Последние месяцы в Беларуси ознаменовались событиями, которые влияют в числе прочего на рынок труда и ситуацию в экономике. Кто-то лишается работы из-за участия в стачках и акциях протеста, кто-то вынужден уехать за границу, общепит и магазины, не работавшие в дни акций солидарности, сталкиваются с проверками и штрафами, а кому-то и вовсе приходится закрыться. На первый взгляд эти тенденции не кажутся массовыми и потому не выглядят угрожающими. Но, отмечает экономист Катерина Борнукова, это как раз очень показательно для нынешнего кризиса: «В нем нет остроты, но последствия мы будем чувствовать еще 5−10 лет».
FINANCE.TUT.BY посмотрел на те тенденции, которые мы наблюдаем в последнее время, и попросил эксперта их прокомментировать.
Снимок носит иллюстративный характер. Фото: Ольга Шукайло, TUT.BY
Увольнения: «Заменить людей с уникальными навыками и компетенциями не так просто»
Что происходит
С лета на рынке труда происходит движение, так или иначе связанное с последними событиями. Во-первых, работы лишаются работники крупных предприятий, присоединившиеся к стачке или протестам на предприятиях. Только на «Беларуськалии», по данным на начало декабря, было уволено более 50 работников, ранее объявивших о вступлении в стачку. Увольняют за это и работников других предприятий: «Гродно Азота», «Нафтана», МЗКТ, МЭТЗ им. Козлова, МТЗ и так далее. К слову, некоторые из работников, уволенных за участие в акциях протеста, сейчас судятся со своими нанимателями.
Во-вторых, контракты расторгали или не продлевали работникам различных организаций, которые каким-либо образом выражали свою солидарность с протестом (правда, это никогда не называлось в качестве причины). Массовыми эти увольнения назвать нельзя, но при этом организации нередко остаются без опытных, а то и вовсе уникальных специалистов. Например, еще в августе известный белорусский кардиолог, ученый Александр Мрочек был уволен с поста РНПЦ «Кардиология» по инициативе Минздрава (ранее он не препятствовал сотрудникам этого РНЦП выходить на пикеты). Руководство Института истории НАН Беларуси не продлило контракты семерым сотрудникам, которые также выходили на акции солидарности (а четверых из них даже задерживали), еще шестеро ученых отказались продлевать контракты в знак солидарности. На «Нафтане» уволили начальника отдела реализации нефтепродуктов Ольгу Бритикову, которая проработала на предприятии 16 лет (она была одним из самых заметных заводских активистов и озвучивала требования работников от лица коллектива). А в МГЛУ на 30-м году в вузе работы лишилась доцент кафедры итальянского языка Наталья Дулина (она присоединилась к забастовке преподавателей иняза, а потом отбыла 14 суток административного ареста). Не продлевают контракты даже спортсменам, подписавшими письмо за честные выборы, в том числе чемпионке мира по фристайлу Александре Романовской (официальная причина увольнения — прогул).
Наконец, в-третьих, белорусы, работавшие в госструктурах, увольнялись оттуда сами в знак протеста. Среди них есть дипломаты, следователи, журналисты, работники суда, участковые, актеры и так далее С оттоком кадров сталкиваются силовые структуры: по данным американского журнала Foreign Policy, к 1 ноября 2020 года число сотрудников ГУВД Мингорисполкома сократилось на 18%, а Центральное РУВД столицы потеряло 29% своего персонала.
Что говорит эксперт
По мнению академического директора исследовательского центра BEROC Катерины Борнуковой, проблема заключается в том, что увольнениям подвергаются не случайные люди, а «хорошие специалисты и ценные для компании сотрудники».
— Это может и не выглядеть чем-то серьезным: на «Беларуськалии» работает 16 тысяч человек, что там 50 уволенных? Но из этих 50 несколько человек могут быть ключевыми людьми или людьми с большим потенциалом развития, если мы говорим о молодежи. Более вероятно, что именно выдающиеся специалисты или люди с большим потенциалом развития и активно проявляют свою позицию, и бастуют, и подвергаются репрессиям. А это подрывает долгосрочную устойчивость организаций. Мы видели на примере того же «Гродно Азота», что людей с уникальными компетенциями и навыками заменить не так просто. И это не говоря о том, что хорошие сотрудники при таких обстоятельствах туда и не придут.
Эксперт отмечает, что на многих госпредприятиях и в госучреждениях востребованы «достаточно специфические специалисты со специфическими навыками».
— Они развивают их, работая на этих предприятиях годами, и ценность таких специалистов заключается в первую очередь в этом. Конечно, не только предприятию будет сложно найти полноценную замену, но и уволенным работникам тяжело будет найти место, где они смогут приносить такую же пользу, — поясняет Катерина Борнукова. — Если говорить об органах госуправления, то даже в лучших из них всегда существовала определенная специфика, которая приводила к отрицательному отбору, а зарплаты были не такими высокими для того уровня специалистов, который там требуется. Думаю, что теперь находить толковых людей и вовлекать умную молодежь в органы госуправления будет еще тяжелее, а у тех, кто остался там работать, уровень мотивации сейчас достаточно невысокий.
Миграция: «Ко многим приходит осознание, что уехать пришлось не на пару месяцев, а на более долгий срок»
Что происходит
Начиная с лета многие белорусы уехали за границу по тем или иным причинам, в том числе из-за преследования со стороны властей. Среди уехавших есть айтишники, рабочие, заводские активисты, бывшие силовики, медики, спортсмены, музыканты, рестораторы, предприниматели.
Сколько конкретно человек выехало из Беларуси за последние месяцы, сказать сложно. Еще 21 октября глава Департамента по гражданству и миграции МВД Алексей Бегун рассказывал, что с начала осени в Польшу выехало 10 тысяч белорусов, в Украину — 3 тысячи, в Литву и Латвию — не более 500. По словам главы департамента, ситуация «не критичная и не наносит серьезного ущерба национальной безопасности», а страна «не чувствует значительной утраты трудовых национальных ресурсов». Вместе с тем, если сравнить эти цифры с данными Белстата о миграции за прошлый год, то получится, что за сентябрь и неполный октябрь 2020-го в Польшу выехало в пять раз больше человек, чем за весь 2019-й, в Украину — почти в два раза больше, в Литву и Латвию в общей сумме — примерно столько же, сколько за весь прошлый год.
Своими данными о количестве въезжающих белорусов делятся и страны-соседки. Так, недавно глава Службы охраны госграницы Литвы Рустамас Любаевас сообщил, что с гуманитарными целями в Литву уже приехало 347 белорусов, 74 обратились за убежищем. Им же были озвучены и данные по Польше: туда с гуманитарными целями прибыло 606 белорусов, за убежищем обратились 127. Но эти данные тоже нельзя назвать полными. Например, по словам того же Рустамаса Любаеваса, в ноябре и декабре участились случаи, когда белорусы прибывали на территорию Литвы через госграницу, опасаясь проверок на пунктах контроля. А в Польшу белорусам можно въехать не только с гуманитарной визой, но и с любым другим типом виз.
Чтобы помочь белорусам, оказавшимся в трудной ситуации, соседние страны решили облегчить для них трудоустройство и пребывание. С 1 декабря белорусы, приезжающие в Польшу по гуманитарным визам, а также врачи, медсестры и айтишники, въезжающие в страну в рамках программы Poland Business Harbour, могут работать без получения разрешения. А Украина разрешила белорусам временно оставаться в стране до 180 дней году (это правило действует до конца 2021 года).
Отдельная история — это IT-компании и айтишники, которым всегда было легко перебраться за границу. Несколько гигантов, работающих в Беларуси, осенью объявили о намерениях в ближайшее время открыть офисы в Вильнюсе. Среди них — EPAM, Wargaming, Flo, Itransition. По мнению главы EPAM Аркадия Добкина, складывающаяся в Беларуси ситуация может привести к «самому большому исходу за последние 30 лет».
— Это очень-очень вероятная штука, и это будет очень больно и обидно. Это значит, что несколько генераций (поколений) людей, скорее всего, опять исчезнут из Беларуси. Потому что детей тех, кто отсюда уезжает, обратно затащить сюда очень тяжело.
Вероятно, поток мигрантов из Беларуси несколько уменьшится после того, как страна закрыла выезд через наземные пункты пропуска (эта мера, согласно официальным комментариям, принимается в целях предотвращения распространения коронавируса).
Что говорит эксперт
— Конечно, в оттоке специалистов ничего хорошего для Беларуси нет. Сложность ситуации начинает постепенно проявляться сейчас, когда ко многим приходит осознание, что уехать пришлось не на пару месяцев, а на более долгий срок, и в связи с этим нужно принимать какие-то серьезные решения, — говорит Катерина Борнукова. — Если мы возьмем молодых несемейных людей, то им проще как уехать, так и вернуться. Но есть риски: например, если такой человек успеет образовать за границей семью, вернуться будет гораздо сложнее. Семейным тяжелее уехать изначально, но если это произошло, то здесь возникают вопросы с учебой детей. Если ребенок устроился в местную школу, адаптировался, его родители нашли работу, то со временем появится вопрос, а нужно ли вообще возвращаться. И чем больше времени проходит, тем больше вероятность того, что люди, уехавшие сейчас за границу, успеют там прижиться.
Вместе с тем, по мнению Катерины Борнуковой, речь идет в первую очередь именно об отъезде отдельных людей. Ожидать массового оттока бизнеса за границу не приходится.
— Для многих это невозможно: в Беларуси, например, может быть размещено производство, которое так просто не перенести, у тех, кто работает в сфере услуг, достаточно специфические компетенции, и так далее. Поэтому мы не видим какого-то сильного оттока бизнеса из Беларуси, если не рассматривать сферу IT. Но самая большая угроза здесь не в том, что компании уедут, а в том, что не будут развиваться старые. Это угроза не столько текущему состоянию, сколько дальнейшему развитию, — говорит Катерина Борнукова.
Давление на бизнес: «Все получают сигнал о том, что бизнес — это уязвимость перед государством»
Что происходит
После того как 16 сентября и 26 октября в стране прошли общенациональные акции солидарности, магазины, кафе и бары, не работавшие в те дни, столкнулись с многочисленными проверками. И это несмотря на то, что многие объявляли эти дни санитарными, проводили переучет или запланированные ремонтные работы. В результате временно оказались закрыты известные минские кафе, с теми же проблемами столкнулись и небольшие магазинчики, и заведения общепита. Многие получили неподъемные для малого бизнеса штрафы: например, владелица небольшого цветочного магазина рассказывала, что ей нужно заплатить почти 6000 рублей, а владелице кафе — почти 5000 рублей.
Спустя какое-то время некоторые заведения начали закрываться уже насовсем, в том числе довольно известные в Минске. Среди них — долгожители на улице Октябрьская (позже часть их открылась под новыми названиями), заведения, ранее принадлежавшие ресторатору Вадиму Прокопьеву. Некоторые кафе не работают уже больше двух месяцев, хотя и позиционируют свое закрытие как временное.
Что говорит эксперт
— У наших властей неправильное отношение к малому и среднему бизнесу, — считает Катерина Борнукова. — Конечно, это не условный МАЗ, где работает 16 тысяч человек, но когда таких небольших кафе и магазинов 10 тысяч, они становятся гораздо важнее и круче, чем МАЗ. Понятно, что 10 тысяч кафе, скорее всего, не будут подвергнуты репрессиям, но даже когда счет идет на десятки, все остальные получают сигнал о том, что свой бизнес — это еще одна уязвимость перед государством, ахиллесова пята. Также малый и средний бизнес — это точка входа, многие начинают свой путь в предпринимательстве именно с этого. Но такими действиями власть посылает всем сигнал: не рискуйте, не открывайте свой бизнес. Люди могут перестать заниматься своим делом или принять решение его не открывать из опасений, что с ним что-то произойдет.
Эксперт отмечает, что на первый взгляд ничего страшного как будто не происходит: «закрыли 10 кафе, но еще 100 ведь работает, все нормально».
— Но сейчас мы не осознаем негативного влияния на будущее, которое будет очень значимым, потому что оно мультиплицируется во времени. Это вообще очень показательно для всего нынешнего кризиса: в нем нет остроты, но последствия мы будем чувствовать еще 5−10 лет, — считает Катерина Борнукова.
Конечно, не стоит забывать и о том, что те же кафе и магазины — это рабочие места и налоги в бюджет. Владельцы одного из минских баров, столкнувшегося с проверками, подсчитывали, что за минувший год их заведение пополнило городскую казну на 40 000 рублей за счет налогов, еще 15 500 рублей отдало городу за аренду, плюс там работают 8 человек, за которых уплачиваются налоги и страховые взносы.
Повышение налогов: «Это очередное подтверждение подрыва доверия между бизнесом и государством»
Что происходит
С Нового года власти пошли на непопулярный шаг — повышение некоторых налогов как для физических, так и для юридических лиц. По словам чиновников, мера это временная и будет действовать до конца 2022 года, причина — потеря доходов бюджета из-за ситуации с коронавирусом.
Вот как изменились некоторые налоги в 2021 году:
- Ставка налога на прибыль для оператора по обязательному оказанию универсальных услуг электросвязи и операторов сотовой связи выросла с 18% до 30%.
- Ставка подоходного налога с дохода физлиц, которые получены по трудовым договорам от резидентов ПВТ и Китайско-белорусского индустриального парка «Великий камень», выросла с 9% до 13%.
- Ставка налога на прибыль для ломбардов выросла с 25% до 30%.
- Ставки земельного налога и аренды за земельные участки, которые предоставляют для размещения торговых центров, выросла с 0,7% до 1,5% от кадастровой стоимости.
- Акцизы на сигареты выросли на 15%.
- Для ремесленников и владельцев агроусадеб увеличили сбор — с одной базовой в год до двух.
- Местные Советы депутатов могут в несколько раз увеличивать или уменьшать ставки единого налога для индивидуальных предпринимателей и иных физлиц.
- Для тех, кто пересекает наземную границу на машине, местные власти могут вводить сбор в размере не больше 3 базовых величин.
- Отменена льгота по НДС на ввоз и реализацию лекарств, ставка этого налога с 1 января составит 10%. На продовольственные и детские товары НДС подняли с 10% до 20% (на некоторые из них ставка сохранится на прежнем уровне).
Но и это не предел: по некоторой информации, для резидентов ПВТ могут повысить отчисления в Фонд соцзащиты (сейчас они уплачиваются из размера средней зарплаты по стране, а не фактической). Также говорилось о возможности повышения подоходного налога до 15%, а НДС — до 25%, которая (пока) не реализовалась.
Что говорит эксперт
Катерина Борнукова констатирует, что в повышении налогов дело не столько в коронавирусе, сколько в попытке «решить бюджетные проблемы».
— Эти проблемы носят долгосрочный характер. К примеру, у нас огромная дыра в Фонде соцзащиты, которая растет с каждым годом по мере старения населения. В этом году на субвенции в фонд из бюджета пошло чуть больше 1 миллиарда долларов, на следующий заложено уже 1,6 миллиарда, — приводит пример эксперт. — Жить в перманентном дефиците бюджета мы не можем, поскольку у нас есть внешний долг, и дело даже не столько в его размере, сколько в стоимости обслуживания. Плюс весь наш долг в валюте, а это очень неудобно. Из-за всего этого и приходится идти на такие непопулярные меры, как повышение налогов.
По мнению Катерины, рост налогов негативно скажется в первую очередь на компаниях. Так, например, сотовые операторы уже объявили, что не будут перекладывать на пользователей повышение налога на прибыли.
— И вряд ли те же сотовые операторы закроются из-за того, что им повысили налог, но вполне возможно, что они теперь будут инвестировать меньше, чем раньше, — добавляет Катерина Борнукова. — Еще один неприятный момент — повышение подоходного налога для ПВТ, которому обещали не поднимать налоги и не убирать льготы до 2049 года. На фоне того, что происходило в стране в целом, это кажется мелочью, но это дополнительный сигнал бизнесу: сами по себе вы нас не очень-то интересуете, мы видим в вас в первую очередь источник налоговых поступлений, да и даже в таком качестве мы вас не очень уважаем. Повышение налогов — это очередное подтверждение подрыва доверия между бизнесом и государством.
Катерина Борнукова также согласна с тем, что дело может дойти и до повышения других налогов, в том числе подоходного и НДС.
— Уровень именно налогов, а не страховых взносов, у нас относительно невысокий, так что их есть куда поднимать. Если говорить о подоходном налоге, то здесь возможно что-то вроде российского варианта, когда он вырастет для людей с относительно высоким уровнем дохода. Это будет общественно допустимый вариант. НДС как самый собираемый налог в какой-то момент тоже, вероятно, придется поднять, хоть это и будет крайне непопулярный шаг, — полагает Катерина Борнукова. — И, как я уже говорила, у нас есть долгосрочная проблема с ФСЗН, за счет страховых взносов не удается покрывать нужды фонда. Поэтому придется либо искать какие-то перманентные способы повышения собираемости налогов, либо урезать расходы. С этим сложнее, хотя есть идеи вроде сокращения декретного отпуска.
Вероятное повышение взносов в Фонд соцзащиты для резидентов ПВТ Катерина Борнукова называет «убийством IT-отрасли в стране».
— Льготы по взносам в ФСЗН — это основная льгота для ПВТ. Если подоходный сами компании могут воспринимать как налог, который платят не они, а работники, то льгота по ФСЗН — это ключевой фактор, которая заставляет IT-компании открывать офисы именно в Беларуси. И если налоговая нагрузка здесь станет такой же, как в Литве, Польше, Украине, то будет уже не совсем понятно, почему нужно открывать офисы именно здесь, где в свете текущей политической и экономической ситуации ты при этом рискуешь капиталом, репутацией и сотрудниками. Раньше мы могли сказать, что у нас есть квалифицированные специалисты. Сейчас этих специалистов легко переманить в тот же Киев или Вильнюс, потому что положение дел в стране такое, что многие из них мечтают уехать. Рассуждения по поводу повышения взносов для ПВТ в Фонд соцзащиты действительно есть, но если это произойдет, это будет убийством IT-отрасли в стране. Хотелось бы, чтобы этого не произошло, потому что пока еще остаются надежды вернуть тех, кто уже уехал.
Добро пожаловать в реальность!