Исторически случалось, что авторитарные властители избавлялись от исполнителей своих грязных дел - и чтобы предотвратить их политическое укрепление, и чтобы иметь возможность начать другую политику с чистого листа, пишет политический аналитик Юрий Дракохруст.
Пока что Александр Лукашенко занимает руководящую позицию не по решению узкого круга высокопоставленных силовиков, как это происходит в военных хунтах. Но то, что после августа 2020 года влияние и даже политический вес людей в погонах существенно возросли - это не вызывает никаких сомнений.
На кого опирается Лукашенко?
С тех пор стали более частыми назначения силовиков на высокие гражданские должности. Самые громкие примеры - назначения в октябре 2020 года помощниками Лукашенко - инспекторами по Гродненской и Брестской областям - бывших руководителей МВД и КГБ Юрия Караева и Валерия Вакульчика.
Правда, эти назначения могли быть и почетными отстранениями лиц, которым Лукашенко обязан своим спасением в августе 2020 года. Но в любом случае это примеры продвижения членов силовой корпорации в гражданскую власть. И указанные назначения - отнюдь не единичные в последние два года.
Может, более символичным, но показательным был прошлогодний декрет о передаче власти в случае внезапной гибели главы государства не премьер-министру, как то было раньше по Конституции, а коллективному органу - Совету безопасности, в котором ключевую роль играют как раз силовики. Позже этот декрет стал частью новой Конституции.
Это не то, что передача силовикам нынешней власти: Лукашенко внезапно погибать не собирается (хотя на все Божья воля), но символично само это обозначение - кто самые главные, самые важные личности в государстве.
Кстати, общественное мнение это прекрасно чувствует. В ноябре прошлого года Chatham House в своем очередном опросе городского населения Беларуси задал вопрос: «на кого, на ваш взгляд, в первую очередь опирается Александр Лукашенко?». Наибольшая доля опрошенных - 70% — ответили «на военных, МВД, КГБ». Для сравнения: опцию «на президентскую вертикаль» обозначили 37%, «на простых людей» — всего 13%.
Интересно, что в том опросе даже страстные сторонники Лукашенко высказали мнение, что опирается их кумир преимущественно как раз на силовиков. Очень показателен консенсус, который имеют в этом вопросе белорусы даже с противоположными политическими взглядами.
Что означает лозунг, сформулированный Лукашенко в разгар протестов - "иногда не до законов"? Что единственным ограничением для людей в погонах становится его верховная воля. Она им еще остается, но только она. Но у Лукашенко просто не до всего доходят руки. И поэтому во многих вопросах законом делается уже воля, а точнее, своеволие силовиков.
Из всего сказанного напрямую не следует, что силовики уже имеют не только влияние, но и власть, что они, а уже не Лукашенко, и есть власть.
"Лояльный бунт" генпрокурора
Но, возможно, ситуация к такому состоянию приближается. В этом смысле очень интересен демарш, который устроил генеральный прокурор Андрей Швед на совещании у Лукашенко по вопросу амнистии и лишению гражданства политических беженцев.
Лукашенко на совещании говорил о целесообразности амнистии, в том числе и относительно правонарушений «протестной направленности». А генпрокурор публично заявил, что позиция его ведомства - иная, по крайней мере в частности, была иной: «Несмотря на достаточно принципиальную позицию Генеральной прокуратуры, что акт амнистии не должен распространяться на тех лиц, которые замахнулись на суверенитет, независимость, конституционный строй нашей страны в 2020-2021 годах, глава государства поручил взвешенно подойти к этому вопросу, индивидуально и в первую очередь через институт помилования. То есть те лица, которые совершили преступления, связанные с экстремизмом, которые посягнули на наше государство, которые подняли руку на правоохранителей, могут выйти на свободу».
Господин Швед в этом спиче показал себя "большим роялистом, чем король". Интерпретации этого его заявления могут быть различны.
По мнению политолога, академического директора BISS Петра Рудковского, этот "лоялистский бунт" был одним спектаклем на публику. "Лукашенко хочет немножко охладить пыл "ястребов", показать, что он не такой кровожадный на фоне других", — считает Рудковский.
Но даже если согласиться с такой «театральной» трактовкой, стоит отметить, что ранее у Лукашенко не возникало потребности в таких «спектаклях». Разумеется, и раньше на закрытых обсуждениях высказывались разные мысли, но внешне, публично всегда демонстрировалось единство и воли, и мысли. И все ораторы всегда прославляли мудрость вождя.
А здесь было продемонстрировано (может и искусственно) отсутствие по крайней мере единства мысли, определенная субъектность по крайней мере одного силового ведомства, определенный отход от принципа - политик в стране только один. И это так, даже если это был спектакль.
Ну, а есть и другая, менее причудливая интерпретация - что силовики, по крайней мере прокуратура, настолько почувствовали свою силу, зависимость первого лица от них, что объявили об этом устами Андрея Шведа urbi et orbi. Да, в сверхлояльной форме, мол, "царь-батюшка" слишком милостив, а мы себе этого позволить не можем, мы защищаем государство и самого милостивца от злейших врагов.
Теперь да. А завтра поводом или причиной для возражений может же стать и что-то другое. И власть высыпется, как песок сквозь пальцы.
В связи с этим, кстати, допустимы различные интерпретации задержания и содержания в милиции главы представительства ЕС Эвелины Шульц. По идее, одна из целей амнистии, которая коснется и политзаключенных, - это вызвать какую-то позитивную реакцию от Запада в ответ.
Запад пока не очень на это готов. Но если кому-то во власти (возможно, в погонах) хочется, чтобы точно никакой позитивной реакции на амнистию не было, то что может быть лучше, чем плюнуть этому Западу в лицо, отправив в участок его представительницу? Несложная двухходовочка.
Привет от товарища Ежова
С исторической точки зрения стоит заметить, что события могут повернуться по-разному. Авторитарные правители очень часто использовали силовиков для грязной работы, а потом убирали их. И не за нелояльность, а за то, что те ходьбой событий набирали силу и влияние, некую политическую субъектность, призрак самостоятельной политической роли или даже и относительно самостоятельную роль. А вожди своей животной "чуйкой" чувствуют в этом опасность.
Климент Ворошилов, Вячеслав Молотов, Иосиф Сталин и Николай Ежов, июль 1937
Ну и плюс новую политику удобнее делать с новыми людьми, которые не создают «зависимости от колеи».
Может это и байка, но якобы в 1937 году, на пике террора, Сталин в разговоре с кем-то, кто робко отметил слишком большие масштабы людоубийства, сказал: «Перед законом все равны, НКВД и меня арестовать может». И усмехнулся в усы.
А в 1938 году началось падение Николая Ежова. Сталин решил скорректировать политику, приуменьшить террор (не остановить, понятно). А лицо, с которым пик террора ассоциировался, убрать. Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти.
Андрею Шведу, как и другим силовикам, полезно помнить этот сюжет. Хотя не исключено, что он его как раз помнит как никто. И его демарш был действительно ролью в спектакле, сценарий которого писал не он. И у которого будет следующий акт - заклание избранной жертвы. Как с Ежовым. С коррекцией на время, разумеется. Судьбу Ежова не пожелаешь никому, даже генпрокурору Шведу.
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!