Российский политолог Александр Баунов, главный редактор Carnegie.ru, в интервью "Свободе" говорит, что не ждет радикальных решений от встречи Путина и Байдена, оценивает перспективы союза России и Китая и объясняет, почему Лукашенко вполне приемлем для Кремля
- Накануне саммита Байден-Путин иногда звучат довольно завышенные ожидания, что произойдет чуть ли не новый передел мира, что-то грандиозное в стиле «шахматной доски» Бжезинского. Чего вы ожидаете от этой встречи?
- Я никаких завышенных ожиданий не встречал, ни о какой "сделке" не читал и ни о какой новой шахматной доске не слышал. Люди в моем поле зрения так не рассуждают. Чаще я встречаю какое-то недовольство Байденом - мол, зачем он встречается с Путиным. Но ясно, что судьбоносных решений и изменений по итогам этой встречи никто не ждет.
- Определилась ли политика администрации Байдена относительно России за первые полгода его президентства? Чем она отличается от политики администрации Трампа?
- У Трампа был определенный взгляд на Россию как на страну, которая, с одной стороны, препятствует реализации американских интересов в разных точках мира, с другой стороны - у Трампа был очень "коммерческий" подход к внешней политике. Россия - не главный конкурент США в экономике, в торговле, и поэтому Россия не стоит больших затрат. Стоит тратить деньги ровно в тех точках, где происходит противостояние российских и американских интересов. Но надо признать, что такой трамповский подход был все же исключением, которое вообще не встречалось в американской политике со второй половины XX века.
- А сейчас вернулся подход идейный, ценностный?
- Вообще США - идейная страна, она предлагает ценности, которые должны так или иначе разделять и другие. Хотя иногда и делает исключения для определенных своих союзников. Но американские похвалы и упреки уже не работают в случае с Путиным. В начале его президентства работали, но потом перестали — в том числе потому, что эти упреки или похвалы выдавались не столько в зависимости от каких-то реальных действий России, сколько из внутриамериканских соображений. Точность критериев была размыта.
По мере отказа России от классической западной модели Москва перестала реагировать и на упреки, и на похвалы Запада. Это не работает.
- А чего бы хотел сегодняшний Кремль от США? Это просто желание сказать им - "отстаньте от нас, позвольте нам делать с собственным народом, с оппозицией все, что мы захотим"? Или нечто большее?
- Я думаю, что обеспокоенность Америки тем, что происходит с российским народом, сильно преувеличена. Процветает ли российский народ, имеет ли он благосостояние, есть ли у него чувство собственного достоинства - большинство американцев это мало волнует. Американский стратегический подход заключается в том, что "мы в принципе упрекаем всех тех, кто не сохраняет демократические свободы и права граждан, особенно если это не наши союзники".
Американцы считают, что они борются за свою страну, за ее влияние в мире, так как она — воплощение лучшего на Земле способа государственного устройства. Вы хотите, чтобы самым сильным государством на Земле было авторитарное плохое государство - или демократическое? Поэтому борьба за мировое влияние и свои интересы совпадает с борьбой за права и свободы в других государствах и является частью американской внешней политики.
- Если посмотреть, условно говоря, передачи Соловьева или Киселева, то гости этих программ проводят мысль, что США хотят оторвать Россию от союза с Китаем, так как США не выдержат противостояния сразу с двумя этими государствами. Насколько таков нарратив свойственен и для Кремля? Или это только пропаганда на публику? Может ли сегодняшняя Россия быть вместе с Китаем в серьезной антизападной связи?
- Честно говоря, совершенно не представляю, что происходит на этих передачах. Я убежден, что Кремль вовсе не собирается слиться в единую связку с Китаем. Но в определенных ситуациях он может оказаться в роли "младшего брата" Китая.
Китай никогда не употребляет слово "союзник", "союзничество" в отношении России. А Кремль совсем недавно, буквально последний год стал употреблять это слово - "союзничество". Но в любом случае это союз без обязательств, это не НАТО. Стороны просто стали считать врагов друг друга своими врагами.
Так что если это и "союз", то весьма своеобразный. Построен прагматично между государствами, которые хотят отвоевать от Запада для себя большую долю мирового пространства. Но это союзничество без какого-то самопожертвования. В отличие от Запада, НАТО, где США фактически самостоятельно обеспечивают военную безопасность своих союзников по блоку. В этом смысле ни Россия, ни Китай друг друга не защищают. В этом "союзе" есть явное неравенство экономик, но это не означает какого-то подчинения. Ведь это, повторюсь, союз без каких-либо обязательств.
- В Беларуси много обсуждают, что президенты США и России могут прийти к какому-то консенсусу по поводу Лукашенко. Притом этот консенсус может быть не очень приятным для главы Беларуси. Как вы относитесь к реалистичности такого развития событий?
- Чем больше Запад нападает на Лукашенко, тем больше Лукашенко становится приемлемым для Кремля. Известно, что Путин не любит Лукашенко. И при других обстоятельствах, возможно, Кремль предпочел бы другого человека или такую систему, при которой все решения не зависели бы от одного человека. Но такую систему не удалось создать просто потому, что Лукашенко не позволил этого сделать.
В России понимают, что не будет более антизападного лидера Беларуси, чем Лукашенко, и это гарантия того, что Беларусь не выйдет из ОДКБ и «союзного государства». Лукашенко был мастером балансирования между Москвой и Западом, но теперь, когда Лукашенко поссорился с Западом, его проще контролировать. С течением времени Кремль может всерьез задуматься о какой-то другой конфигурации власти в Беларуси, о конституционной реформе.
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!