Достичь максимума экономической интеграции без создания наднациональных органов. Именно такой видится цель официального Минска на переговорах по согласованию «дорожных карт» белорусско-российской интеграции на основе сравнительного анализа публичных заявлений, сделанных в 2020-21 гг., пишет экс-посол Беларуси в Словакии Игорь Лещеня.
Отсутствие наднациональных органов, видимо, воспринимается как возможность суверенной реализации экономической политики.
А вот что касается максимальной глубины экономической интеграции…
Обычно логика подвизающихся на интеграционной ниве белорусских чиновников сводится к тому, что результатом максимально глубокой экономической интеграции они видят равные условия хозяйствования для представителей двух стран. И сулит это только выгоды. Поскольку трактуют эти самые равные условия исключительно как возможность льготного продвижения на российский рынок белорусских товаров, энергозатраты для производства которых равны затратам россиян. Речь всегда шла, прежде всего, о равной стоимости таких базовых энергоносителей, как газ и нефть. Правда, при этом обычно не развивалась тема такого же равного доступа российских товаров на белорусский рынок.
Если говорить о заявлениях на высшем уровне, то позиция Лукашенко достаточно последовательна:
«Сегодня невозможно уже ту интеграцию реализовать, которая была прописана в союзном договоре» (9 сентября 2020 г.).
«Мир настолько изменился, что просто было бы глупо даже работать в этом направлении…» (Прим.- речь идет о создании единых с Россией органов управления) (2 марта 2021 г.).
Кремль пытаются увлечь идеей о том, что в качестве суверенного государства Беларусь сможет выстроить с Россией более «мощную» систему отношений, чем между различными российскими территориями.
В этой связи, очень логично прозвучавшее 1 июня на совещании по итогам встречи в Сочи заявление Лукашенко о то, что сближение таможенных систем и законодательств не должно привести к созданию наднациональных органов в этой сфере. Речь идет об одной из самых трудных дорожных карт, включающей в себя вопросы унификации налогового законодательства и таможенного регулирования. А, ведь, единая налоговая и таможенно-тарифная политика, согласно Договору, относятся к исключительному ведению Союзного государства. И должны регулироваться союзными органами.
Педалируя тему равных прав, официальный Минск, видимо, не сильно верит в возможность реализации этого самого равноправия в случае создания единого таможенного или единого налогового и антимонопольного органов Союзного государства. И здесь нет никакого намека на византийское коварство Москвы. Просто логика несоизмеримых экономических потенциалов возьмет свое.
В первые годы нахождения у власти В.Путина линия защиты Минска строилась на идее создать сначала политические органы. Да и чья-то популярность на бескрайних российских просторах тогда казалась впечатляющей…
Прописанный в тексте Договора порядок принятия решений Высшим госсоветом и Парламентом Союзного государства в итоге сводился к единогласию сторон. Но для запуска политической составляющей Союзного государства необходимо было разработать его Конституцию - Конституционный Акт. А затем одобрить его на референдумах и в России, и в Беларуси.
Теперь проблематичность союзного конструирования стала очевидна даже для участников интеграционных процессов. Россия - уникальная страна по сложности и многослойности федеративного устройства: автономные республики, автономные округа, края, области. Труднопредставить, как многоуровневая Российская Федерация в качестве одного из субъектов Союзного государства наряду с Беларусью передала бы надгосударственным союзным органам компетенцию по ключевым вопросам экономической политики.
Но у действующей власти, ведь, нет никаких вопросов по глубине экономической интеграции. А здесь не все гладко, даже если говорить, например, «просто» о сближении налогового законодательства.
Решения, касающиеся судеб народа, - дорожные карты, теперь известные еще и как союзные программы - не должны готовиться и приниматься келейно. И мнение этого самого народа спрашивать надо бы почаще. Строго говоря, референдум 1995 г. трудно считать основанием для подписания «Договора о Союзном государстве». Тогда большинство белорусов поддержали «действия президента, направленные на экономическую интеграцию с Российской Федерацией». О политической интеграции вопрос не стоял.
Совещание во Дворце Независимости по итогам встречи в Сочи и околовизитная динамика свидетельствуют о достаточно напряженном обсуждении вопросов унификации налогового законодательства.
Эта тема обсуждалась в Сочи 22 февраля. И по ее итогам Беларусь для просвещения о достоинствах российской налоговой системы посетил председатель правительства России Мишустин. А сочинские беседы 22 апреля вообще начались с бодрого заявления Лукашенко о том, что после налоговых лекций Мишустина «мы пришли к определённому совместному выводу».
Да, налогообложение продолжало оставаться среди двух–трех программ (дорожных карт), которые необходимо доработать к намеченному на осень заседанию Высшего Государственного Совета Союзного государства. Но оно было охарактеризовано как «известная ПРОГРАММА, ПО КОТОРОЙ МЫ В МИНСКЕ ПРИНЯЛИ РЕШЕНИЕ».
Но вот 1 июня на совещании мы услышали новый акцент: «…ЕСЛИ такое И произойдет…».
И аккурат перед совещанием - телефонный разговор глав правительств, которые в развитие уже своих проведенных в Минске 27 мая переговоров, обсудили, в том числе, и взаимодействие «в налоговом администрировании».
И, кстати, согласно Договору о Союзном государстве, налоговая политика относится к вопросам его исключительного ведения. И, стало быть, предусматривается его унификация и единый регулятор.
Но на совещании было сказано не об унификации, а о СБЛИЖЕНИИ налогового законодательства. Понятно, что только на равных условиях. Минск, как всегда, за разработку срединного варианта, где все лучшее от каждой стороны. Но реальное сближение – это почти всегда переход на российские стандарты. Налоговая нагрузка в России ниже, чем в Беларуси. И действия официального Минска в таком случае вполне предсказуемы: будет просить помочь компенсировать «выпадающие доходы».
Унификация налогового законодательства ранее предлагалась и в качестве средства для полной компенсации (в виде отрицательного акциза) потерь, которые белорусская сторона несет в результате налогового маневра в нефтяной сфере в России.
Но, 1 июня было сказано, что «по налоговому маневру мы нашли развязки». И, тем не менее, явно не такая уверенность в согласовании подходов по налоговому законодательству, какая была 22 апреля. И упор - на его сближение, что подразумевает самостоятельную налоговую политику каждого из двух государств.
Мы не знаем цену вопроса. Но пока здесь явно не работают предположения, что с учетом "самолетных санкций" хозяин Дворца Независимости должен был бы сразу капитулировать.
В интеграционной саге есть своя логика, запас устойчивости которой предопределяет разнонаправленное воздействие даже такого, казалось бы, однозначно ослабляющего официальный Минск события, как история с ирландским авиалайнером.
Какая такая логика? А об этом - следующий пост.
Добро пожаловать в реальность!