Судьба бывшего фельетониста

Как стало известно на минувшей неделе, П.И.Якубович назначен членом Совета Национального собрания Беларуси.

Ну вот и вы, Павел Изотович, достигли, наконец, “степеней известных”. Стали сенатором.
Вообще-то, у нас сената нет. Есть верхняя палата Национального собрания, официально именуемая Советом Республики. Но вот в прессе ее членов почему-то именуют сенаторами. И я думаю, что самим членам это приятно.

Что-то от Древнего Рима. Или царской России.

Кстати, в той же России в сенат назначались царем почтенные, заслуженные люди, уже в возрасте солидном.

Такая была своего рода почетная ссылка.

У нас же это и не всегда ссылка. Можно и совмещать.

Вот и П.И., слава Богу, пока совмещает с главредакторством в “СБ”.

Но, как в царские времена, он назначен. И в этом смысле в Беларуси, как куске бывшей империи, традиция поддерживается.

Поздравляя П.И. с этим, несомненно, выслуженным постом и званием, я не могу не думать о первых инициативах нового сенатора.

Ну, в том смысле, что он там предложит соседям по верхней палате.

Все-таки известный, авторитетный журналист, главред президентской газеты.

Раздумья над этой проблемой зародили во мне желание подсказать новоиспеченному сенатору тему.

Павел Изотович!

Господин сенатор!

Коллега!

Я помню, как в далекие 70-е годы прошлого столетия вы приходили ко мне в Академию наук, где я тогда работал. Приходили как к исследователю творчества знаменитейшего русского журналиста Власа Дорошевича, талант которого приводил вас в восхищение. Вы купили мою книгу о нем и попросили автограф. Вы просили у меня дореволюционные издания Дорошевича, и я вам их давал. Вы хотели поучиться публицистическому мастерству у “короля фельетонистов”. Я знаю, что вы до сих пор любите и цените творчество этого замечательного газетного писателя.

Я помню, каким боевым перестроечным публицистом вы были. Помню вас в отдельном кабинетике в редакции гремевшего в ту пору журнала “Крыніца”. Главным редактором которого был ваш друг Владимир Некляев.

И вот Некляев в тюрьме, а вы — сенатор.

И еще один ваш друг, литературовед Александр Федута, тоже в тюрьме.

Ваши друзья, Павел Изотович, в тюрьме! Как же больно должно быть вам!

Скажите, Павел Изотович, вы верите, что полный, задыхающийся, ежедневно преодолевающий собственное нездоровье Федута, в голове  которого десятки литературных планов и проектов, Федута, выпустивший две  книги уникального белорусского биографического альманаха “Асоба і час”, однотомники Булгарина и Алексея Карпюка, Федута, у которого только что в солиднейшем московском издательстве “Новое Литературное Обозрение” вышел громадный том “Поляки в Петербурге в первой половине XIX века” (не сомневаюсь, что он подарил вам все свои книги), Федута — непременный участник филологических конференций в Москве, Риге, Вильнюсе, Таллине, этот в высшей степени интеллигентный и деликатнейший человек замышлял какие-то погромы и массовые беспорядки?

Или их замышлял другой ваш друг — Володя Некляев, поэт Божьей милостью, чей дар оценен многими читателями, в том числе, несомненно, и вами? Вы действительно верите, Павел Изотович, что тончайший лирик Некляев может быть организатором и вдохновителем погромов? А может быть, вы поверили в то, что, как утверждали создатели показанного по БТ в минувшее воскресенье фильма, что избиение Некляева организовали Санников и другие люди из оппозиции, стремясь таким образом избавиться от конкурента?

И, может быть, от Санникова сейчас и ожидают подобных признаний?

Если так, то возвращаются сталинско-бериевские времена, изображенные в фильме Тенгиза Абуладзе “Покаяние”. Помните, одного из его героев вынудили признаться, что он имел задание прорыть тоннель от Бомбея до Лондона... Какого признания нам ждать от ваших друзей, поэта и литературоведа? Президент обещал, что “наш усатый человек” что-то очень важное опубликует. У вас действительно есть что-то на тему “тоннеля от Бомбея до Лондона”, который рыли или собирались рыть Некляев с Федутой?

Но я верю, что вы не сошли с ума.

Павел Изотович!

Время идет. И каждый час не просто “уносит частичку бытия”, как писал Пушкин, а жизни ваших друзей.

Так выйдите же на трибуну этой самой верхней у нас палаты и потребуйте их освобождения.

Какой замечательный, самый яркий момент будет в вашей биографии!

И ведь в тюрьму не посадят. Ну лишат сенаторского кресла. Пенсия будет не самая высокая.

Зато очистится душа!

Ах, Павел Изотович, вы ведь знаете, что в жизни каждого человека бывает звездный час!

Кое-кто уже вас списал. А я до сих пор в вас почему-то верю.

И мне кажется, что сейчас пришел ваш звездный час.

И вы сделаете это.

Ну что такое, в конце концов, эти тридцать сребреников по сравнению с той славой и человеческой признательностью, которая ждет вас?

Ваш любимый Влас Дорошевич одобрил бы этот шаг. Говорю как знаток его жизни. И автор только что вышедшей в Москве новой монографии о нем.

Она называется “Судьба фельетониста”.

Вы ведь тоже когда-то слыли неплохим фельетонистом.

И, может быть, не забыли о словах Власа Дорошевича:

“Героем рожден не всякий. А честным может быть каждый”.

И теперь, Павел Изотович, как говорит ваш патрон, ваша судьба в ваших руках.

Я уже вижу, как вы поднимаетесь со своего сенаторского кресла. На вас белоснежная тога с красной лентой, и вы начинаете:

— Доколе, Катилина, ты будешь злоупотреблять терпением нашим? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами?

Это начало знаменитой речи Цицерона против одного чересчур властолюбивого и не гнушавшегося никакими средствами деятеля Древнего Рима.

Но исчезает призрак римского сената.

И я слышу ваш, Павел Изотович, мужественный голос в Совете Республики:

— Доколе будет царить произвол в Беларуси?

Дальше мне отказывает воображение...

Цицерон, как известно, кончил плохо — его убили.

Но зато какая слава в мировой истории!

Впрочем, есть люди, для которых слава ничто по сравнению с солидным особняком и хорошим счетом в банке.

Но ведь есть еще совесть, Павел Изотович!

В одной из китайских сказок Власа Дорошевича богатый мандарин приказал Совесть, “эту беспокойную женщину”, “заколотить в колодки и посадить за решетку на веки вечные, чтобы она никого больше не беспокоила”.

В Беларуси Совесть сегодня держат на Окрестина и в “американке”.

Неужто вы, Павел Изотович, так и проживете остаток жизни сторожем при этих тюрьмах?