Александр Лукашенко не нашел в проекте новой конституции переходных положений. Об этом он заявил 28 сентября на расширенном заседании конституционной комиссии. Неужели опытные юристы дали маху?
На самом деле вряд ли искушенный Петр Миклашевич, глава этой комиссии и Конституционного суда, не знал, что такой раздел необходим. Скорее всего, они там в комиссии просто не могут угадать, что на этот счет думает сам Лукашенко.
А он, как видим, держит интригу. И, вероятно, не ради театральности, а потому, что сам еще не решил окончательно, какой быть обновленной политической системе и какое место в ней займет он сам.
Дело не в юристах
Переходные положения, как пояснил на заседании сам Лукашенко, должны дать «ответы на вопросы, как будут действовать органы власти после принятия конституции». То есть, по идее, должны быть прописаны ориентиры, указывающие, с какого времени, например, получат новые полномочия правительство и парламент, когда изберут Всебелорусское народное собрание (ВНС) с новыми «термоядерными» функциями, наконец — до какого срока остается на своем посту действующий глава государства (иными словами, когда состоятся новые президентские выборы).
Лукашенко сообщил сегодня, что теперь проект конституции будут дошлифовывать эксперты-юристы, которые в сжатые сроки доработают текст с учетом результатов обсуждения, устранят юридические противоречия. Однако эти юристы, будь они семи пядей во лбу, тоже упрутся в вопрос о политической воле того, кто занимает главное кресло в стране с 1994 года.
«Переходные положения — это уже не столько юриспруденция, сколько политическая реформа», — подчеркнул в комментарии для Naviny.by директор Института политических исследований «Политическая сфера» Андрей Казакевич.
По его мнению, «прикрываться юристами — это симуляция процесса», такой разговор — это «отражение политической пустоты». На самом деле Лукашенко сам «до конца не определился», предполагает политолог.
Карбалевич: это хотят продать как ответ на запрос общества
В общем, сегодня Лукашенко не внес ясности в вопрос о новой конституции и, главное, о том, что будет после ее принятия. Разве что подтвердил: референдум по ней пройдет не позже февраля следующего года. Похоже, что так и будет.
Возникшая во время информационной паузы версия, что вождь политического режима, подавив протесты, решил вообще не менять основной закон, выглядит неубедительной. Слишком много Лукашенко сделал публичных заявлений о грядущем плебисците, чтобы сейчас с них соскользнуть без потери лица. И потом, вопрос о сроках конституционной реформы наверняка держит на контроле Москва.
Во всяком случае, Лукашенко, упомянув сегодня, что есть те, кто считает, что референдум не нужен и следует идти нынешним путем, не меняя конституцию, заявил: «Это не принимается. Мы пообещали провести референдум по конституции. От нас требовали “перамен” и не только. Мы сами понимали, что суть жизни состоит в том, чтобы постоянно меняться».
Политический аналитик Валерий Карбалевич, комментируя для Naviny.by итоги сегодняшнего совещания, отметил: «Единственное, что стало более понятно, — это то, что конституционную реформу, референдум хотят продать как курс на перемены, как ответ на запрос общества».
Казакевич: авторитарная модель остается
Но запрос общества, который вылился в 2020-м в беспрецедентно массовые протесты, был в том, чтобы выборы стали выборами — справедливыми, прозрачными, конкурентными. Лукашенко же сегодня заявил: в конституции нужно учитывать и уроки событий прошлого года, когда оппоненты пытались фактически разрушить страну: «Мы после прошлого года понимаем, что их допустить к власти нельзя».
То есть мыслится, что режим по большому счету останется прежним. И во власть будут допускаться только его сторонники. На этом, в принципе, можно ставить точку в вопросе о переменах: настоящих перемен теперешняя властная верхушка боится и сделает все, чтобы их не допустить.
Да, новая конституция, если судить по июльскому сливу ее проекта через Юрия Воскресенского, предусматривает некоторое перераспределение властных полномочий. Но оно несущественное.
Например, как отмечал бывший судья Конституционного суда доктор юридических наук Михаил Пастухов, «ряд полномочий президента закрепляется с дополнением слов “с предварительного согласия”. На практике это могут быть пустые формальности».
Действительно, если парламент карманный, то заручиться предварительным согласием его палат, например, на назначение премьера или главы ЦИКа президенту не составит никакого труда. Кто там осмелится перечить?
Да, президента хотят лишить права издавать декреты. Но, опять же, через послушное правительство и Национальное собрание глава государства элементарно проведет любые нужные ему решения. Разве что не так быстро, хотя, если припечет, то депутатов и ночью поднимут, и из отпусков отзовут.
Почему мыслится, что парламент останется идеально послушным? Да ведь Лукашенко сам говорит: тех, кто протестовал в прошлом году, во власть пускать нельзя. Значит, депутатов по-прежнему предполагают фактически назначать из своих людей, лоялистов.
Правда, намечено ввести лимит в два срока президентства для одного человека (то, что было в конституции 1994 года и что Лукашенко потом отменил через референдум). Но если первый президент решит баллотироваться снова, а выборы состоятся в 2025-м, то он сможет править аж до 2035-го. Вряд ли такая перспектива приведет в восторг белорусов, желающих перемен.
Казакевич отмечает: в проекте есть элементы, которые ограничивают власть президента (в частности, указы станут подзаконными актами, появится «больше полномочий парламента по контролю правительства»), но при этом «авторитарная модель остается».
Замечу также, что Лукашенко сегодня предложил наделить ВНС правом изменять конституцию. Это означает, что основной закон при необходимости хотят перелицовывать в узком кругу своих людей, без вынесения на референдум. Чтобы не возбуждать народ политикой, не создавать дополнительных поводов для турбулентности.
«Хромой уткой» быть небезопасно
Почему Лукашенко тянет с расстановкой акцентов в проекте новой конституции, формально адресуя исполнителям те вопросы, ответов на которые, понятное дело, ждут от него самого? Почему сохраняется полное молчание насчет срока новых выборов президента и места самого Лукашенко в обновленной политической конструкции?
Здесь два варианта, предполагает Карбалевич: или Лукашенко «сам не определился, и, может быть, дискуссии с Путиным идут по этому поводу», или же «определился, но не хочет об этом сообщать».
«Если он объявит, что после референдума будут досрочные президентские выборы, думаю, это произведет серьезное впечатление на общество, номенклатуру, силовиков. Все поймут, что Лукашенко не будет участвовать, иначе нет смысла проводить эти досрочные выборы», — говорит эксперт.
Поэтому, считает он, Лукашенко тянет с ответом на принципиальные вопросы, касающиеся политической реформы и транзита власти, и будет тянуть до последнего.
Да, статус «хромой утки» в принципе малоприятен, а уж при персоналистском авторитарном режиме еще и весьма рискован. Как только становится ясно, что дни вождя на теперешнем посту сочтены, неизбежно начинается брожение как в номенклатуре, так и в массах. Чиновники будут стараться попасть в обойму преемника, а те, кто хочет смены режима, будут готовиться использовать окно возможностей.
«Ну хорошо, я не президент. А что делать с утра?»
Стоит также отметить, что многие независимые эксперты указывают: в ситуации, когда мыслится сохранить сильные президентские полномочия и при этом дать большие права Всебелорусскому собранию, велик риск, что возникнет двоевластие.
Вероятно, и эта коллизия заставляет Лукашенко мучительно раздумывать. В том числе и над тем, стоит ли ему идти по, условно говоря, казахстанскому сценарию, то есть перебираться, скажем, на пост главы ВНС, которому уготован серьезный конституционный статус.
Стоит учесть и психологию человека, который уже 27 лет — и царь, и бог, и воинский начальник.
«Я с трудом представляю себе Лукашенко без нынешних атрибутов реальной власти, учитывая особенности его характера, стиль управления. Ведь он уже не сможет проводить совещания, на которых чиновники, опустив головы, старательно записывают каждое слово, не сможет ездить по колхозам и заводам и давать указания. Как жить без огромной охраны, которая все вокруг зачищает, без 14 или 16 резиденций?» — с долей иронии говорит Карбалевич.
Действительно, Лукашенко и сам в интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону перед выборами прошлого года искренне заявил: «Ну хорошо, я не президент. А что делать с утра? Я даже этого не представляю».
Сверхзадача — не трогать суть системы
Впрочем, на мой взгляд, проблема не в том, чем заняться. И даже не в привычных атрибутах величия. Больше всего первый президент наверняка беспокоится о безопасности в новых условиях — своей собственной и своей семьи, родичей.
Да, в проект новой конституции вписаны гарантии для президента, прекратившего исполнение полномочий. Но вдруг преемник окажется не таким железным, чтобы удержать ситуацию, вдруг вновь поднимут голову те, кто выходил на улицы в прошлом году?
Ведь причины внутриполитического кризиса не устранены. И Лукашенко чувствует опасность, рефреном твердит о коварных недремлющих врагах, о том, что нельзя расслабляться.
Поэтому хотя он и понимает, что не вечен, что волей-неволей надо готовить схему транзита власти, наверняка его обуревает мощное желание удерживать нынешнюю исключительную позицию во властной иерархии до последней возможности. И вообще не трогать суть политической системы.
Но это означает, что придется и впредь делать ставку на силовые методы, сохранять раскол в обществе. Такая система все равно когда-то треснет. Вопрос — когда и как.
Добро пожаловать в реальность!