Политический обозреватель Александр Фридман в комментарии Филину рассказал о природе информационной блокады вокруг известных политзаключенных.
— Власти показали видео, на котором предположительно заснят политзаключенный Сергей Тихановский. Как вы считаете, почему именно сейчас это произошло? Может ли это быть попыткой дезавуировать слухи о его смерти? Или это заготовка для сегодняшней пресс-конференции?
— Я начну с конца. В сегодняшних высказываниях Лукашенко, которые мы услышали, не присутствовали внутриполитические темы. Я в них пока вижу, какой будет Беларусь после него.
А вот все эти болезненные для него темы — политзаключенные, права человека — их не было. И даже тема Украины если и поднималась, то не была основной.
Так что пока не выглядит, что это была какая-то заготовленная тема. Но, опять же, я бы такого не исключал, здесь ведь были западные журналисты. Это ведь не Азаренок и компания, которые свои вопросы согласовывают.
Скорее всего в Минске могли ожидать, что такой вопрос будет со стороны Запада, и решили превентивно отреагировать. Возможно, они ожидали и вопросов о других — о Бабарико, например.
И в таком случае Лукашенко мог этим воспользоваться, чтобы высказаться на эту тему. Посмотрим, возможно, там что-то такое и прозвучало, но мы пока об этом не знаем.
Что касается общего контекста. Я вчера писал об этом, мне казалось, что власти в последние месяцы решили не реагировать на тему политзаключенных. Появляются все эти сообщения о состоянии здоровья, изоляции заключенных, а мы все это игнорируем.
Делаем вид, что нам это неинтересно. Как те же пропагандисты в своих каналах подчеркивали: «Где Бабарико и все остальные, что с ними? Нам это неинтересно, нас это не волнует».
И на сообщения о Викторе Бабарико именно такая реакция была: банальный ответ из колонии, но ничего о том, что с ним, находится ли он хотя бы в удовлетворительном состоянии — никаких доказательств.
О Тихановском первоначально также ничего не сообщали. И если бы они хотели, то показали бы это видео еще позавчера. Мне казалось, что у них такой план, что именно так они собираются отрабатывать эту тему. Оказалось, что нет.
И то, что показали Сергея Тихановского, хорошо для Светланы Тихановской. И очень плохо для Виктора Бабарико. Потому что выглядит так, что, когда у них есть что показать, они это могут продемонстрировать.
И в случае с Тихановским, я тут не знаю, был это монтаж или нет, когда это все снимали, у них было что в результате опубликовать. И показать, что с ним якобы все хорошо, что он не изменился.
Тут возникает вопрос: если вы показываете Тихановского, то почему не показываете Бабарико? Покажите его и все эти слухи о состоянии его здоровья снимутся. Но власти этого не делают.
Показательно, как освещался процесс над его сыном Эдуардом. В официозных СМИ эта тема не развивалась, были просто сообщения.
Возникает новый вопрос: младшего Бабарико мы увидели, а что со старшим? Мы его на процессе не увидели. И тут возникает подозрение, что Виктора Бабарико власти показать просто не могут. Не могут опровергнуть эти слухи.
То есть, этой стратегии замалчивания темы политзаключенных все же нет. Ведь если бы она была, то они бы просто не показали бы Тихановского.
А сейчас власти просто решают конкретные вопросы. Ну, хорошо, поднялся вопрос Тихановского, были публикации в западной прессе, эта тема затрагивает Светлану Тихановскую, поэтому они ответили.
А в случае с бывшим претендентом на пост президента информация о нем также поднималась недавно, она актуализировалась в связи с судом над его сыном. Но Виктора Бабарико не показывают, очевидно, его не могут показать. И это наводит на грустные мысли о его судьбе.
— А может ли эта версия быть справедливой и в отношении других известных политзаключенных? Максим Знак, Мария Колесникова, Николай Статкевич, Павел Северинец и другие — от них уже давно нет вестей.
— Давайте посмотрим на это с другой стороны. Вот что это за инструмент информационного вакуума? Это инструмент насилия, это инструмент мести. Причем это инструмент мести как тем людям, которые не имеют возможности поддерживать связь с окружающим миром, так и их родным и близким.
Все эти факторы, безусловно, играют свою роль. Что сегодня важно с позиции Лукашенко в вопросе политзаключенных? Он понимает, что это по-прежнему ресурс для него, но он сегодня не знает, что с ним делать.
Он считает, что заполучил более эффективные ресурсы для будущих разговоров с Западом. Тут и «вагнеровцы», тут и российское ядерное оружие.
То есть значение политзаключенных как ресурса для переговоров с западными политиками в последнее время заметно упало. Это первый момент.
Второй момент — персональное отношение Лукашенко к этим людям. Это фигуры знаковые, которым он мстит лично. И которых он считает ответственными за все, что происходило в 2020 году. Это общий контекст. Когда же мы пройдемся по личностям, то к тому же Статкевичу у Лукашенко отношение как к старому и принципиальному врагу, который никогда не покорится, никогда не попросит о помиловании.
Это давняя и проблематичная история. Мы же помним, когда после событий 2010-го Запад шел на потепление отношений и требовал для этого освобождения политзаключенных. А Статкевич не шел на компромисс и не просил о помиловании.
И у Лукашенко тогда с этим была проблема. Ведь с одной стороны ему нужно было от Статкевича как-то избавиться. А с другой — ему не хотелось идти с ним на компромисс, ему нужно было Статкевича сломать. И это не получилось.
Колесникова — лицо протестов 2020-го. А у Лукашенко поэтому такое негативное отношение к женскому трио времен той кампании. Мария была воплощением этого образа.
Знак написал о тюрьме книгу, которая попала и на Запад. Благодаря чему международное сообщество узнало о состоянии беларусских тюрем. Особенно интеллектуальная элита в западных обществах. И само по себе появление этой книги и попадание ее на Запад уже является причиной для преследования.
Бабарико — Лукашенко знает о его популярности. К нему у него личная ненависть. А Тихановский, по словам бывшего главы МВД Юрия Караева, человек, который раскачал ситуацию.
То есть, ко всем этим людям есть и структурная ненависть, но и личная также. То, что им особенно тяжело приходится в заключении, в этом нет вопросов. Я думаю, что это стало следствием личных приказов.
А что касается остального, тот тут открытым остается вопрос, в каком они состоянии и что власти здесь могут показать. Ведь мы помним, когда была кампания вокруг Колесниковой, они все же показали ее в тюремной больнице. А Бабарико показать не могут.
И если говорить об остальных — том же Знаке, Колесниковой, Статкевиче, то в данном случае, наверное, нет внешнего давления. И зачем в таком случае Лукашенко реагировать, если в каких-то телеграм-каналах время от времени появляется информация о том, что нет вестей от Статкевича?
Нет ведь давления, заявлений со стороны каких-то серьезных западных политиков. Так зачем ему на это реагировать? Поэтому власти и продолжают в отношении этих людей политику информационного вакуума.
— Тот же Энтони Блинен говорил о требовании освобождения политзаключенных. Как и покидающий пост посла Германии Манфред Хутерер. Или речь все же о каких-то персональных кампаниях в поддержку конкретных людей?
— Безусловно, я имею ввиду заявления персноально об этих людях. Формальные заявления делаются, систематически звучат требования освободить Беляцкого и других.
Но чтобы это была серьезная кампания, как это было с госпитализацией Колесниковой, когда все началось с петиции, когда выступали немецкие интеллектуалы. И в таких условиях лукашенковское окружение вынуждено было отреагировать каким-то образом.
Как это было сейчас, когда новость о Тихановском попала на страницы ведущих западных СМИ, была в ленте новостей. Был по этому поводу комментарий Светланы Тихановской. И власти посчитали нужным ответить. И им было чем ответить.
В других случаях они либо не считают нужным реагировать, как в случае со Знаком или Статкевичем. Либо им нечего продемонстрировать, как это происходит, я убежден, в случае с Виктором Бабарико.
Добро пожаловать в реальность!