В РФ создали единый реестр военнообязанных и ввели электронные повестки.
— Это мера по установлению тотального контроля, — отмечает Владимир Пастухов в эфире Ходорковский LIVE. — Их не очень устраивала щедринская формула о строгости российских законов, которая компенсируется их неисполнением — хочется иметь и строгость, и исполнение.
С одной стороны, это попытка отстроить регулярное государство, в котором обязанность служить в армии является не пустым звуком и «откосить» от нее в массовом порядке достаточно сложно. А с другой, поскольку это государство ведет войну, не столь популярную у населения, чтобы «взять ружжо и иттить на фронт», эта мера решает и тактическую задачу. Чтобы, случись что — наступление или контрнаступление, не попасть в ту неприятную ситуацию, в которой они оказались в сентябре прошлого года и которая, судя даже по картинке, была моральной пощечиной: сотни тысяч молодых людей ломанулись за пределы страны.
Глобально, считает политолог, сборка тоталитарной машины закончена, и сейчас идет «тюнинговка» системы, хотя в ней осталось и немало дыр — тот же контроль военнообязанных, полный контроль информационного пространства, неготовность, в том числе пенитенциарной системы, к переходу политических репрессий на новый масштаб репрессий, и т.д.
— Но это все не отменяет того, что командные высоты государство заняло: контроль массового сознания, атмосфера истерики, эрзац-идеология, полная включенность. Ты не можешь жить в государстве, от него отстранившись, по принципу «я не лезу в политику и они меня не трогают», — сейчас этого мало, и ты должен участвовать в навязанном политическом процессе.
Реакция россиян на закон «о призывном рабстве» показательна: как показал опрос телеграм-канала «Можем объяснить», почти две трети граждан либо не собираются уезжать из страны, либо «хотели бы, но нет возможности». Почему в апреле-2023 не видно пробок на Верхнем Ларсе и раскупленных авиабилетов в Ереван?
— На четырнадцатый месяц войны у всех было время подумать, несколько раз передумать и принять решение, — говорит Владимир Пастухов, — и главное, что показал этот «домашний» опрос — что общество в целом определилось. Судя по ответам, 17% населения уже успели уехать и находятся за пределами РФ — мягко говоря, это много. Еще 11% колебались, но теперь крепко думают. То есть, треть общества либо уехала, либо выражает готовность это сделать в ближайшее время.
На другом полюсе мы видим ту же треть, у которой все нормально — либо их все устраивает, либо то, что не устраивает, не перевешивает желания остаться в своей стране. Это те люди, которые в целом войну приняли.
И посередине — треть тех, кто рад бы уехать, но не видит возможности: родственники, болезни, работа, дети. Хотя они как раз чувствуют себя дискомфортно.
Так что, в общем, опрос показал, что года было достаточно, чтобы принять решение — и именно поэтому, возможно, государство и тянуло, чтобы не создавать ажиотажа в момент, когда дверца мышеловки захлопнется. Вот его и нет: те, кто могли штурмовать Верхний Ларс, его уже штурмом взяли.
На фоне «крепостного закона» удивительным выглядит заявление основателя ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина о том, что России пора бы остановиться на том, что уже есть, и объявить цели «спецоперации» достигнутыми, укоренившись на захваченных территориях. Неужто один из «ястребов» войны перековался в «голубя»?
— Можно как угодно относиться к Пригожину, он варвар, у него специфическая культура, скорее, антикультура, но он не дурак, — считает политолог. — И к его статье надо относиться серьезно, но воспринимать ее в более широком контексте.
Если наложить «боевой листок» Пригожина на две статьи Дугина, вышедшие сразу после, они на 80% совпадают. Главное в них — озабоченность людей, по уши увязших в военной ситуации и понимающих, что это тупик, из которого нет выхода. А главным врагом объявляется в кои веки не либеральная интеллигенция, а глубинное государство, звучит терминология «предателей», которые рядом с царем.
Выход они видят в том, что мысленно начинают списывать Путина со счетов, рассуждают о «послепутине» и приходят к выводу, что старик-то может не потянуть, а тогда будет сумятица и борьба за власть. И кто ее первый, так по-ленински, схватит, тот в зубах и удержит и должен будет установить свою жесточайшую диктатуру, чтобы довести войну до конца.
Если теоретик Дугин предлагает «послепутина» дойти до польских границ, то Пригожин — прагматик, питерский человек из 90-х. С его точки зрения возможное поражение — полное фиаско, потому и предлагает: а давайте то, что есть, объявим победой.
Тем временем в России отменяют майские парады — не только в приграничных регионах, но и в Москве (пока только на 1 мая). Является ли это маркером для «глубинного народа», что затеянная Путиным война все-таки идет не по плану?
— Я считаю, что степень волнений российского населения по поводу отмены этих праздников, как слухи о смерти Марка Твена — сильно преувеличена, — комментирует политолог. — В большинстве люди живут другим, и возможно, порадуются, что будут меньше дергать бюджетников и гостей из Средней Азии, чтобы создать видимость массового участия.
Причин отмены, по мнению Владимира Пастухова, несколько. Во-первых, вопрос безопасности, поскольку террор так или иначе просачивается не только в российское приграничье, а во-вторых — опасения властей, вдруг участники манифестация «продемонстрируют что-то не то»:
— Даже в нашем посттоталитаризме экспериментировать и детям спички давать уже боятся, потому что выйдут с одними плакатами, а из-за пазухи могут достать уже другие.
Добро пожаловать в реальность!