Почему о воюющих на стороне России белорусах почти ничего не слышно? На этот и другие вопросы Филина ответил политический обозреватель Юрий Дракохруст.
— Советник МВД Украины Вадим Денисенко ответил на заявления госсекретаря Совбеза Беларуси Александра Вольфовича об украинских диверсантах, дейстующих на белорусской территории. По мнению украинской стороны, официальный Минск этим самым выполняет поручение Кремля в попытке оттянуть часть сил ВСУ на белорусское направление.
Как вы считаете, речь и в самом деле о выполении московской просьбы или же это очередная попытка проявить символическую инициативу, чтобы избежать непосредственного участия в войне?
— Я думаю, что украинская интрепретация имеет право на существование. Вольфович обвинил украинцев в угрозе, даже в ее исполнении, когда сказал о том, что диверсионные группы якобы зашли на нашу территорию. Но обнародование такой информации, правдивой или нет, на самом деле можно прочитать как угрозу с белорусской стороны.
Мол, раз эти группы проникли на нашу территорию, фактически напали на нас, то мы можем дать ответ. Военный ответ. Понятно, что украинцы это так и воспринимают. Не исключено, что цель этого вброса и состоит именно в том, чтобы украинцы сконцентрировали свои силы на белорусском направлении. На тот случай, если Беларусь и правда отреагирует на воображаемые рейды украинских ДРГ.
Я думаю, что это базовая версия. Сложно сказать, была ли тут попытка кому-то что-то продемонстрировать. Тот же формат переговоров Путина и Лукашенко об «Искандерах» — вряд ли с их помощью думали отражать нападения таких групп, если они были, конечно. Поэтому я думаю, что версия Киева самая правдоподобная.
— Киев заявил о гибели белорусских наемников, воевавших в рядах российских ЧВК. Об этом стало известно только сейчас, в конце третьего месяца войны. Белорусы воюют на Донбассе уже восемь лет — с обеих сторон. Но сейчас о тех из них, кто воюет на стороне Украины, слышно гораздо больше. Почему о белорусских сторонниках России сейчас фактически молчат?
— Сложно сказать. Все эти восемь лет войны на Донбассе количество белорусов, воевавших на стороне сепаратистов, было приблизительно таким же, если не больше, как тех, кто воевал за Украину. Поэтому я не исключаю, что таких бойцов и сейчас много. Я не знаю, насколько широко Россия использует ЧВК, в конце концов, там воюет армия.
Моя гипотеза состоит в том, что бойцов частных компаний там меньше, соответственно, и белорусов там не много. Но это одна из возможных интерпретаций.
— И все же, в прежние годы о воевавших на стороне пророссийских сил белорусах писали гораздо чаще. О задержаниях по возвращению домой, обысках, судах. Сейчас фактически ничего не слышно, кроме последнего заявления украинской стороны.
— Я не исключаю, что белорусские власти, возможно, не особо приветствуют службу белорусов в российских ЧВК. Особо этому не воспрепятствуешь, границы нет, любой желающий может поехать и наняться.
Думаю, белорусская власть не хочет, что в Беларусь вернулись люди с военным опытом. А возможно и с оружием. С той стороны или с другой. Взять хотя бы слухи о том, что Лукашенко снял с должностей пророссийских офицеров.
Информация эта неопределенная, имена не называются. Но я думаю, что общий подход здесь такой: Лукашенко не хотелось бы, чтобы белорусы получали военный опыт вне белорусской армии, на любой из сторон.
Поэтому не исключена попытка повлиять на ЧВК через российское государство, под чьей крышей они действуют. Возможно, не запретить участие белорусов полностью, но сказать этому государству: если у вас есть выбор между белорусом и кем-то другим, лучше взять кого-то другого, а не белоруса.
Это моя гипотеза. Дело тут не в идеологии. Идеология этих людей во многом близкая Лукашенко. Но может и не во всем. Ведь понятно, что эти люди будут солдатами Путина. А нужны ли Лукашенко солдаты Путина в Беларуси? Думаю, что нет.
— Британская разведка подвела итоги первых трех месяцев войны. Один из выводов гласит о том, что за это время потери российских войск практически сравнялись с потерями СССР в девятилетней афганской войне. Может ли этот факт каким-то образом повлиять на сегодняшнее российское общество?
— Может, если говорить о долгосрочной перспективе. Если по столько солдат будет гибнуть и месяц, и два, и год, возможно, это свое влияние и окажет. Хотя также необязательно. Но в короткой перспективе — думаю, нет. Я смотрю данные различных российских опросов, и они говорят скорее даже о росте провоенных настроений, чем о их снижении.
Исследовательская группа Russian Field недавно публиковала свежие данные опроса российских мужчин о их готовности идти воевать. Треть опрошенных готова. Это не 100%, но это много.
Пока это не фактор, потери не оказывают существенного воздействия на общество. Хотя, если сравнивать опыт разных войн… Война в Афганистане с самого начала не вызывала особого энтузиазма в СССР. А вот та же Первая мировая в самом начале энтузиазм вызывала, полное единство. Но прошли годы, были миллионные потери, и, в конце концов, известно, что стало в итоге с царским режимом.
Если интенсивность боев и потерь будет такой же, как в первые три месяца, это может повлиять.
— Есть мнение, что поставки современного оружия Украине может серьезно подкорректировать статистику российских потерь.
— Мы не знаем, какое оружие есть у России, все ли она выкатила. Сколько украинцы в итоге получат нового оружия. Война есть война. В начале россиянам, возможно, казалось, что это будет легкая прогулка на три дня, парад на Крещатике.
С другой стороны, и многие прогнозы о скором поражении России не просматриваются.
Добро пожаловать в реальность!