Жесткое подавление оппонентов власти, роль народа и «элиты», суверенитет страны – эти темы газета «Белорусы и рынок» обсудила с политическим аналитиком, основателем «Сильных новостей» и «Mogilev.Online» Петром Кузнецовым. Аналитик также рассказал, что делать, чтобы не уйти в себя и не сломаться морально.
— Власть все больше и больше старается втоптать своих оппонентов в грязь. Какую выгоду она от этого получает? Ведь если постоянно по телевизору «крутить Вознесенского», у Лукашенко больше сторонников не станет. Это понимают все. Так зачем или для кого устраивают этот перформанс?
— Это, к сожалению, фирменная черта и стиль правления, точнее, взаимоотношений с оппонентами, нынешнего руководства. Вспомните издевательство с пенсией Шушкевича. Похожий пример – установка мусорки на месте мемориала Трайковскому. Никакой выгоды власть от этого не получает. Но им там кажется, что они таким образом утверждают свое превосходство, демонстрируют силу и выигрывают если не стратегически, то тактически. Это большая ошибка. Я бы сказал, огромная ошибка.
А перфоманс устраивается для единственного зрителя, психологические установки которого работают именно таким образом: оппонентов надо раздавить и унизить. Проблема лишь в том, что оппонент этот сегодня – не персонифицирован, это не какой-то отдельный человек, это множество людей. А тут унижение работает не как унижение, а как вызов.
— Вы как-то сказали следующее: «Система тотального контроля и террора, которую сейчас пытается эксплуатировать режим, требует столько ресурсов, сколько эта страна и этот народ не готовы ей дать. В этом смысле она медленно, но очень верно, пусть и незаметно для невооруженного глаза, двигается к неминуемому коллапсу».Почему вы так в этом уверены? Сможет ли ухудшающаяся экономическая ситуация повлиять на лояльность «ключевых людей» (свиты) к фигуре Лукашенко?
— Начнем с того, что для удержания полного контроля над ситуацией одних экономических, то есть финансовых, материальных ресурсов недостаточно. Для осуществления власти нужны еще и идеологические (идейные), информационные, человеческие, интеллектуальные, организационные, силовые ресурсы и еще куча всяких других. И необязательно все они базируются именно на деньгах.
Никаких идей у этого режима нет давно, кроме «стабильности», то есть, сохранения статус-кво. Те, кто поддержал Лукашенко в августе-2020, как раз и хотели больше всего, чтобы стало «как было». И бюрократия и силовики поверили, что достаточно подавить протест – и все станет по-прежнему. На это были направлены все усилия. Система мобилизовалась для того, чтобы «отразить угрозу», протесты виделись им именно как ситуативная угроза, как вызов здесь и сейчас, который надо победить, чтобы дальше жить, как жили. Я очень сомневаюсь, что кто-то из них всерьез стал бы напрягаться, если бы сразу им стало очевидно, что напрягаться теперь придется всю оставшуюся жизнь.
«Идея» стала «верой». Верой в то, что под руководством привычного военачальника удастся «победить». Почему он так нервничает сейчас, ведь протестов уже практически нет, по крайней мере, их видимой части? Потому что на самом верху есть понимание, что «победа» не наступила. А раз она не наступила, то и не вернулось «как было». Следовательно, «идея» не работает. Давайте вспомним, как распался Советский Союз. То, что кушать было нечего – это один из факторов. Но был и еще один: все, буквально все потеряли веру в компартию. А когда эта вера была утрачена, исчезла последняя мотивация держаться за старое.
Когда нет денег и утрачена вера, из системы начинают вымываться люди, а те, кто остается, не работают в полную мощь. В итоге — все «ржавеет» и рассыпается, потому что по всем видам ресурсов начинается цепная реакция: без веры и денег нет людей, без людей нет интеллектуальных и организационных возможностей. Поэтому не надо смотреть только на экономику. Экономика, действительно, лишь один из факторов.
— Ради сохранения власти Лукашенко может пойти на утрату (полную, частичную) суверенитета Беларуси?
— Нет. Я уверен, что это исключено. О таком варианте много говорят и много пишут аналитики, политологи. Они приводят очень разумные аргументы, однако при этом практически все игнорируют тот факт, что для понимания многих политических вещей важен не только рациональный анализ политических факторов, но и психологический фактор.
Мне кажется, нужно быть слепым, чтобы не увидеть, что психологически Лукашенко давно сросся с Беларусью. Он говорит «государство», подразумевая самого себя, отождествляет «государство» со своей волей, Беларусь – со своей собственностью. А потеря суверенитета – это потеря власти. К этому он не готов и не будет готов никогда. Это чистая психология.
В отдельных моментах и аспектах он действительно готов «торговаться», где-то идя на уступки. Но эти уступки никогда не затрагивают ключевого момента – реализации на этой территории его абсолютной власти. То есть, если он даже русским что-то пообещает и даже выполнит, это будет настолько локально, что в любой момент он сможет отыграть ситуацию назад. Тактические маневры и не более того.
— Можно привести не мало примеров, когда власть в стране сменилась благодаря тому, что народ предпринял штурм парламента или резиденции главы государства. Но в итоге страна получила такого же, если не хуже, нового авторитарного лидера. В чем подвох? И значит ли это, что Беларусь идет по другому пути, отличному от других постсоветских стран, и у нее есть хорошие перспективы стать демократией, которая не откатится назад?
— Это историческая закономерность: режимы, пришедшие на смену предыдущим в результате насильственной борьбы, чаще всего становятся еще более брутальными и тоталитарными. Это совершенно логично. В конце концов, если власть достается такими методами, то почему такими же ее нельзя и удерживать?
Белорусская ситуация качественно другая. В нашем случае мирный протест 2020 года нужен был хотя бы для того, чтобы у нас гражданское общество сформировалось на всех уровнях. Ранее у нас тоже было достаточно сильное гражданское общество, однако по большей части оно существовало в рамках «третьего сектора», то есть как достаточно структурированное в неких организационных рамках. В последние пару лет процесс начал двигаться, стало появляться множество новых инициатив, которые в классический «третий сектор» уже не вписывались. 2020 год дал всему этому мощнейший толчок. Сегодня мы можем говорить о том, что в Беларуси сформировалось именно гражданское общество. А «гражданское общество» и «третий сектор» — это далеко не тождественные понятия.
По этому поводу много сказано и много написано, в том числе и мной. Суть все та же: опыт 2020 года был необходим и именно благодаря этому опыту, если белорусам все же удастся выйти из этого тупика без войны и крови, у нас будет очень ответственное, прозрачное и правовое демократическое государство. Для этого есть уже почти все.
— Где народ и, в частности вы, черпаете силы, чтобы окончательно не впасть в депрессию?
— У меня никогда не было и нет сомнений в том, что все будет нормально. У меня есть свое понимание того, как это может развиваться, которое я, по возможности, стараюсь доносить до людей. Я верю, и не просто верю, а думаю, что обоснованно верю в благополучный исход – именно это и дает мне силы. А еще то, что я стараюсь просто жить: заниматься бытом, строить что-то, находить новые хобби и смыслы. То есть, спасать мозги от перегрузки. Это реально помогает.
Люди в большинстве своем уходят в быт и тем спасаются. Времена сложные и не каждый может позволить себе что-то новое созидательное, или какие-то увлечения, на которые нужны деньги. Но для того, чтобы временно отключиться, нормально помогают и обычные бытовые дела. И я вижу, что многие в этом быту находят спасение.
Добро пожаловать в реальность!