В Беларуси создана система, при которой доносительство становится новой общественной нормой. Почему так происходит и чем доносительство отличается от информирования о преступлениях, разбирались Naviny.by.
«Бдительные граждане» стучат и стучат
В социальных сетях то и дело всплывает тема доносов, когда одни белорусы пишут пасквили или звонят в милицию, чтобы рассказать о том, что у кого-то дома есть бчб-флаг, кто-то придерживается протестных взглядов.
Начиная с августа 2020-го, государственные телеканалы и youtube-канал МВД периодически пускают в эфир записи звонков граждан в милицию по спецномеру 102.
Когда Минск захлестывали протесты, в милицию звонили и сообщали, что им мешают гудки машин и люди на улицах. В частности, МВД опубликовало запись разговоров милиционеров с «бдительными гражданами», которые называли протестующих «паразитами и недоделками», «деградированными».
Схожие аудиозаписи использовал в своих сюжетах и телеканал «Беларусь 1». Так, мужчина, который говорит, что ему 42 года, призывает к вооруженной борьбе силовиков в отношении белорусов, которых называет «ходунами», призывая применять против них резиновые пули, свето-шумовые гранаты и боевые патроны.
Историк, доцент БГУ Игорь Кузнецов полагает, что действия белорусских властей стимулируют «тех, кто пишет доносы, поливает грязью других», продолжать это делать. Он привел личный пример: его многократно оскорбляли и распространяли о нем как о профессионале недостоверную информацию в государственных СМИ. Как результат: БГУ уведомил Кузнецова о расторжении с ним трудового контракта в октябре текущего года.
Он говорит, что «подобного уровня дискуссии, которая теперь пронизана лексикой низкого и оскорбительного характера, не было в советские времена, то есть мы наблюдаем деградацию общественной жизни».
Кузнецов считает, что открытая форма доносительства и клеветы, которая была использована против него, применялась и во времена сталинских репрессий. Что же касается доносительства в закрытой форме, то историк полагает, что «по некоторым параметрам мы опережаем 1937 год — у людей больше технических возможностей писать пасквили и доносить на тех, с кем они не согласны».
Доносительство порождается безнаказанностью
Игорь Кузнецов считает, что во многом доносительство по политическим мотивам так распространено в Беларуси, потому что в нашей стране до сих пор в нарушение действующего законодательства не открыли архивы КГБ за период сталинских репрессий.
В 2012 году архивы должны были открыть информацию о 1937 годе (по закону, информация хранится в закрытом доступе в течение 75 лет). Этого не случилось, ограниченный доступ к архиву КГБ есть только у родственников репрессированных.
«Архив КГБ, согласно закону, должен быть открыт. Однако власти нарушают ими же принятое законодательство, тем самым порождая стремление и готовность к доносительству. Логика такая: если имена доносчиков, осведомителей и тех, кто сотрудничал с органами госбезопасности, закрыты, значит, всё, что мы будем делать сегодня, останется такой же тайной. Это относится в одинаковой степени и к сотрудникам правоохранительной системы, и гражданам, которые сейчас увлеклись всевозможным доносительством», — сказал Игорь Кузнецов в комментарии для Naviny. by.
Он обратил внимание, что период гласности и открытого общества 90-х, когда в газетах и журналах публиковались сотни материалов и статей о преступлениях сталинизма, доносчиках и их судьбах, в Беларуси закончился очень быстро — архивы КГБ так и не открыли, учебники истории переписали:
«К сожалению, во времена руководства страной Станислава Шушкевича это сделать не успели, полагали, что впереди еще много времени, а демократия в Беларуси надолго. Как результат, архив КГБ Беларуси — единственный на территории СССР закрытый на 100%. Даже в России архив ФСБ частично открыт, и в этой стране желание писать доносы меньше, чем у нас».
Доносительство способствует не только расколу, холодной гражданской войне, но и тому, говорит Игорь Кузнецов, что в какой-то момент может привести к насилию:
«Доносительство, клевета и массовое насилие со стороны государства могут привести к тому, что холодная гражданская война, которая теперь идет, станет горячей. И это неудивительно: человек обращается в прокуратуру, суд и не находит защиты. Нервы выдержат не у каждого. Власть и государство созданы для того, чтобы пресекать вражду, насилие как со стороны своих сторонников, так и противников. У нас наоборот, именно власти разжигают вражду».
Кузнецов также отметил, что не стоит путать доносительство и информирование о преступлениях. Законопослушный гражданин, который сообщает о нарушении ПДД — не равно человеку, который звонит по «102», чтобы заявить о соседе, у которого есть бчб-флаг, отметил историк.
«Доносы, которыми занимается часть общества, имеют цель не сообщить о правонарушении, а оскорбить политического оппонента и создать человеку максимальные трудности. Речь идет не о бытовых вопросах, а о доносах на основе гражданской позиции. Так, бчб-флаг законодательно не запрещен, а о нем сообщают как о преступлении. Мы говорим о доносах ни за что, по сути», — подчеркнул Кузнецов.
«Государство заинтересовано в поиске врагов»
Насколько значимы доносы в организации массовых репрессий и преследовании инакомыслящих со стороны государства?
Потомок репрессированных Игорь Станкевич много лет занимается историей своей семьи, многие его предки были репрессированы в 1920 — 1930-е годы. В делах некоторых из его родных были доносы, и Станкевич их читал. Речь шла об антисоветской агитации и не только.
«В документах сохранились какие-то абсурдные показания про то, как мой родственник ненавидит колхозы, но одобряет совхозы. Про то, что готовит бунт против советской власти», — рассказал Игорь Станкевич.
Он считает, что в большом терроре 30-х доносы сыграли не самую главную роль, потому что тогда были разнарядки по арестам и ссылкам в лагеря, а исполнители снизу еще и проявляли инициативу, мол, давайте сделаем больше:
«По сути, доносы мешали НКВД, отнимали время. И мой опыт ознакомления с делами показывает, что часто не доносы становились доказательной базой, а самооговоры. Сейчас государство заинтересовано в поиске врагов во многом потому, что внешняя и внутренняя экономическая политика полностью провалены. Маховик репрессий отчасти напоминает те процессы, которые происходили в 30-е годы, когда была разнарядка найти врага. При том, что в Беларуси активных открытых врагов власти почти не осталось, маховик репрессий раскручивается. Это может привести к тому, как было в 1937 году. Палачи расстреливали мирных граждан, а годом позже этих палачей расстреливали уже следующие палачи».
Станкевич отметил, что сейчас в стране власти создали атмосферу, при которой каждый человек, имеющий цель кому-то за что-то отомстить, может стать доносчиком:
«Как результат — в обществе сеется недоверие друг к другу, обществу наносится колоссальная травма. Чтобы ее прожить, нужно будет много усилий и времени. Это драматично с учетом того, что мы как наследники советского прошлого не отрефлексировали репрессии 20-х — 30-х годов. Люди в третьем, четвертом поколении все еще боятся государства. Чтобы выйти из этой воронки, нужны годы и годы».
Эта работа включает в себя работу с архивами, необходимо также разобраться, что делать с преступниками — палачами, доносчиками. Даже если не они запустили маховик репрессий, масла в огонь доносы подливают основательно:
«Человек может при определенных условиях стать палачом. Человеку свойственно перекладывать ответственность. Не зря же фашисты с удивлением воспринимали приговоры за свои преступления, отмечая, что только лишь выполняли приказ. Думаю, доносители близки к палачам, потому что являются участниками системы. Хоть доля их ответственности не настолько велика в сравнении с убийцами, моральную ответственность они должны нести. И она должна заключаться в том, что их родные обязаны знать, что это преступник, который участвовал в насилии».
Кто-то доносит из убеждений, кто-то — из страха
Государственная машина работала бы в направлении репрессий и без доносов, поскольку современные технологии позволяют находить «подозрительных элементов» по соцсетям, системам видеонаблюдения и т.д., отметила психолог Лилия Ахремчик.
«Так что им доносители сильно и не нужны, но в случае дворовых инициатив, когда соседи сдавали соседей, пострадали многие люди, — отметила специалист. — Самое неприятное, что доносительство часто касается близких людей — соседей и родственников».
Ахремчик отметила, что доносительство, построенное на сообщениях об инакомыслии, в некоторых случаях демонстрирует убеждения и ценности тех, кто делает донос:
«Некоторые люди верят в то, что они спасают страну, и что те, на кого они доносят, — отщепенцы, разрушители и асоциальные элементы. Они действительно считают правоохранителей защитниками закона, и своими доносами сражаются с преступностью.
По словам психолога, «есть люди, которые доносят из страха, а бывает — из страха и убеждений одновременно».
«Люди полагают, что когда доносят, примыкают к сильной части общества. То есть они видят, что их оппонентов бьют, прессуют и так далее, значит, их позиция слабая, и с ними быть не стоит. ⠀Примыкают к сильной стороне, которой в их глазах является действующая власть. Рассчитывают на то, что их минет физическое воздействие, несправедливый суд и так далее. Так у некоторых людей работает психологическая защита, но, конечно, это не значит, что репрессии государства их не затронут», — подытожила Ахремчик.
Добро пожаловать в реальность!