Российский публицист, историк и политический деятель Валерий Соловей в эфире "Эхо Москвы" прокомментировал политическую ситуацию внутри треугольника "Беларусь - Россия - Запад".
― Давайте поговорим про ситуацию на границе с Польшей. И вопрос такой: долго еще Лукашенко будет трепать нервы Кремлю?
― Лукашенко не треплет нервы Кремлю. Лукашенко выполняет задание Кремля. Кремль в этом крайне заинтересован. Это классическая операция гибридной войны будет экстраполирована, по всей видимости, еще и на белорусско-украинскую границу, также она может быть экстраполирована (это уже без мигрантов) на самопровозглашенные республики и на Литву тоже, если речь идет о республике Беларусь. Обсуждаются планы в полном смысле слова о локальной спецоперации при вторжении групп беженцев на территорию Польши и Литвы.
― Зачем?
― Затем, что надо принудить Европу принять к принятию определенных правил игры.
― Каких?
― Я не говорю в данном случае о надоевшей теме «Северного потока-2». Речь идет о том, что Россия хочет обеспечить некую политическую гегемонию в Европе. Для этого прекрасно выбран момент Фактически экономический гегемон Евросоюза Германия сейчас организационно ослаблена, решения там особо принимать некому. Американцы менжуются, они, конечно, предупредили Евросоюз о том, что русские вот-вот могут вторгнуться. Но речь не идет о полномасштабном военном вторжении, речь идет о гибридной операции, о чем американцы и предупреждали своих союзников по НАТО.
То есть с точки зрения Кремля сейчас прекрасный момент. Европа может продемонстрировать слабость. Россия продемонстрирует свою силу. Тем сам не то чтобы поставить НАТО на колени, но покажет НАТО место. Это очень похоже на то, что происходило в 15-м, 16-м года по типу, но не по последствиям. Помните нашествие мигрантов в Европу, которое было организовано, это не особый секрет ни для кого. И те же самые силы, которые стояли за той операцией, теперь задействованы и в этой операции, хотя и в меньших масштабах.
― Подождите. Тогда тоже Кремль?
― Да, он принимал участие.
― Вы дважды сказали слово «продемонстрировать». Получается, что вся политика заключается в том, чтобы показать средний палец и продемонстрировать. А дальше что? Ну, продемонстрировали.
― Дело в том, что такой шантаж силовой может оказаться очень эффективен. Вы демонстрируете угрозу гибридной войны, то есть, на самом деле, вы ее проводите, эту войну, и угрожаете полномасштабной военной операцией, добиваетесь своей цели. Вот, пожалуйста, пример весны этого года. Сосредоточение российских военных контингентов на границе с Украиной. После этого Байден предлагает Путину саммит в Женеве. Прекрасный способ получить еще один саммит.
― Зачем? Чтобы что?
― По двум причинам. Первое: есть, действительно, спектр вопросов, которые лучше решать на встрече с глазу на глаз. Он включает не только Украину, он включает Сирию, он включает Афганистан, он включает потенциальные санкции против ряда лиц Российской Федерации. Это сейчас находится как раз в процессе обсуждения.
― Но можно же Бернса прислать. Зачем саммит?
― Вот второй аспект — это символика. Вот два мировых лидера, они обсуждают судьбы мира. И пока они обсуждают, вся Европа и вообще весь мир может подождать. Ведь это же прекрасно.
― Но это же символика.
― Дело в том, что политика вообще очень часто строиться на жестах и символах, Алексей Алексеевич. Я думаю, вы это знаете получше меня.
― Но это еще идет из времен варварства, как мы с вами знаем. Кто громче кричит и размахивает каменным топором, тот вождь.
― Совершенно верно. Держите меня трое, сейчас я наброшусь! Ну, прекрасная возможность сейчас прокричать: «Держите меня трое!»
― Чтобы что? Валерий Дмитриевич, это все такой замес…
― Во-первых, всегда есть амбиции человека, который все это замесил. Поскольку российская политика внешняя очень персонализирована, и как раз дело, конечно, не в личности министра иностранных дел Лаврова, а в личности президента, — он хочет уважения: «Отнеситесь ко мне с уважением». Для него уважение — это способность вызывать страх. Страх он вызывает. Он обожает. Вы же прекрасно знаете, когда его называют самым могущественным, самым пугающим, самым страшным человеком мира, он получает от этого огромный человеческий кайф.
― То есть, грубо говоря, не средний палец показать, а указательный.
― Показать сжатый кулак. Если надо его можно разжать. Комбинацию из трех пальцев, если потребуется. Здесь богатая жестикуляция.
― А так, когда на эту руку садится… Лукашенко, это перчатка? Что это?
― Лукашенко — это в данном случае Петрушка. Его мнение даже особо уже и не спрашивают. Вот по этому вопросу. По вопросу объединения России и Беларуси, конечно, его мнение очень важно. Но дело в том, что если его сейчас загонят в окончательный тупик, я думаю, что его по этому вопросу тоже могу перестать спрашивать.
― То есть он слабеет и слабеет.
― Сейчас, да, он загнал сам себя, я думаю, в очень тяжелую ситуацию. Он, правда, хитрец, он может между ног как-то проскользнуть умудриться, но в этот раз ему это будет довольно сложно. Потому что формальную ответственность будет нести за конфликты он, а не Российская Федерация.
― Давайте вернемся к Путину. Вы сказали, что после весны там саммит, приглашение. Ему поговорить просто не с кем? Ему хочется, чтобы его позвали?..
― Вы вообще в точку. А вот с кем может говорить российский президент, который выше всех, ну вот с кем? Для него по чину, он считает, что есть только два собеседника. Это китайский — Си Цзиньпин и американский. Лучше говорить, проще — с американским. Потому что там у тебя нет экономической взаимозависимости — это не секрет. Там у тебя есть геополитические вызовы, угрозы, геополитическая дубинка, есть о чем говорить. Это же здорово. Ты встречаешься, и показывают тебя как человека, который фактически делит мир.
― Если Запад ответит сейчас жесткими санкциями, которые, конечно, будут направлены на Беларусь, но вполне возможно пострадает от них и Россия, особенно если какие-то торговые санкции возникнут.
― Кремль готов идти на эскалацию, используя для этого Беларусь как прокси. Вопрос перекрытия поставок газа, он реален, это реально. И главный вопрос — перекрытие транзита через Беларусь вообще экономического. Это реально.
― Так это по голове кому? При наличии «Северного потока-2».
― Это правда. Но они считают, что в определенной ситуации этот вопрос можно рассматривать, может быть, даже использовать. Может быть, не запустить, но, по крайней мере , пригрозить и организовать некую, допустим, частичную блокаду. Почему бы и нет?
― То есть вы говорите, что Лукашенко блокирует газпромовскую трубу и мешает «Газпрому» получать бабло.
― Совершенно верно. На время почему бы и нет. Эта возможность, по крайней мере, рассматривается.
― И все это с санкции Кремля, я хочу заметить.
― Это не просто с санкции Кремля, а это и есть кремлевский план. Вы думаете, Лукашенко может так уж создать такой конфликт? Да нет, конечно.
― Создать, может быть, не может, а заявить о нем, конечно, легко.
― А заявить о себе как о создателе… Ему тоже хочется быть ужасным Гудвином.
― А кто ужаснее?
― Да мы-то с вами знаем. И в мире прекрасно знают. Поэтому Меркель говорит не с Лукашенко, а с Путиным.
― Несколько я понимаю, проблема еще в том, что они практически не признают Лукашенко президентом. С кем говорить-то?
― Здесь есть вопрос, я бы сказал, символической легитимности.
― А Путин подталкивает в спину: «Ангела, поговори с Лукашенко». Тем самым признаем.
― Да еще и поиздеваться. Почему бы не поиздеваться над лидерами Евросоюза? И поговорить с Лукашенко. Но фактически расклад-то они прекрасно понимают.
― А если вернуться к внутренней все-таки истории. Сейчас отношения между Россией и Беларусью, между Путиным и Лукашенко, между элитами, они находятся в динамике. Но в какой? К чему они ползут — отношения?
― Есть намерения сторон. Российское намерение нам давным-давно известно. И уникальность, даже я бы сказал, гениальность Лукашенко в том, чтобы из этих объятий выскальзывать. Он надеется выскользнуть еще раз. Кремль его, естественно, рассчитывает дожать. Посмотрим, что из этого получится. Лукашенко считает, что историческое время или биологическое время работает на него, что он пересидит Путина.
― Пересидит Путина?
― Да.
― Просто по факту возраста?
― По факту здоровья. Да.
― Батька здоров.
― Относительно.
Добро пожаловать в реальность!