Политолог Аркадий Мошес, директор исследовательских программ Восточного соседства Евросоюза и России в Финском институте международных отношений, анализирует расстановку сил в белорусско-литовском пограничном конфликте, отвечает на вопрос, какой может быть здесь роль Москвы, и перечисляет причины, по которым Евросоюз вынужден будет пойти на жесткие шаги.
— Так называемый мигрантский кризис на границе Беларуси и Литвы приобретает новые обороты. Александр Лукашенко 5 августа приказал силовикам "закрыть каждый метр границы" — то есть не пускать в Беларусь тех мигрантов, которых Литва будет выдворять со своей территории. Похоже, официальный Минск снова повышает ставки. Какое вы видите возможное развитие событий?
— Ситуация действительно ухудшается, очевидно, что Минск идет во-банк. Если бы Минск имел дело не с Европейским Союзом, а с более жесткой структурой — ему бы нечего было ловить. Граница была бы закрыта, и никто не смог бы пересечь границу в том направлении.
Но Евросоюзу всегда "неловко" идти на жесткие меры, внутри ЕС существует лобби, которое так или иначе способствует приему мигрантов. К тому же ситуация в самой Литве довольно неоднозначная, и очевидно, что Минск рассчитывает, что с ним пойдут на переговоры.
Я бы такой вариант до конца не исключал, но все же до сих пор считаю его маловероятным. Я думаю, что европейцы будут работать с Ираком, возможно, будут работать с Москвой. Но для Европейского Союза это тоже момент истины. Ведь если он уступит, то будет создан прецедент для многих других границ, других стран, - чего Евросоюз хотел бы избежать.
Ситуация действительно становится малопредсказуемой. Но понятно, что Евросоюз пока выглядит достаточно беспомощно, никакой реальной помощи Литве не оказывает. Если этот мощный блок государств не имеет достаточно колючей проволоки... Это называется, приглашаем в геополитику XXI века, которая в значительной степени строится только на заявлениях и не подкреплена возможностями.
— Некоторые российские политологи с определенным злорадством комментируют эту ситуацию, заявляя, что Париж и Берлин не очень спешат помогать Вильне, так как считают Литву таким американским пасынком в Евросоюзе. Мол, если вы такие проамериканские (не только Литва, но все страны Балтии и Польша), то пусть Вашингтон вам и помогает. Насколько такой аргумент можно воспринимать всерьез?
— Я с этим не соглашусь. Ведь этот вопрос достаточно принципиальный, вопрос стоит о неприкосновенности границ всей Шенгенской зоны. Понятно, что Германия не может принять у себя этих беженцев, так как тогда ей придется принимать беженцев отовсюду.
Если Литва поведет себя жестко в вопросе незаконного пересечения границ, напомнит о том, что это преступление, — она может получить поддержку от тех стран, которые обычно восточными границами Евросоюза не интересуются: от Испании, Италии. Они сталкиваются с той самой миграционной проблемой и явно недовольны, что Брюссель и Берлин фактически способствуют тому, что границы Европейского Союза остаются легко проходимыми. Так что так или иначе Евросоюзу придется вмешиваться и помогать Литве.
— Можно ли объяснить наглое поведение Минска просто традиционной политической манерой Александра Лукашенко? Или, возможно, он чувствует за своей спиной поддержку Москвы?
— Я думаю, Минск считает, что он нащупал слабое место Евросоюза — и у него есть причины так считать. Ведь Европейский Союз, начиная от мигрантского кризиса 2015 года, за 6 лет, по большому счету, так и не выработал ни концептуальной платформы, ни конкретных практических механизмов защиты собственных границ. Поэтому я думаю, что нынешняя агрессивная политика Минска строится на определенном анализе.
Что касается Москвы, то здесь у меня четкой убежденности нет. С одной стороны, я уже как-то вспоминал, что в 2015 году Финляндия столкнулась с внезапным наплывом мигрантов из России. Понятно, что сейчас это такая же спецоперация и люди действуют по одним учебникам. Но, с другой стороны, та ситуация на российско-финской границе продолжилась всего несколько дней, так как с Москвой вступили в определенный диалог.
Однако у меня нет убеждения, что Москва хочет идти на эскалацию пограничных отношений с Евросоюзом только потому, что это нужно Минску. Мне кажется, что Москва не заинтересована, чтобы хвост управлял собакой. Да, Москва не против показать "беспомощность" Евросоюза, но она не заинтересована в возникновении реального конфликта с непредсказуемыми последствиями. Чтобы это не повлияло на транзит товаров, на усложнение каких-то других процедур. Думаю, мы имеем дело прежде всего с инициативой Минска.
— Мы говорим о том, как Минск может навредить Литве. Но чем может Евросоюз ответить Минску? Что может сделать Евросоюз, если он решит не только защищаться, а атаковать в ответ?
— Что касается санкций, то здесь возможности очень широкие — вопрос только в политической воле. Фактически санкций до сих пор нет. То, что объявили, было отложено — и в итоге мы снова не очень понимаем, есть ли санкции, или их нет.
К сожалению, Европа не умеет принимать решения быстро и жестко. Европа привыкла идти на компромиссы — с Россией, Турцией. Она по своей сути не хочет идти на тяжелые конфликты. Поэтому, то, что сейчас происходит, очень интересно. Ведь может возникнуть прецедент, если Европе некуда будет деваться, ей придется идти на жесткий ответ.
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!