Немного в забытом ныне жанре – анатомии истерики. Ею страдает сегодня все, кто «околокремля», пишет политолог Владимир Пастухов.
Начнем, однако, с азов (не в смысле батальона): истерикой называется аффективно заряженное состояние, сопровождающееся мощным эмоциональным выплеском (криками, пеной изо рта, судорожной жестикуляцией в том числе), которое является острой реакцией на стресс. Но чем может быть вызван стресс, способный спровоцировать столь острую реакцию? На мой взгляд, это стресс несбывшихся ожиданий.
Для того, чтобы понять, как это работает, надо углубиться в историю вопроса. Вначале была вера. Нет, не святая, но очень трогательная вера в то, что Запад слаб и беспомощен, и вообще он давно уже закатывается и вот-вот окончательно закатится. На этой вере было выстроено мировоззрение приведенных Путиным в Кремль элит. Его центральным пунктом был тезис о том, что Запад – слабак, который отступит, стоит только его как следует «прогнуть» настоящим «мужикам». На трогательной этой вере о деградирующих «либерастах и толерастах» и на убеждении, что «их немец» обязательно отвернет (намек на диалог героев из фильма «В бой идут одни старики» - кстати, Киевская киностудия имени Довженко…).
Где корни этих странных верований?
Во-первых, русской культуре присуще как излишнее поклонение перед всем западным, так и презрение к нему, и эти два отношения прекрасно уживаются в русском характере, о чем только ленивый классик не написал.
Во-вторых, русскому человеку свойственно абсолютизировать реальные перекосы и диспропорции в развитии современной западной демократии (вроде пресловутой политкорректности или той же «культуры отмены»), и даже Герцен не избежал соблазна признать Запад устаревшим.
В-третьих, в 90-е Запад много накуролесил в России, в том числе руками хлынувших в нее авантюристов и искателей приключений, вроде «чикагских мальчиков», но именно через этих «мальчиков» постсоветский человек знакомился, зачастую, с культурой Запада.
В-четвертых, когда русские сами появились на Западе как массовое явление, они не сразу распознали за холодной вежливостью высокомерное презрение старой Европы к нуворишам и часто путали слабость к деньгам со слабостью вообще.
В-пятых, покупая в обильные нулевые пачками Шредеров и прочих «эксов», скупая лордов, сэров и пэров буквально на вес, русские элиты рассматривали коррупцию как универсальный и безотказный инструмент управления Западом (именно поэтому в Кремле все реально в шоке от того, что ситуация развивается не «по понятиям»).
В-шестых, Запад до сих пор оправдывал все ожидания, вяло реагируя на любое кремлевское хамство (вот теперь Джонсон говорит же, что непринятие мер после аннексии Крыма было ошибкой)…
Так или иначе, но, похоже, длительное сопротивление Запада шантажу НИ В ОДНИ РАСЧЕТЫ не входило. Все сводилось к гипотезе, что стоит показать Европе ядреную Кузькину мать, как она сольется. А она не слилась, вот какая незадача вышла. Тогда стали осторожно намекать: мол, у нас бомба. А они говорят в ответ (Макрон) - а у нас тоже. Тогда стали еще прямее говорить насчет центров принятия решений. А они делают вид, что их это не касается. И вот после этого, наконец, началась истерика. Потому что по сценарию в этой точке «графиня изменившимся лицом бежит пруду», а она не бежит. То есть надо либо действительно бомбить, и отнюдь не Воронеж (что, в отличие от бомбежки Воронежа, чревато ответным ударом), либо сказать, что, мол, пардон, погорячились, и это у нас здесь шутки такие дурацкие.
Вот, собственно, почему в Кремле заело пластинку – «шведы» вот никак не гнутся, в то время как по всем расчетам давно должны были прогнуться. А других расчетов, похоже, не было.
Добро пожаловать в реальность!