Делать широкие жесты в отношении политических противников Александр Лукашенко не собирается. Не только потому, что милосердие — мягко говоря, не его стиль. Здесь рулит инстинкт политического самосохранения. Освобождение знаковых борцов против режима наверняка подняло бы дух всех, кто хочет его смены, пишет политический аналитик Александр Класковский.
"Мы не можем налево и направо отпускать всех. Кто должен сидеть в тюрьме, должен сидеть. <…> То есть в основе должна быть справедливость. <…> Бандиты и экстремисты не из этой серии!" — заявил Лукашенко 6 сентября на совещании по законодательству о гражданстве и проведению амнистии.
Ярлык экстремистов белорусские власти, как известно, лепят на всех, кто так или иначе выступает против политики режима. Достаточно лишь симптомов нелояльности. Подписан на крамольный телеграм-канал, поставил лайк под "деструктивным" постом в социальной сети, вывесил на балкон полотенца в порядке, образующем запрещенное сочетание цветов, — считай, уже экстремист.
Может повезти тем, кто случайно попал под замес
Заметим, что на совещании был сделан акцент не на помиловании политических противников, что практиковалось ранее, а всего лишь на вероятной амнистии (и прежде всего отнюдь не для "политических").
Под нее могут попасть только некоторые (скорее всего, довольно узкие) категории людей, осужденных по политическим мотивам. И это не означает, что они быстро выйдут на волю. Иным могут лишь скостить срок, смягчить наказание.
При этом Лукашенко подчеркнул два момента. Во-первых, речь может идти сугубо о тех, кто совершил "незначительные преступления, включая деяния протестной направленности". Действительно, многих схватили за сущие пустяки, кто-то попал под замес совсем случайно. За счет послабления таким гражданам власти могут показать всю широту своей души в казенный Год народного единства.
При этом понятно, что таким крупным фигурам политической борьбы, как Виктор Бабарико, Сергей Тихановский, Николай Статкевич, Мария Колесникова, Павел Северинец, милость правителя априори пока не светит.
Во-вторых, по его словам, "проявить снисхождение" можно в том случае, "если эти люди раскаялись, встали на путь исправления, полностью загладили свою вину".
Генпрокурор Андрей Швед дал понять, что некоторых "экстремистов" могут и помиловать, но, вновь-таки, только если они раскаются и обратятся с такой просьбой к Лукашенко.
То есть от них требуется еще и посыпать голову пеплом. Приползти на коленях, говоря языком самого Лукашенко. Чего от сильных духом, гордых личностей, дорожащих своей политической и просто человеческой репутацией, власти наверняка не дождутся.
Таким образом, амнистия, судя по всему, затронет лишь некоторое количество отнюдь не главных участников протестов.
Власти боятся нового подъема протестного духа
К широким жестам в отношении убежденных политических противников Лукашенко явно не готов. Во-первых, по той причине, что выход на свободу знаковых фигур протеста окрылит тех, кто хочет смены режима.
Во-вторых, и сами знаковые фигуры в случае освобождения вряд ли станут сидеть сложа руки. Трудно себе представить, что лидеры борьбы, известные волей и мужеством, скажут: хватит, настрадались, больше в политику ни ногой, будем тише воды ниже травы. Noblesse oblige.
В-третьих, широкий жест такого рода был бы, мягко говоря, не понят силовиками (да и другой номенклатурой, уже изрядно запачкавшей себя репрессиями). Мы, мол, себя не жалели, наводя порядок, зачищая страну от всяких "отморозков", а они опять разгуливают на свободе. Сегодня их выпустили, а завтра, чего доброго, уже они нас поволокут в суд.
Правителю же нужна полная преданность силовиков и всей вертикали. Потому в этих когортах нужно поддерживать уверенность, что они делают правое дело, что для этого все средства хороши и что за любые подлости и зверства в отношении "отморозков" ни один такой служака не понесет наказания.
Наконец, в-четвертых, глава режима — скажем дипломатично — по натуре не из тех, кто склонен прощать. Другое дело, что раньше были моменты, когда он считал политически целесообразным делать ходы под маркой гуманизма по отношению к оппонентам.
Прежний опыт торга с Западом сейчас неприменим
Освобождение политзаключенных всегда было одним из требований Запада к Лукашенко. И прежде он шел на такие шаги. Например, в августе 2008 года был досрочно освобожден экс-кандидат в президенты Александр Козулин, получивший пять с половиной лет лишения свободы после выборов 2006 года.
В 2011 году Лукашенко помиловал большую часть осужденных участников Площади — протестной манифестации против фальсификации президентских выборов 19 декабря 2010 года. Последние политзаключенные той волны, включая Статкевича, были помилованы перед выборами 2015 года. "Исходя из принципа гуманизма", — сообщила пресс-служба Лукашенко. На самом деле, как нетрудно догадаться, он хотел, чтобы Запад признал итоги очередной президентской кампании.
Но еще раз в ту же реку правитель войти уже не может. Раньше политзаключенных были единицы, максимум (сразу после выборов-2010) — десятки. Теперь их число, по данным правозащитников, давно перевалило за тысячу, и это далеко не полный список.
Количество перешло в качество. Если освобождать лишь небольшую часть — это не впечатлит Запад. Освобождать всех — это значит поставить под угрозу только-только зацементированную чудовищными репрессиями внутриполитическую ситуацию.
Да и то Запад не разгонится отменять санкции. В частности потому, что Минск наказан и за соучастие в агрессии против Украины. А уж против Кремля Лукашенко пойти никак не может.
Электоральная поддержка утрачена
Количество перешло в качество и в другом смысле: образовалась критическая масса тех, кто хочет смены режима.
До поры до времени Лукашенко имел достаточно широкую электоральную поддержку (за счет чего — отдельная тема). И когда в 2015-м он выпускал из тюрьмы Статкевича и еще нескольких последних на тот момент политических узников, то был уверен, что это не поколеблет его позиции на предстоявших выборах. Оппозиция тогда была в полуразобранном состоянии, сильных протестных настроений в обществе не ощущалось.
Сейчас, как бы ни лезла из кожи вон придворная социология, очевидно, что от былой популярности вождя остались рожки да ножки. Это показал масштаб протестов 2020 года. Дубинкой можно нагнать страху, что и произошло, но дубинкой не заставишь любить.
А самое главное доказательство того, что электоральная поддержка утрачена, — недавнее признание Лукашенко в том, что, принимая новую Конституцию, зря не отменили всенародные выборы президента. Они-де раскачивают ситуацию.
Если такое заявляет деятель, который много лет эксплуатировал образ народного вождя, это может означать, что и он осознал горькую для себя новую реальность: любви или даже искренней лояльности широких народных масс больше нет и вернуть ее не представляется возможным.
Вместо милосердия — месть
А поскольку уступать власть все равно не хочется, то остается делать ставку на неприкрытое (напротив — демонстративное) насилие. Имитацию же выборов лучше всего свести к ритуальным процедурам внутри номенклатурного кокона: вождь режима де-факто назначает так называемое Всебелорусское народное собрание, а этот междусобойчик проверенных товарищей якобы избирает вождя-президента. Круг замкнулся, народ вне игры.
Такая, с позволения сказать, эволюция режима просто исключает широкие жесты в отношении его убежденных оппонентов. Скорее, наоборот. На совещании 6 сентября был анонсирован законопроект, нацеленный на то, чтобы отбирать гражданство у вынужденных эмигрировать политических противников режима. Иными словами, вместо видимости милосердия на первый план вышел мотив мести.
Может ли Лукашенко в какой-то ситуации пойти на массовый выпуск из тюрем своих политических врагов? Наверное, это возможно лишь в том случае, когда его система затрещит по швам (что вероятно, например, в случае резкого ослабления России).
Но, во-первых, пока далеко не та ситуация. А во-вторых, если представить себе, что режим реально шатается, то большой вопрос, станут ли тогда сильно торговаться с его вождем.
Добро пожаловать в реальность!