В 2020 году возникло впечатление, что режим Александра Лукашенко утратил популярность и его противники представляют большинство. Это позволило оппозиции изменить стиль поведения, протесты приобрели реальную массовость, но процесс не завершился сменой правящего режима. Последнее обстоятельство позволило лоялистам заявлять о предпринятой их оппонентами попытке государственного переворота, мятеже, пишет политический аналитик Павел Быковский.
Однако подчеркнуто мирный характер протеста без захватов административных зданий, погромов, поджогов и без уничтожения имущества или вооруженного сопротивления представителям власти не дает настоящей фактуры для квалификации произошедшего даже как массовых беспорядков, что уж говорить о неких действиях, совершенных с целью захвата или удержания государственной власти неконституционным путем.
Беларусь оказалась уникальной страной, где, по официальным данным, попытку военного переворота приписывают группе интеллектуалов, в которой не было военных.
Можно ли назвать это революцией?
Александр Лукашенко удержал власть, сделал ставку на подавление любого протестного начала. Можно говорить о том, что режим снял маску цивилизованности, некоей просвещенной автократии.
Но ни Лукашенко и его сторонникам, ни его противникам пока не удалось сформулировать новые смыслы, за которые шла бы борьба, и, что особенно важно — добиться победы.
Во время «Большого разговора» 9 августа Лукашенко попытался продемонстрировать, что в кризисе 2020 года якобы поставлена точка. Однако и продолжающиеся весь 2021 год репрессии в Беларуси, и геополитическая обстановка вокруг страны не свидетельствуют об устойчивости режима.
Более того, попытка правящего режима использовать политтехнологический прием «эффект сплочения» (Rally `round The Flag) оказалась пока неудачной: вместо «ралли вокруг флага» общество увидело ралли автозаков с госфлагами. Лукашенко не смог мобилизовать своих сторонников на демонстрацию всенародной поддержки, в итоге лоялисты вполне могут посчитать себя меньшинством.
Сомнительное по многим параметрам «белорусское экономическое чудо» давно осталось в прошлом, лозунг «За сильную и процветающую Беларусь!» потерял актуальность, похоже, даже для Лукашенко. Без новых же смыслов он, скорее всего, уже проиграл, хотя его уход от власти может занять время.
И еще вопрос о том, кто сменит его на посту президента — преемник, удачливый интриган из его окружения, ставленник России или действительно приведенный народными массами представитель из альтернативной элиты.
Пока же речь не идет о революции ни в понимании Ханны Арендт, ни Теды Скочпол, ни Крейна Бринтона. Классики подразумевают «успешно завершившееся восстание» и «достижение власти революционерами» и спорят лишь о том, какой успешный вариант разрешения политического конфликта можно назвать революцией. Как правило, помимо победы как необходимого условия предполагаются радикальные изменения: установление нового порядка, идеи «свободы» или исправление социоструктурной дисфункции — достижение «справедливости».
В Беларуси в 2020 году камнем преткновения стал вопрос об удержании или смене власти, а ответ на вопрос «смена власти — чтобы что?» остался отложен до лучших времен. Представляется, что ответ на этот вопрос, если он появится, и даст в будущем возможность классифицировать происходящее как революцию. Само по себе утверждение об усталости от долгого правления Лукашенко не является полноценным ответом.
Основной соперник Лукашенко Светлана Тихановская изначально не претендовала и до сих пор не претендует на власть ни для себя лично, ни для реализации каких-то представлений о «прекрасной Беларуси будущего». Ее задача — после смены власти провести честные и свободные выборы, на которых белорусам и предстояло бы выбирать путь.
Однако как на практике дойти от консолидированного авторитарного режима к свободным конкурентным выборам — пока никто не дает ответа. Впрочем, в истории часто бывает, что, как выразилась Арендт, «пускаясь в то, что потом оказалось революцией, их действующие лица не имели ни малейшей догадки о том, каким окажется сюжет драмы».
Многие избавились от иллюзий
Общество проснулось и сейчас избавляется от иллюзий, в первую очередь от представлений о «либеральности» Кремля, от убеждения, что если я не занимаюсь политикой, то меня репрессии не коснутся, что в Беларуси есть правосудие, а также что «царь хороший — бояре плохие».
Тумана стало меньше, режим снял маску соблюдения приличий и пока еще не успел из-за кипучей чекистской работы ее вернуть.
Вместе с тем половодье 2020 года затопило «элитарную» белорусскую оппозицию новыми людьми, которые до сих пор не интересовались политикой и теперь делают открытие за открытием.
Тот же «кандидат надежды» Виктор Бабарико не верил в политические репрессии за участие в выборах и шутил на своей пресс-конференции после подачи документов о регистрации инициативной группы по выдвижению кандидатом в президенты, что будет рад, если его предвыборный штаб окажется в КГБ (вместе с сыном Эдуардом Бабарико — руководителем штаба — он вскоре оказался в СИЗО КГБ).
Протесты 2020–2021 годов не имели традиционного вертикального, консолидированного управления, самоорганизация активистов происходила в локальных сообществах, образуя распределенные самоуправляемые сети, которые лишь частично координировались между собой.
Рождение нации
При том что штаб Тихановской призывал использовать в качестве символики белую ленту, протестующие в итоге выбрали национальный бело-красно-белый флаг и герб «Пагоня». Правящий режим запретил эту символику, чем, судя по всему, ее увековечил.
Произошло ли рождение нации? Сложно ответить на этот вопрос, так как здесь важен не только поиск символической или языковой идентичности. Несмотря на пропаганду белорусско-российской интеграции, все годы правления Лукашенко сохранялась белорусская идентичность без ее видимых проявлений.
Беларусь была и остается государством с подавляющим преобладанием титульной нации. Это снижает потребность демонстрации идентичности. Есть разделение по религии, но в стране преобладает малорелигиозное городское население, что также при общих равных условиях не требует демонстраций. Советская урбанизация привела к русификации белорусов, но не к их исчезновению.
В последние годы, особенно после аннексии Россией Крыма, в Беларуси вырос интерес к языку и культуре титульной нации — власть стала меньше запрещать такие инициативы. Нынешний разгром всех открытых проявлений культуры участия станет заметным препятствием распространения белорусскости, но партизанскими методами она все равно распространяется.
Протест 2020 года не имел геополитических векторов, всех объединяло неприятие Лукашенко. А вот тот факт, что Владимир Путин поддержал не белорусский народ, а главу политического режима, как раз работает на усиление стремления к суверенитету.
Пока закручивание гаек продолжится
Вероятно, осенью станет понятен баланс сил относительно продавливания Россией усиления белорусско-российской интеграции. До февраля 2022 года должен пройти референдум по новой Конституции Беларуси, который призван разрешить политический кризис в стране, но уже заведомо не способен это сделать.
Лукашенко не хочет уходить от оперативного управления страной и точно не намерен паковать золотые батоны перед вынужденной эмиграцией. Думаю, что весной 2022 года станет яснее картина оставшихся у режима экономических ресурсов, и его руководитель либо будет вынужден вступить с Западом в торг политзаключенными, либо искать финансирование в России.
Тот факт, что белорусские власти отказались от идеи проводить местные выборы одновременно с референдумом по новой конституции, показывает, что они боятся электоральной кампании (на референдуме будет лишь выбор между старой конституцией Лукашенко и его новой конституцией). А значит закручивание гаек продолжится.
Добро пожаловать в реальность!