После гибели Алексея Навального в заполярной колонии в Харпе 16 февраля 2024 года команда политика смогла получить образцы его биологических материалов и переправить их за границу — в лаборатории двух западных стран (в какие именно лаборатории и каких именно стран, не уточняется).
Они провели исследования независимо друг от друга и подтвердили, что Алексей Навальный был отравлен, рассказала его вдова Юлия Навальная.
Команда Навального также получила показания пятерых сотрудников колонии в Харпе, в которых рассказывается, что происходило с политиком в последние дни его жизни, пишет Медуза. Юлия Навальная подробно пересказывает эти показания (каким образом они оказались в распоряжении соратников погибшего политика, не уточняется).
После перевода в Харп (о том, что политик находится там, его близкие узнали в конце декабря 2023 года) Навальный жаловался на боль в правой ноге. Из показаний сотрудников колонии следует, что 3 февраля его отвели в медицинский кабинет, померили температуру и давление — и проводили обратно в камеру. 14 февраля Навального перевели в штрафной изолятор.
Утром в день своей смерти Навальный, по словам троих сотрудников группы безопасности ЕПКТ (единое помещение камерного типа), снова жаловался на боль в ноге. Однако начальник медсанчасти колонии Алексей Лисюк утверждает, что никаких жалоб на здоровье от политика не поступало.
В 11:30 по камерам стали разносить обед. В 12:00 он закончился, а в 12:10 Навального вывели из камеры на прогулку — во дворик, представляющий собой такую же камеру, но с решеткой наверху вместо крыши.
Во время прогулки, как следует из показаний инспектора группы безопасности колонии, Навальный постучал в дверь и сказал, что ему плохо.
Когда дверь открыли, Алексей сидел на корточках. Его отвели обратно в камеру. Там он лег на пол, подтянул колени к животу и стал стонать от боли, сказав, что у него жжет в груди и животе.
Потом его начало рвать. В показаниях сотрудников колонии говорится, что Навального били судороги, он тяжело дышал и кашлял, но его оставили в камере одного, закрыв решетку и внешнюю дверь.
В 13:10 с обеда вернулся начальник медсанчасти колонии Лисюк — в его показаниях тоже говорится, что у Навального были судороги лица и рук. Политика вынесли из камеры.
Пока его несли по коридору, он хрипел, а когда принесли в медкабинет и положили на кушетку, был уже без сознания. В 13:25 вызвали скорую. Она приехала через 10 минут и попыталась реанимировать Навального, но безуспешно.
В 14:17 электрокардиограмма зафиксировала отсутствие сердечной деятельности. В 14:23 реанимационные мероприятия закончились. Предварительный диагноз скорой был такой: «Судорожный синдром. Синдром внезапной смерти».
Юлия Навальная обращает внимание, что сотрудники колонии в своих показаниях говорят о судорогах, которые могут быть признаком отравления ее мужа. В выписке из судмедэкспертизы про судороги у Навального не сказано, но упоминаются кровоподтеки на локтях и коленях Алексея, которые он получил за 30–40 минут до смерти, и кровоизлияние в области темени.
«Алексей в судорогах бился об пол — вот откуда, по всей видимости, эти следы», — говорит Юлия.
Еще одна деталь, которую отмечает команда Навального — что видеозаписей с камер за последний день жизни политика «как будто бы не существует», хотя на протяжении всего времени тюремного заключения его постоянно снимали.
На схеме колонии, которую показывает Юлия Навальная, в блоке, где содержался ее муж, установлены 63 видеокамеры. «И записи нет ни с одной из них», — говорит жена политика. Она предполагает, что на этих записях «есть что-то такое, что совсем никак не бьется с официальной версией» о смерти Навального.
– Я не буду молчать. Я утверждаю, что Владимир Путин виновен в убийстве моего мужа — Алексея Навального. Я обвиняю российские спецслужбы в разработке запрещенного химического и биологического оружия. Я требую от лабораторий, проводивших исследования, опубликовать результаты. Перестаньте заигрывать с Путиным из каких-то высших соображений. Вы не сможете его задобрить. Пока вы молчите, он не останавливается.
Добро пожаловать в реальность!