Что за год войны белорусы узнали о себе и о мире? Откликнется ли кто из общественных и политических деятелей на призыв Алеся Беляцкого к примирению? Что происходит с легитимностью Лукашенко? Делают ли белорусы демократических взглядов выбор между Тихановской и Пазьняком?
На эти вопросы Юрия Дракохруста на канале Свобода Premium отвечает политический аналитик Артем Шрайбман.
- Уроки года войны для белорусов - в чем они? Что нового белорусы за этот год узнали о мире и о самих себе?
- Я бы начал с одного белоруса -с себя. Урок для меня - не прогнозировать будущее, которое зависит от психологии людей, которое мы не совсем понимаем. Нужно всегда оставлять люфт для непонятного. Война нас этому научила.
Даже те люди, которые имели данные разведки, не могли точно предугадать войну.
Что касается белорусов в целом, то я не думаю, что среди них есть какое-то единое, общее восприятие войны. Наше общество поляризовано, прежде всего относительно отношения к власти. На этот раскол наложился геополитический раскол, раскол в отношении к позициям сторон в войне. Мы и там видим соизмеримые части общества, которые выступают за или против позиции России.
Каждая из этих групп сделала свои выводы. Те, кто и раньше скептически относился к России, укрепились в своем отношении к этой стране, государству, частично - даже этой культуре. Я знаю много личных историй, как люди после начала этой войны не могут потреблять даже неполитический российский контент.
На втором полюсе произошел прилив "братской" любви, чувства единства. В первые месяцы войны это было очевидно.
Ну, а средняя часть общества укрепилась в своих взглядах по формуле "моя хата с краю". Это также политическая позиция, из которой следуют определенные выводы. Этих людей, наверное, больше, чем краев. И их желание - не дай Бог, чтобы это пришло к нам.
После 2020 года это еще один колоссальный шок.
- Недавно в речи ко Дню роднай мовы Светлана Тихановская призвала белорусов "смотреть Мелкозерова и Чалого, а не их российских коллег". Если призывала, то, видимо, есть немалое количество тех, кто все же отдает предпочтение этим «российским коллегам» Никиты и Сергея.
В связи с этим вопрос: война изменила отношение белорусов к России Путина, или к России, условно говоря, Каца и "Дождя"?
- Я видел исследования, показывающие, что популярность российского антипутинского Youtube в Беларуси высока. Сам Мелкозеров говорил, что когда он берет интервью у российских Youtube-селебрити, то рассчитывает не на российскую аудиторию, а на тех белорусов, которые смотрели этих селебрити, но не знают о нем.
Никита лучше многих понимает соотношение размеров аудиторий. Узнаваемость российских "звезд" в Беларуси колоссальная.
Здесь все предельно предсказуемо. Нет языкового барьера, но есть огромный диспаритет, сколько денег вкладывается в качественный production в России и сколько может вложить средний белорусский Youtube-блогер.
- С другой стороны - что означает демарш Игоря Марзалюка в защиту белорусского языка и идентичности и его поединок с пророссийским блогером Бондаревой? Демарш Марзалюка - это его личная позиция или понимание системой, что идеологическая и политическая эволюция плавно, но неуклонно ведет Беларусь в состав РФ, где Лукашенко - лишний?
- Это не первый пример такого рода. Просто многие другие были, как говорится, "ниже радара". Я для инициативы «белорусский трекер перемен» пишу аналитику каждые три месяца и фиксирую тренд на появление этих "хунвейбинов" - провластных активистов, которые пытаются проводить все более плотный идеологический контроль. Они выступают неофициальными инспекторами: что можно показывать в театрах, а что нет, какие чиновники недосмотрели какой Хеллоуин и т.д. Это не тянет на тоталитарное государство, но интенция та же.
Активность этих людей создавала много аллергии и нервозности в госаппарате. Получать от каких-то фриков, потом от силовиков и государственных СМИ - если ты мелкий чиновник где-то в Гродно и ты как-то «неправильно» назвал библиотеку... И примерно с осени 2022 года мы видим, что отдельные чиновники и сотрудники госСМИ начали давать отпор.
Была колонка Казакова, главреда "Минской правды", были демарши в анонимных телеграм-каналах. То, что сейчас сделал Марзалюк - это более высокий уровень отпора этим, преимущественно пророссийским, активистам. Ранее это также позволяли себе некоторые театры, которые писали коллективные обращения в администрацию Лукашенко с просьбой успокоить этих Бондаревых.
Сейчас Марзалюк втянул в этот процесс и генпрокурора Андрея Шведа. Что особенно интересно с учетом бэкграунда Шведа.
Я думаю, что больше шансов на успех у системных игроков. Ведь "хунвэйбины" - это инородный элемент в нашей авторитарной системе.
- Здесь можно вспомнить и печальную судьбу аутентичных китайских хунвейбинов.
- Да. Они редко становятся сущностью власти. Они часто используются властью как инструмент, но потом их выкидывают. Ведь потребность исчезает, или они начинают создавать проблемы. Такой же была судьба и самых пассионарных большевиков "первого призыва".
У системных игроков шансов больше. У блогеров есть преимущественно информационный ресурс. У системных игроков есть ресурсы государственной машины. Их ресурс - это и инертность сознания Лукашенко, который больше склонен доверять работающим механизмам. Демарш Марзалюка может стать началом конца этих провластных "идеологических инспекторов".
- В своем последнем слове на суде над правозащитным центром «Весна» его руководитель, лауреат Нобелевской премии Алесь Беляцкий выступил с призывом: "Хватит, надо прекращать эту гражданскую войну!.. Нужно начать широкий общественный диалог, направленный на национальное примирение, как бы трудно ни казалось кому-то пойти на это".
Будет ли услышан этот призыв? Или он преждевременный, каким казался многим и в прошлом году, и в позапрошлом году?
- Эмоционально это, безусловно, пока преждевременно. Ведь поляризация до сих пор пылает в белорусском обществе, и ни одна сторона не готова к тому, чтобы оставить обиды в прошлом и найти пути примирения. В начале должно произойти какое-то восстановление справедливости. Но в целом Беляцкий смотрит в будущее. И то, о чем он говорит, неизбежно. Ни одна часть белорусского общества - ни "ябатьки", ни "змагары" - не будут способны вынести за скобки другую часть. Скорее всего, примирение произойдет после ухода Лукашенко. Но оно в любом случае неизбежно, мы так или иначе придем к нему. Возможно, как говорится, после окончания сроков давности, или в результате осмысленного процесса. Даже африканские страны создавали специальные комиссии по примирению, даже после геноцида.
В белорусском примирении будет место и карательным процессам. Но большая часть усилий общества будет направлена на прощение, на переключение с желания мстить на желание создавать. Мы как общество рано или поздно придем к этому. Но я понимаю, почему слова Беляцкого сейчас звучат как гуманистический идеализм.
Он говорит о следующем этапе нашей истории, пока мы находимся на текущем этапе. Интеллектуал, нобелевский лауреат, наверное, так и должен рассуждать и говорить - «через голову» стадии взаимной вражды и ненависти.
- В последнем отчете «Белорусского трекера перемен» социолог Филипп Биканов озвучил данные о росте поддержки власти. После августа 2020 года много раз говорилось: Лукашенко потерял свою легитимность. А сейчас не приобрел (или не приобретает) ее снова?
- Я не уверен, что такой абстрактный конструкт, как легитимность, можно измерять линейкой. Это довольно субъективная фигура языка. Лукашенко, безусловно, остается легитимным в глазах части белорусского общества. После 2020 года для части общества, которая не относила и не относит себя к краям, полюсам, белорусская власть (не скажу, что Лукашенко) стала более приемлемой. Кто-то ее стал поддерживать, кто-то - терпеть, другие - считать меньшим злом. Но в любом случае эта часть смирилась с властью и считает, что status quo лучше изменения.
Означает ли это, что даже в глазах этих людей Лукашенко стал легитимным президентом? Вообще говоря, нет.
И это очень сложно измерить. Тот же Филипп Биканов это прекрасно понимает. Поэтому он даже не задает вопрос об отношении к Лукашенко напрямую. И тут дело не только в факторе страха, хотя он в условиях войны и таких репрессий колоссальный.
На мой взгляд, здесь стоит еще учесть, что сейчас в Беларуси очень многие пользуются VPN. Насколько я понимаю, онлайн-опросы, в которых отбираются IP-адреса респондентов, не достигают тех, кто пользуется VPN. С учетом этого, как и большого количества эмигрантов, получается, что результаты опросов об отношении к Лукашенко не будут отражать истинное общественное мнение.
Точного ответа на ваш вопрос у меня нет, и боюсь, что его ни у кого сейчас нет. Но полагаю, что отрицательное отношение к власти, которое было на пике протестов в 2020 году, сейчас смягчилось. Для части общества Лукашенко стал более приемлем, чем был тогда.
- Уже мемом стал вопрос об информационных вкусах белорусов демократических взглядов - Шрайбман или Чалый? В политической плоскости - звучит ли сейчас аналогичный вопрос: Тихановская или Пазьняк? И насколько велика группа среди белорусов демократических взглядов (ограничимся ими), отвечающая: ни она, ни он?
- Думаю, что большинство белорусов демократических взглядов сегодня ответили бы именно так: ни она и не он. Мы видим усталость от Тихановской. Ее критикуют с разных сторон политического спектра. И эта критика - иногда показатель общей фрустрации. Есть разочарование в неудачах протестного движения, в невыполнении поставленных целей, в частности, в том, что цели не были достигнуты.
И весь этот гнев концентрируется на ней.
Я считаю, что большинство демократического электората (я не говорю о диаспоре) хотело бы видеть кого-то вроде Виктора Бабарико, если бы он вышел на свободу. И Тихановская воспринимается как политик, который все больше отрывается от реалий, в которых живет большинство белорусов.
Что касается Пазьняка, то полагаю, что мы очень преувеличиваем его значимость не только для среднестатистического белоруса, но даже и для среднестатистического сторонника перемен. СМИ подносят увеличительное стекло к каждому критику Тихановской. Раньше это происходило относительно Цепкало, потом - Прокопьева, сейчас - Пазьняка. Я не думаю, что это отражает реальный общественный спрос на этих персонажей. Это просто стремление медиа найти конфликт, драму. Или мелодраму. И на этом соорудить нарратив, ведь истории с конфликтом продаются потребителю лучше. Но я не думаю, что это отражает массовый запрос на позицию, которую высказывает Зенон Пазьняк.
Есть часть общества - правая, боевая, ориентированная на добровольцев в Украине - которая не принимает терпимости варшавско-виленских штабов оппозиции. Но у меня нет оснований считать, что электоральная база этого течения больше, чем она была всегда. Исходя из того, что белорусы в целом не хотят войны, не представляется, что существует большой спрос на стратегию cилового освобождения Беларуси силами полка Калиновского.
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!