«Для России крайне важна конституционная реформа в Беларуси, причем, как это ни парадоксально, с определенными элементами демократии», — считает аналитик независимого аналитического центра «Український інститут майбутнього» Игорь Тышкевич. Эксперт рассказал EX-PRESS.BY, о чем будет идти речь на ближайшей встрече Путина и Лукашенко.
Может ли состояться встреча Лукашенко и Путина в конце августа?
— Такая встреча возможна. Потому что последние как минимум полтора года, то есть не только во время активной фазы политического кризиса, но и чуть раньше, белорусско-российские встречи на высшем уровне — это достаточно частое явление. И особенно — когда белорусские власти оказались в зоне нестабильности.
Российская Федерация пытается получить максимальные бонусы из белорусского политического кризиса, и сама Беларусь вначале соглашалась на многое. Но если отмотать назад и посмотреть на заявления Лукашенко и официальных лиц, то становится очевидным, что белорусская сторона тянет время.
Давайте вспомним в порядке хронологии. После начала протестов была первая встреча Лукашенко и Путина, российские СМИ «на полях» этой встречи говорили о том, что до конца 2020 года будет представлена новая конституция, пройдет референдум и так далее. Но на календаре уже август 2021 года и ничего этого пока нет.
Идем дальше. Вопрос согласования интеграционных проектов или как раньше их называли — дорожных карт. Тоже назывались различные сроки. О референдуме по конституции после декабрьской встречи Лукашенко с Путиным говорилось, что это будет к весне 2021 года.
По интеграции говорилось о том, что к лету 2021 года все будет согласовано, но белорусский посол вначале сказал, что к июню скорее всего согласуем, а последнее заявление — что что-то осталось несогласованным, поэтому президенты должны подписать проекты к декабрю 2021 года. Хотя перед этим еще один срок назывался — сентябрь 2021 года. То есть идет постоянное затягивание сроков.
Далее — контуры белорусской конституционной реформы, которую затеял Лукашенко. Это явно не то, что хочет получить Россия и что она ожидала получить. Россия продолжает давить по отдельным направлениям, то есть она не пытается сейчас уже получить все и сразу, она пробует просто добиваться отдельных уступок. Например, если Беларуси нужны денежные средства, то возникает вопрос — когда и на каких условиях они будут отдаваться. И таким образом Россия пытается создать точки опоры для дальнейшего усиления влияния на Беларусь.
Для белорусского руководства говорить категорическое «нет» России в данных условиях — это смерти подобно. Потому что из всех стран-соседей Россия имеет наибольшие рычаги влияния на белорусскую ситуацию через информационную сферу, экономику, открытые границы и так далее.
Поэтому идет попытка перейти к старой «доброй» практике двухсторонних отношений, которые официальный Минск пытался реализовывать начиная с 2001 года. Это то, что укладывается в концепцию «лозунги в обмен на деньги», либо «нефть в обмен на поцелуи». То есть, если сказать, что мы любим Россию, стоит миллиард долларов, то чтобы получить десять миллиардов — надо десять раз сказать, один раз улыбнуться. Это примерно то, что сегодня пытается сделать окружение Лукашенко.
Беларусь «созрела» для интеграционных процессов и сдает рубежи?
— В результате политического кризиса и санкционного давления Запада Россия может получить определенные бонусы. Более того, Россия заинтересована в дальнейшем ухудшении отношений Беларуси со странами Запада. Можно привести пример 2011 года, когда Беларусь вошла в Таможенный союз и Евразийское экономическое сообщество.
Еще весной 2010 года в интервью Дмитрия Медведева «Коммерсанту» он сказал о том, что Таможенный союз, скорее всего, заработает без Беларуси. Но в 2011 году Беларусь попала под санкции в аналогичной ситуации и дальше был вот такой результат. Россия явно ожидает повторения подобной ситуации.
Если посмотреть на введенные Европейским союзом секторальные санкции против Беларуси, то в массе своей они все в том или ином формате выгодны части российских элит. Берем калийную отрасль — явным выгодополучателем является Мазепин и Уралхим, военную сферу — Патрушев и Чемизев, финансовую сферу — Греф, и так далее. То есть каждая из групп в окружении Путина имеет свой бонус от санкций.
Но зато под санкции не подпадает ОАО «Газпром трансгаз Беларусь» по одной простой причине, что оно принадлежит Газпрому, хотя с точки зрения давления на белорусский режим это было бы наиболее логично. Точно так же под санкции не попадает Департамент исполнения наказаний МВД Республики Беларусь по причине того, что он работает как большой интернет-магазин и у него есть большое количество европейских контрагентов. Поэтому можно сказать, что санкционное давление подталкивает Беларусь в сторону России.
Однако есть одно сильное отличие ситуации 2021 года от ситуации 2011 года. С точки зрения направления — все повторяется, но с точки зрения наличия альтернатив сейчас у Минска есть пусть призрачная, но все же надежда на таких потенциальных партнеров как Китай, Турция.
Также официальный Минск возлагает огромные надежды, насколько я понимаю, на успешное завершение переговоров по выходу Ирана из-под санкций, потому что иранский рынок объемный и по своей структуре похож на украинский и российский. Это именно тот фактор, который позволяет Лукашенко чувствовать себя более уверено, чем он чувствовал себя в 2011 году, хотя градус противостояния с Европейским союзом сейчас намного выше.
Что касается интеграционных карт, я хочу напомнить историю, как они подписывались. В 2018 году заговорили о существовании 31 карты, весной 2019 года сказали, что согласовали их на 90%, летом того же года объявили, что согласовано около 28 карт, осенью назвали цифру «24», в декабре — «25-26», на встрече Лукашенко с Путиным перед новым годом озвучена была цифра «25». То есть их количество постоянно менялось.
Сейчас объявили о предстоящем подписании 28 союзных программ. Насколько они соответствуют идеям 2018-2019 годов, сказать трудно, но с точки зрения классики жанра что-то стороны подписать должны. Они просто обязаны продемонстрировать определенный прогресс. Иначе это будет имиджевый удар по Путину — а зачем столько лет он ходил вокруг да около Лукашенко и ничего не получил.
С другой стороны, для Лукашенко это тоже необходимо, чтобы продемонстрировать определенный прогресс в диалоге с Россией. Поэтому скорее всего будут подписаны программы в области гуманитарного сотрудничества, совместных научных разработок, фармакологии, транспорта. Ключевые же вопросы полегают в области налоговой политики и контроля за внешней таможенной границей — и тут идет достаточно сложное противостояние.
Что касается введения единой валюты и наднациональных органов власти — мне кажется это не реальным. Беларусь — традиционная автократия. Лукашенко очень любит власть, но кроме него есть еще и группы влияния в его ближайшем окружении. Им нравится делить рычаги воздействия на ситуацию и ресурсную базу страны между собой, но никак не с русскими. Лукашенко тоже не готов делиться властью ни с кем: ни с оппозицией, ни с Путиным. Поэтому такие вопросы как единая валюта будут забалтываться до последнего: Беларусь не будет говорить «нет», как и в прошлые годы, она будет вынуждать сказать «нет» либо сказать, что мы откладываем решение этого вопроса, Российскую Федерацию.
Так ли важны для Кремля конституционные реформы в Беларуси?
— Давайте начнем с констатации того факта, что белорусский политический кризис начался не в 2020 году. Это более глубинный процесс, и он начался на рубеже 201 –2019 годов. Кризис был связан с изменением структуры общества и структуры бизнеса. Я приведу два простых факта.
В 2019 году около 25% экспорта составила продукция свободных экономических зон. Это без ПВТ, без «Великого камня». Технологический бизнес развился и ему уже стало тесно в рамках свободных экономических зон.
Далее сравните рейтинг наиболее влиятельных и богатых людей Беларуси 2013 года и 2019 года, такой рейтинг ежегодно публикует «Ежедневник». В первой десятке осталось только трое из списка 2013 года. Структура бизнеса тоже изменилась. Соответственно, давление бизнеса на изменение системы есть, потому что бизнес становится более сложным, а система остается архаичной.
Когда развивается бизнес, развивается наемный класс, работающий в этом бизнесе. Они получают хорошие доходы. В Беларуси возник так называемый городской средний класс. Он и стал ядром протестных настроений. Посмотрите карту протестов. Это областные центры и крупные города, где есть городской средний класс. И это не менее одного миллиона человек.
Вот эти предпосылки — давление бизнеса, изменение структуры общества — они остались, они никуда не делись. Да, протестная активность исчезла. Это естественно, потому что лидеры протестной активности вели свою кампанию так, будто они не хотели брать власть. Поэтому результат вполне закономерен.
У нас система управления государством не отвечает сложившейся структуре общества и бизнеса. Попытки зажать гайки могут дать краткосрочный эффект сроком на год или два. Но базовые противоречия никуда не исчезнут. Это то же самое, что закрыть наглухо кипящий чайник, — рано или поздно его разорвет. Поэтому в любом случае нужна трансформация, и окружение Лукашенко это тоже понимает.
С другой стороны, есть Россия. Давайте вспомним, когда подписывался договор о союзном государстве — в 1999 году. И с того времени по этому договору не сделано по большому счету ничего. Россия понимает, что для того, чтобы гарантировать свое присутствие в Беларуси, ей нужны точки входа в белорусскую экономику и политику.
По данным Евразийского банка развития, на начало 2020 года на долю России приходится 9 с небольшим миллиардов долларов инвестиций. Из них 8,5 — за счет структур Газпрома. То есть, Россия даже в своей инвестиционной активности в белорусской экономике зажата в рамках газотранспортной системы. Входа в ключевые отрасли нет.
У России не получилось создать в Беларуси то, что ей удалось создать в Украине в свое время — пророссийское политическое движение, которое бы являлось проводником российских интересов. Нет в Беларуси своего «медведчука», потому что потенциальные «медведчуки» сразу же идут в тюрьму по той простой причине, что Лукашенко не хочет делиться властью, в том числе и с Путиным.
Поэтому для России крайне важна конституционная реформа в Беларуси, причем, как это ни парадоксально, с определенными элементами демократии: чтобы больше полномочий было у правительства, оно выбиралось парламентом, чтобы существовал такой институт как парламентское большинство, которое и формирует правительство.
Именно поэтому российские СМИ так активно начали раскачивать ситуацию в Беларуси еще весной 2020 года, играя на обоих флангах — и сторонников Лукашенко, и сторонников оппозиции. В 2020 году ими последовательно закидывались в наше информационное поле различные тезисы, основанные на различиях — религиозных, географических, языковых, тех, которые касались символики. По большому счету все те, которые закидывались российской пропагандой в Украине, но у нас они не «зашли». Однако на фоне политических предпочтений раскол все же произошел.
У нас сегодня есть две явно антагонистические политически активные группы в обществе — так называемые «невероятные» и «ябатьки». Они ни при каких условиях сегодня не сядут за один стол. И теперь давайте представим себе, что в таких условиях проходят относительно свободные выборы. Мы получаем две достаточно жесткие фракции, состоящие из одной партии или нескольких, которые в парламенте ни за что не договорятся между собой. При этом у нас есть на сегодняшний день в обществе около 12% сторонников интеграции с Россией (по данным российских аналитических агентств), их может и больше, если включить пропаганду на полную мощь – до 20%.
В таком случае для чего нужна России конституционная реформа с парламентом? Это так называемая «золотая» парламентская акция: когда есть две большие фракции, не имеющие возможности договориться между собой, и есть небольшая фракция, которая в коалиции гарантирует создание парламентского большинства. Это подобие хвоста, который крутит собакой.
В свое время подобное происходило в Украине, в Латвии, Литве, Венгрии. Это хорошо опробированная методика, которая работает. Но для ее применения нужен парламент и институт парламентского большинства. Поэтому Россия постоянно давит на Беларусь в этом вопросе. И на это рано или поздно Минск пойдет, но Лукашенко хочет возглавить этот процесс, чтобы эти политические движения были более лояльны ему, даже если они будут иметь условно-пророссийские лозунги. Поэтому сейчас в проекте новой конституции такой вещи, как парламентское большинство, не существует. И вряд ли существовать будет пока что.
И это одна из причин по которой, мягко говоря, Россия не довольна. Потому что России для того, чтобы удержать Беларусь, необходимо войти в экономику — через совместные предприятия, приватизацию ключевых активов. И дальше полученные из белорусской же экономики деньги — их небольшую часть — инвестировать в белорусские политические движения.
Не обязательно, чтобы они ходили под триколором, они могут ходить и под бело-красно-белым флагом, вопрос в том, за какие тезисы они будут выступать, за какие тезисы в случае прохода в парламент они будут голосовать.
Такое не раз в других государствах проходило, и для России очень важно запустить подобное в Беларуси на протяжении ближайших трех лет. А дальше — или Лукашенко становится более сговорчивым, если он остается, или более сговорчивыми становятся белорусские элиты, группы влияния в окружении Лукашенко. А следующий этап — этап замены политических персоналий.
А если Россия передаст Беларуси стратегические комплексы С-400?
— Беларусь давно хотела получить комплексы С-400. Россия предлагала поставить их вместе с российскими специалистами в формате военной базы. Военная база будет вряд ли. В любом случае появление такого комплекса — дополнительный камешек, который создает напряженность между Беларусью и странами НАТО и Украиной.
Это дополнительный фактор, который в будущем будет мешать официальному Минску выйти на нормальный политический диалог со своими соседями, за исключением Российской Федерации. Ну и в любом случае обслуживание комплекса — это дополнительные деньги, которые надо откуда-то взять.
Для России же очень важно поставить комплексы вместе с обслуживающим персоналом, фактически это будет военной базой. У белорусских властей хватало до сих пор ума, чтобы понять, что российская военная база — а не существующие сейчас российские военные объекты без статуса — это первый шаг к крымскому сценарию. Поэтому такой сценарий очень маловероятен.
Но даже сам факт размещения комплекса в условиях санкционного давления, разговора со странами Евросоюза на повышенных тонах является дополнительным фактором, раскручивающим спираль конфликта между Беларусью и странами Запада.
Возможно ли, что Беларусь будет напрямую втянута в решение потенциального конфликта с движением Талибан?
— С точки зрения договоренностей по ОДКБ для того, чтобы у Беларуси возникли обязательства по военной помощи, необходима прямая агрессия против одного из членов договора. Поэтому в данном случае это маловероятно, поскольку сами талибы не настроены создавать такие дополнительные проблемы для себя.
С другой стороны, смена власти в Афганистане для Беларуси — это тоже шанс. Посмотрите на белорусское посольство — оно не эвакуируется из Кабула. Беларусь торговала с Афганистаном по закрытым категориям — оружие, сигареты и так далее. Скорее всего, эта торговля продолжится.
Далее, смотрим на Восток. Основной выгодополучатель с точки зрения влияния на Афганистан — это Китай. Китай вольготно себя чувствует в Афганистане. И талибы подтвердили, что Китай остается их ключевым партнером. Как прокси-сила Китая Беларусь может войти на выполнение определенных работ на территории Афганистана, реализуя свои экономические возможности.
С другой стороны, в рамках ОДКБ Беларусь может предложить свое участие в работе с инженерным оборудованием, на границе, и тому подобное, то есть попытаться заработать. Если же рассуждать о прямых военных расходах, то я очень сильно сомневаюсь, что Минск это будет делать.
Добро пожаловать в реальность!