Утром 17 мая в Турове девятилетняя Аня поехала в школу на велосипеде, а вечером того же дня ее привезли домой в гробу.
Мама девочки не может понять, как такое могло случиться с ее дочерью, которая была здорова. И что происходит в нашей стране, если реанимационная бригада едет к теряющему раз за разом сознание ребенку около часа, а медики, которые рядом с ним, ничем не могут помочь в течение двух часов.
Учительница 2-й школы города Турова Татьяна Земляник утром 20 мая пошла в прокуратуру Житковичского района и написала заявление с просьбой разобраться в том, как оказывалась помощь ее Ане, насколько своевременно и правильно.
В прокуратуре заявление приняли. Татьяне также сообщили, что по факту смерти ее дочери Следственным комитетом возбуждено уголовное дело.
У них с мужем трое детей, старшему сыну 19 лет, учится в университете. Аня и Катя близнецы, учились в одном классе в той самой 2-й школе, где работает Татьяна Земляник:
«Кирюша и Катя теперь обнимутся и плачут. Считай, мы с Кирюшей девочек и вырастили. Отец деньги всё зарабатывал. Сейчас в эту хату заходить не хочу — вот Анины туфельки, вот зубная щетка. Не понимаю, что с ней случилось. Мои девочки родились здоровыми, каждая больше трех килограммов весила. Никогда особо не болели. В моей аптечке перекись водорода и бинт, больше ничего нам не надо было».
«Приехала медсестра на добитом уазике»
В тот страшный день девочки были в хорошем настроении, позавтракали, сели на велосипеды и поехали в школу, до которой около двух километров:
«Аня всегда была очень активная. В этот день она была такая, как всегда. Не жаловалась на самочувствие ни Кате, ни мне. Я потом все спрашивала у Кати, что Аня говорила. Ничего особенного не говорила. Я уверена, что если бы что-то было с ней не так, она бы пришла ко мне и рассказала, я ведь была в школе.
И вот на четвертом уроке ко мне прибежали дети и говорят: “Вашей Ане плохо”. Я во двор. У них там было спортивное занятие. Аня присела, а потом упала и потеряла сознание. Мы с учителями начали разжимать ей зубы, делать искусственное дыхание. И она пришла в себя. Я ей говорю: “Аня, ты меня видишь?”. Она отвечает: “Вижу”».
Татьяна говорит, что у нее нет никаких претензий к школе, там все помогали, как могли.
Через некоторое время Аня снова отключилась. Кто-то вызвал скорую:
«Приехала медсестра на добитом уазике темного цвета. Предложила измерить давление, сказала, что боится что-то делать. Сели в машину, Аня у меня на коленях, посадить, положить негде — грязный пол, из мебели один стул. Никакого медоборудования. Медсестра села возле шофера, который, спасибо ему, помог потом мою девочку донести в приемный покой больницы в Турове».
Там их встретил доктор Александр Левкович, врач общей практики терапевтического отделения. Некоторое время назад Левкович был заведующим Туровской больницы.
По словам мамы девочки, давление ребенку измерить не получилось. Взяли кровь на сахар, он оказался высоким — 14 при норме до 5,6 ммоль/л.
«Помню, — рассказала женщина, — что врач сказал, что не может быть такое состояние при таком сахаре. Пока проводили все эти манипуляции, Аня снова стала терять сознание, а я ей делать искусственное дыхание. Врач назначил преднизолон, его и еще какое-то лекарство ей вкололи. Аня просила пить, я ей дала, но ее стошнило. Запретили поить, дали ватку смачивать губы. Решили ставить капельницу, вокруг дочки было шесть медсестер. Они не могли поставить капельницу, у них не получалось. Потом решили искать медсестру, которая умеет это делать Оксану Мельникову. Искали 15 минут, и она пришла, как мне показалось, из дома. Поставила капельницу. Аня начала жаловаться на боль в животе. Решили везти в Житковичи, что около 25 километров от нас. Опять ждали скорую, приехала нормальная машина, и мы поехали — я, Аня, две медсестры, одна из них Оксана. Я ее просила поехать с нами, она согласилась».
Уехали недалеко, даже из Турова не выехали. Девочка снова стала терять сознание, игла капельницы выскочила из вены. Скорая развернулась и вернулась в Туровскую больницу:
«Я сбилась со счета, сколько раз приводила Аню в чувства. Когда приехали в больницу, меня уже выгнали из скорой. Что они там делали с ребенком, уже не знаю. Потом стало понятно, что вызвали реанимацию из Житковичей, которая добиралась около часа. Врач-реаниматолог зашел к Ане в машину, вышел и начал задавать вопросы, не ударилась ли Аня и всё в этом духе. Это же раньше спрашивал и Левкович. Я отвечала, что девочка была здорова, не падала, не ударялась. Я сразу даже не поняла, что все страшное случилось. Потом спрашиваю, что с Аней. А он мне говорит, что ему очень жаль, помочь не смог».
«Видимых причин смерти не обнаружили»
От момента, когда Аня потеряла сознание, до времени ее смерти прошло больше двух часов:
«Она боролась за жизнь два часа. Она даже говорила со мной, сказала, что восьмерку получила по математике. Теперь я хочу задать вопрос — что сделали врачи, чтобы спасти мою дочь? Почему в Турове нет аппаратуры, почему даже ЭКГ ребенку не делали? Почему ребенок теряет сознание, а ему капельницу не могут поставить? Почему они не умеют это делать? И главное — если вы врачи, если вы видите, что не справляетесь, почему сразу не вызываете реанимационную бригаду, а мучаете ребенка?».
Татьяна Земляник говорит, что в 19 часов ей позвонили из морга и сказали, что можно забирать дочь. Она забрала, а на следующий день похоронила. Пришла почти вся школа.
«И Анин класс, и дети, которые у меня учатся. Я всё говорила ей: “Анечка, посмотри, сколько детей, сколько цветов, как тебя все любят. Представить не могу, как мне теперь зайти в класс к детям, руки ни к чему не лежат. А все ж надо смотреть, мы ж с теплиц кормимся, трое детей”.
Судя по документам, которые у Татьяны есть на руках, «причина смерти устанавливается»: «Мне сказали, что видимых причин смерти не обнаружили. Я слышала, как мне кажется, что не было кровоизлияния. Теперь минимум две недели, максимум месяц будем ждать результатов экспертизы».
«Когда случается беда, некому помочь»
Татьяна плачет и говорит, что боится за свою вторую дочь и всех детей Турова:
«У нас в двух городских школах около 400 детей. В городе около трех тысяч жителей, а с деревнями и больше. Стационар у нас — это 15 коек сестринского ухода, есть поликлиника, где работает один терапевт и один педиатр. Раньше в городе была обычная больница, в том числе с хирургическим отделением. Произошла оптимизация. На чем они экономят?
Дети мои каждый год проходят осмотры. Кровь берут, когда-то делали ЭКГ. За всю их жизнь делали один раз УЗИ. Приезжала передвижная бригада из Гомеля и проверяла щитовидную железу. У нас есть родители, которые работают на нефтепроводе “Дружба”, так они детей куда-то возят обследовать. И мы бы возили, если бы нам сказали. Откуда я знаю, что надо обследовать? Мне говорили, что мои дети здоровы».
Татьяна говорит, что ей страшно: «Где гарантия, что не случится такая беда с другим ребенком, что в случае тяжелой ситуации ему окажут медицинскую помощь, что приедет вовремя реанимация? Сегодня в Турове медпомощь такая, что если у взрослых что-то болит, они идут в аптеку и рассказывают об этом. Там берут лекарства и всё на этом. Я как учитель прохожу медосмотр ежегодно так — делаю флюорографию, сдаю гинекологический мазок, причем не врач принимает, медсестра. Прохожу также терапевта. У нас скоропостижно умерли несколько человек моего возраста — мне 45. Я теперь не уверена, что их нельзя было спасти».
«Аню я не верну, но так дело не оставлю. Я хочу добиться правды в память о моей девочке. И еще я хочу, чтобы в Турове была нормальная медицинская помощь. Это уму непостижимо, что происходит, когда случается беда. Некому помочь», — сказала Татьяна Земляник корреспонденту Naviny.by.
Однако по нормативам с медицинским обслуживанием населения в Турове всё как бы хорошо — в местной больнице есть отделение сестринского ухода, а в поликлинике имеются ЭКГ-кабинет, рентген, лечебный массаж, работают педиатры, терапевты, стоматологи, хирурги, физиотерапевты, есть клиническая лаборатория.
Оснащение автотранспортом, согласно все тем же нормативам, составляет 100%. Сюда, наверное, включили и тот добитый уазик, где маме с умирающим ребенком даже присесть негде было.
Сейчас в Турове работают следователи и комиссия Министерства здравоохранения. В пресс-службе ведомства Naviny.by сообщили, что в составе комиссии — узкие специалисты, а также организаторы здравоохранения: «Вся ситуация на контроле Минздраве. Причина смерти ребенка устанавливается».
Добро пожаловать в реальность!