Бывший российский вице-премьер, живущий в Германии, — о том, почему русский народ может еще удивить российского правителя.
— Путин опять пугал россиян перспективой развала России, — пишет Альфред Кох. — Он называл это «раскассированием» и говорил об опасности распада русского народа на отдельно «московитов» и отдельно «уральцев». Я бы ему еще напомнил про кривичей и вятичей, но да ладно, чего старика пугать лишний раз.
Не знаю, как вам, а мне он показался слегка напуганным. Возможно, вот этой самой перспективой распада России на несколько государств.
И в этой связи я вспомнил 1991 год и то безразличие, с которым «весь советский народ как один человек» встретил распад СССР. Не то, чтобы я как-то сильно переживал тогда эту «геополитическую катастрофу», но и меня тогда удивило полное отсутствие хоть какой-то реакции людей на это событие.
Согласитесь, не каждый день ты живешь в государстве, которое прекращает свое существование. Но тогда это случилось так обыденно, так предсказуемо и так просто, что я даже не помню какого-то серьезного обсуждения этой новости в народе. Людям было просто до лампочки. Они были погружены в свои заботы. И это полнейшее безразличие к гибели «великой державы» показало реальное место всей этой болтовни в жизни людей.
Даже Верховный совет России, который потом картинно блажил по поводу чудовищного преступления Ельцина — развала России, в тот момент единогласно ратифицировал Беловежские соглашения.
И я помню это и это помнят все, кто тогда был в сознательном возрасте, и это нельзя вычеркнуть из народной памяти. И поэтому даже если русскому народу придется опять столкнуться с подобной ситуацией, то, боюсь, что он снова неприятно удивит Путина.
Как бы так не случилось, что по поводу развала России скорбеть будет только один Путин. Если, конечно, он к тому моменту не околеет или его не прибьют его же собственные подельники.
Вся эта державная гордость, все эти двуглавые орлы и прочие скипетры, все эти тысячелетние байки и враки — все это так мало занимает места в сознании большинства обычных людей, что это и является причиной главного страха Путина.
Ведь его власть, в конечном итоге, строится на иррациональной любви народа к своему государству. К его величию, мощи и огромности. И Путин боится узнать, что его вера в невероятную силу этой любви, мягко говоря, не очень обоснована. Как тут не вспомнить знаменитое изречение Тертуллиана: «Верую потому, что абсурдно!»
Сдается мне, что после почти четвертьвекового измывательства над здравым смыслом и народной верой в «доброго царя», распад путинского государства будет воспринят народом если не с облегчением, то уж минимум как вполне закономерный и заслуженный финал.
Это и пугает Путина. Он чувствует, как земля уходит из под его ног, как все слабее реагируют люди на его боевые кличи, как все меньше верят в те пугалки, которыми он их пугает, как безразличнее становятся люди ко всем его ужимкам и гэгам, которые еще недавно проходили на ура.
Раньше бывало, выйдет Путин и прокричит что-нибудь в духе «можем повторить!» А народ взревет в диком восторге и выдохнет одним махом: «Можем!» А теперь уже даже самый последний алкаш знает: не можем. И это новое знание русского народа про себя самого подарил ему Путин. И Путин только сейчас начал понимать, какую глупость он совершил, раскрыв народу глаза на эту щекотливую тему.
Долгое время Путин пользовался чужой славой по принципу «при мне, значит благодаря мне». Его экономические успехи нулевых своей основой имели реформы девяностых и прекрасные мировые цены на товары традиционного российского экспорта. Но он приписал все себе, и народ согласился с этим.
Но теперь настала пора этому принципу поработать и с обратным для Путина результатом. Вот это вот осознание, что оказывается «не можем повторить» — оно пришло к народу вместе с Путиным. И значит он в этом и виновен. Он двадцать лет убеждал, что «можем», а мы — «не можем». Значит, он нам все это и устроил. Раньше мы могли, а теперь — нет. При нем. Значит, из-за него.
Конечно, истина состоит в том, что русский народ никогда этого и «не мог». И даже тогда, когда он это «смог» первый раз, то это оказалось возможным только лишь потому, что практически весь мир ему помогал. Но четкое понимание этой невозможности, причем максимально унизительное и наглядное, произошло именно сейчас, при Путине.
А значит, в этом виноват он. Ибо «при мне, значит благодаря мне».
Я думаю, что это новое знание про «не можем» стало сюрпризом и для самого Путина. Он так долго жил в параллельной реальности, что, столкнувшись с грубой правдой жизни, он пришел в ужас. И отголоски этого ужаса мы теперь и видим в его плохо скрываемом страхе и хорошо заметной, вымученной развязности.
И это обстоятельство еще сильнее убеждает меня в том, что наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами.
Добро пожаловать в реальность!