестьянам относились тоже как к людям первого сорта, чтобы у них хватало еды, чтобы они вообще стали получать зарплаты, чтобы люди радовались, имели свои квартиры, могли купить машину, чтобы ездить на дачу. То есть ему были очень близки человеческие чаяния. Он умел общаться с простыми людьми, что показывают его поездки по стране. Он не просто разговаривал. Если были женщины и играла музыка, он приглашал на танец, и это не было наигранным.
— Давайте вернемся в день сегодняшний. Чем вы объясняете рост интереса к фигуре Брежнева в последние несколько лет в России?
— Мне кажется, что и Владимир Путин сам делает намеки. Мол, и он пришел во власть после хаоса 1990-х, чтобы восстановить стабильность, и Брежнев пришел к власти в 1964 году — после хаоса реформ Хрущева. И Брежнев тоже стал сильным лидером, обеспечившим стабильность в стране. Советский Союз вообще заново открывают в России как страну, систему, в которой не все было плохо, в которой были и хорошие времена. И в этой связи неминуемо заходит речь о брежневском периоде, который воспринимается как «сытые годы», когда вполне уместно было получать удовольствие от жизни и стремиться к счастью, а не постоянно бегать за какими-нибудь новыми лозунгами. Те годы и в самом деле были намного спокойнее.
— Видите ли вы какие-либо параллели между сегодняшним положением дел в России и брежневским периодом?
— Честно говоря, трудно сказать. У меня такое впечатление, что для Брежнева очень важны были социальные реформы, благополучие населения, чего при Путине я совершенно не вижу. И хотя Брежнев запомнился гонениями на диссидентов, в долгосрочной перспективе он все-таки хотел поэкспериментировать с демократией. Мол, давайте вначале накормим людей, а потом позволим себе то, что есть на Западе. Путин же увел страну от довольно широкой демократии и сильной общественности в сторону ограничения свобод. Разница еще и в том, что Брежнев был в восторге от США, хотел сотрудничать с Вашингтоном, чего совсем нельзя сказать о Путине.
— Путин фактически правит Россией уже дольше, чем Брежнев был лидером СССР. Чему российский президент мог бы поучиться у бывшего генсека?
— Путин мог бы избежать ошибки Брежнева, своевременно уйдя со своего поста. Я думаю, это станет для Путина самой большой трудностью: выбрать момент, когда можно будет уйти. Ему нужен преемник, который бы позаботился о том, чтобы Путин оставался сакральным, неприкосновенным и не был бы за что-то привлечен к уголовной ответственности. Думаю, очень трудно выработать такое доверие к человеку, чтобы быть уверенным в том, что он будет защитой на всю оставшуюся жизнь. Риска, что Путин, как в свое время Брежнев, подсядет на таблетки, я не вижу. Но я не исключаю, что он может умереть на посту президента, превратившись в немощного старца-маразматика. Такой угрозе ему следовало бы противодействовать.
Добро пожаловать в реальность!