Одинокая фигура пожилого человека, который тяжелым шагом ступает по абсолютно пустой площади у Дома офицеров. Из-за выхода его на улицу перекрыты все кварталы в центре Минска, пишет Виктор Богдевич на Радио Свобода.
Провластные СМИ с восторгом акцентируют внимание на том, что «глава государства пришел на прощание пешком от Администрации президента». Не уточнив, что Дом офицеров и администрация президента — соседние здания, расстояние между которыми — всего несколько десятков метров.... Лукашенко пришел попрощаться с Макеем. А мог бы и не придти?
Официальный некролог на смерть Макея появился в президентском рупоре «СБ. Беларусь сегодня» только в день похорон, утром 29 ноября. Сухой, казенный, лапидарный текст. Очень краткий пересказ биографии. О заслугах — вскользь, несколькими предложениями: «с неизменным успехом решал непростые задачи», «всегда проявлял себя государственником и настоящим патриотом». Но наиболее отличительная деталь: под некрологом нет подписи Лукашенко. Перечень подписантов начинается фамилиями Головченко, Кочановой, Андрейченко, Миклашевича, Сукало, Сергеенко, Вольфовича...
В советской брежневской традиции, в которой воспитан и воспитан Лукашенко и большинство его сегодняшних соратников, содержание и перечень подписантов — четкий сигнал о статусе почившего и его приближенности к властному Олимпу.
Орден последней степени
Есть какая-то недосказанность в этом удивительно прохладном и молчаливом отношении Лукашенко к внезапному уходу человека, который на протяжении последних более двадцати лет был тенью за его спиной во время многочисленных визитов, переговоров, официальных встреч. Который длительное время руководил его администрацией — главным штабом, единственным реальным центром власти при диктаторском режиме, раздающим приказы всем другим ведомствам. Которому доверял настолько, что ему единственному разрешалось иметь кабинет на одном этаже с Лукашенко. И, как утверждают свидетели, — было время, когда во время зарубежных визитов ему даже доверялась водить малыша Колю в туалет...
На фото из официальных государственных публикаций не замечен взрослый сын министра Виталий Макей. Он ушел из МИД после протестов и насилия силовиков в 2020-м, критиковал действия ведомства. Владимир Макей косвенно признавал проблемы в отношениях с сыном. Официальные соболезнования принимает вторая его жена — актриса, телеведущая, руководитель Театра юного зрителя Вера Полякова, сын Артем Поляков и старший сын Веры Поляковой — Дмитрий.
Макей был верным лукашенковским служакой, который одно время не без успеха пытался делать то, что выглядело невозможным: придавать респектабельность и европейский лоск режиму, который изначально был авторитарным и антизападным, построенным на насилии и лжи. После 2020 года эта миссия вообще стала невыполнимой. Макей сохранил пост и даже пытался нащупывать старые контакты с Западом, но без заметного результата.
Мы не знаем, что происходило в их с Лукашенко взаимоотношениях на протяжении последних двух лет. Некоторые косвенные признаки свидетельствуют, что ни близости, ни полного доверия уже не было.
В свой последний официальный визит за границу (в Ереван) не слишком здоровый министр Макей был отправлен в холодном, продуваемом сквозняками ангаре военно-транспортного самолета.
В первые три дня после внезапной смерти Макея вся реакция Лукашенко свелась к двум строчкам в официальной хронике — он выразил соболезнование семье. Ни личного отношения к личности своего многолетнего соратника, ни подробностей и причин этой внезапной и подозрительной смерти...
У гроба на красных бархатных подушечках — государственные награды покойного. Обратим на них внимание, ведь это тоже отличительная деталь. Белорусских орденов среди них только два. Это орден Отечества III (самой низкой) степени. И орден Почета (один из самых низких в орденском «табели о рангах», в советское время его аналогом — «Знаком Почета» — отмечали обычно чиновников низшего звена). Остальное — значки и юбилейные медали.
Захоронение особой значимости
...Сорок лет назад, в январе 1982-го, в Москве хоронили Михаила Суслова — главного идеолога КПСС в 60-70-е годы, «серого кардинала», многолетнего соратника Леонида Брежнева. Он, как и Макей за плечами Лукашенко, долгие годы маячил за спиной Брежнева.
Леонид Ильич воспринял смерть соратника как личное горе, и это почувствовал весь народ. Все видели: Брежнев на то время уже был тяжело больным (до его собственной смерти оставалось 10 месяцев). Тем не менее он выдержал многочасовую церемонию прощания: стоял в почетном карауле, шел за гробом, расцеловал всех родственников, стоявших у гроба, с большим трудом взобрался на трибуну Мавзолея и, несмотря на промозглую январскую погоду, прочитал проникновенную теплую речь о заслугах своего соратника. А потом вместе с другими скорбно стоял у могилы... Все это во время многочасовой живой трансляции наблюдали на телеэкранах миллионы советских телезрителей. И это вызвало уважение. Даже у тех, кто к «дорогому Леониду Ильичу» относился без всякого пиетета.
Лукашенко во многом якобы перенимает советскую идеологическую и историческую традицию. Однако многое из того наследия в его перечень проводимых практик и приоритетов явно не входит. В том числе уважение и почет к тем, кто служит и прислуживает ему, сочувствие им в их бедах, почтение их памяти, эмпатия и сопереживание. Эти слова, кажется, вообще не из его лексикона. Чиновный люд, конечно, по этому поводу особо не рассуждает, молча глотая обиды. Но между собой и в доверчивых разговорах с близкими обсуждается это очень активно. С соответствующими комментариями и выводами.
Почти все давно заметили и обсуждают, что Лукашенко вообще избегает траурных церемоний — даже если они касаются людей, которым он лично многим обязан. В лучшем случае присылает траурный венок от своего имени. Что касается прощания на кладбище, при опускании гроба в землю, то его, кажется, при такой процедуре вообще никогда не видели. Может, считает, что не предводительское это дело? Как там у знакомого из советской школы Маяковского:
К сведению смерти,
старой карги,
гонящей в могилу
и старящей:
«Ленин» и «Смерть» —
слова-враги.
«Ленин» и «Жизнь» —
товарищи.
«Хочу, чтобы меня похоронили в моей деревне»
Вспомним несколько заметных смертей последних лет среди нынешних и бывших высокопоставленных чиновников Беларуси.
В 2015 г. на 52-м году жизни скончался министр финансов Андрей Харковец, который перед тем долго и тяжело болел. На прощании было все руководство страны. Кроме Лукашенко.
В 2017-м преждевременно умер сын Лидии Ермошиной Алексей — огромное горе для того самого председателя Центризбиркома, которая на протяжении двух десятилетий обеспечивала неизменяемому президенту многочисленные «элегантные победы» на всех выборах и референдумах. Поддержать коллегу пришли все высокопоставленные чиновники. За исключением Лукашенко.
В конце 2020-го он проигнорировал похороны первого премьер-министра независимой Беларуси Вячеслава Кебича, который послушно уступил ему во время единых относительно честных президентских выборов в 1994 году (а мог же и не уступить: сам Лукашенко в такой ситуации явно не колебался бы).
О прощании с первым руководителем независимой Беларуси Станиславом Шушкевичем и говорить не приходится (хотя отдать знак Почета и уважения своему предшественнику на высоком государственном посту — совершенно естественный и принятый в цивилизованных странах жест).
...Несколько лет назад в интервью российской журналистке Ксении Собчак Александр Лукашенко признался: «Я больше всего склоняюсь к тому, чтобы меня похоронили в моей деревне. Я хочу там». Односельчане на такое захоронение, безусловно, придут: в деревне это обязательно, даже если почивший оставил после себя не самую лучшую память. А вот приедут ли за многие сотни километров бывшие соратники, с которыми вместе тридцать лет строил диктатуру в Беларуси?
Добро пожаловать в реальность!