Кому принадлежит армия Беларуси? Вопрос приблизительно такой формулировки регулярно всплывает в западных экспертных кругах. Особенную актуальность он приобрел после начала российской агрессии против Украины, пишет политический аналитик, руководитель проекта BelarusSecurityBlog Андрей Поротников.
На этот счет сформировались три мнения:
• беларусская армия является составной частью российской военной машины и управляется из Москвы, а официальный Минск не в состоянии проводить самостоятельную политику в области безопасности;
• беларуская армия подчиняется политическому руководству Беларуси, но в силу того, что официальный Минск обладает ограниченной субъектностью во внешней политике, по существу армию Беларуси стоит рассматривать как автономное продолжение российской, и сия автономия полностью испарится в случае войны;
• беларусская армия полностью подконтрольна официальному Минску, а особый характер беларуско-российских политических отношений накладывает свой отпечаток и на отношения в сфере обороны.
В пользу первых двух позиций приводятся официальные заявления из Москвы и Минска, постоянное выпячивание общих исторических корней двух армий, непрозрачный характер беларусско-российских договоренностей в сфере обороны.
В пользу последнего мнения свидетельствует единственный критерий истинности — практика.
С момента прихода к власти Александр Лукашенко приватизировал государство, превратив страну в свое частнособственническое владение. Но прежде чем построить свой султанат в центре Европы, он установил полный и однозначный контроль над всем аппаратом насилия. Истребление организованной преступности в 90-е годы было вызвано не неким особенно обостренным чувством уважения к законности у А. Лукашенко (ведь, как уже знаем, иногда не до законов). А необходимостью установления монополии государства на насилие. По этой части бандиты составляли некоторую конкуренцию государственным институтам и со временем могли стать самостоятельным центром влияния, в том числе и политического, за счет смычки с бюрократией и бизнесом. «Винтовка порождает власть», — и для установления режима единовластия эта «винтовка» должна быть в единственных руках.
Персоналистский режим в Беларуси в принципе не предполагает передачи национальных полномочий во вне: сохранение самодержавия правителя является главной задачей всей политики государства. Тем более политики в области безопасности.
Далее, стоит напомнить, что политические отношения у А. Лукашенко с Кремлем не заладились изначально. Трения и конфликты разной степени остроты возникали постоянно. Во многом они были вызваны стремлением А. Лукашенко выйти на российскую политическую сцену в качестве конкурента самому Борису Ельцину. Молодой и энергичный демагог левого толка Лукашенко особенно и не скрывал своих политическим амбиций в России. С какой стати он должен был бы передавать контроль над беларусской армией Кремлю, который рассматривал в качестве своей перспективной добычи?
Частью политического образа для Лукашенко стал статус ближайшего союзника России, в том числе и в сфере обороны. Однако, помимо политики, этот статус неплохо оплачивался Кремлем, стремившимся таким образом компенсировать фантомные боли российского обывателя по счастливо издохшей империи. Соображения политического и финансового характера усиливались и идейным антизападничесвом как самого А. Лукашенко, так и значительной части российских элит.
С амбициями Лукашенко на востоке было покончено с приходом в Кремль Владимира Путина. Но формальный союз двух стран сохранился. Правда, он был весьма своеобразным: Москва по сути отказалась содействовать сохранению военного потенциала Беларуси; Минск демонстративно дистанцировался от военных авантюр России на постсоветском пространстве. Собственно, последнего было бы достаточно для понимания степени контроля Лукашенко над армией: оно полное. В ином случае мы бы имели во главе государства человека с другой фамилией. Причем — давно.
Но была еще история с созданием российской авиабазы в Беларуси, когда сначала в 2013 году А. Лукашенко дал свое согласие, а в 2015 передумал. Развитие собственной ракетной программы, которые было продиктовано отказом России поставить «Искандеры» на приемлемых условиях. Масса демонстративных, хотя и незаметных для широкой публики, недружественных жестов во время совместных военных учений с двух сторон.
Собственно, все эксцессы в военной сфере были проявлениями накапливающихся противоречий между Минском и Москвой в сфере политики и экономики. Года с 2015 именно военная сфера остается единственной значимой, где не было шумных скандалов между формальными союзниками. Эту «священную корову» они пока не готовы «прирезать»: для Минска это единственный аргумент в процессе выбивания экономической и политической поддержки из Москвы; Кремлю для великодержавного флёра необходим кто-то похожий на союзника в Европе. Передай А. Лукашенко контроль над беларусской армией России, и станет закономерный вопрос: а зачем ещё этот самый Лукашенко нужен Москве?
Сейчас же, после августовского восстания, ценность армии для режима возросла многократно. Это не просто дорогая игрушка для престижа. Это уже важнейшая часть карательной машины. И о передаче её под внешний контроль даже речи не может возникать: это вопрос физического выживания конкретных людей в беларусской верхушке. О чем вполне откровенно Лукашенко и заявил 11.03.2021.
Стремительная трансформация армии в часть карательного аппарата режима А. Лукашенко — еще одно свидетельство полного контроля правителя над военной сферой. И как ни странно, при всей неприятности ситуации, это является гарантией сохранения такого контроля в обозримом будущем.
Ну а шумная активность по поводу расширения и углубления беларусско-российского сотрудничества — это очередная кампания в надежде склонить и Запад, и Восток к сделке на условиях Минска. Первым будут обещать не пущать русские танки к Бугу и Неману. Вторым — если что, то добавить своих танков против агрессивного НАТО. Естественно, не запросто так: все стоит денег. Об этом Лукашенко тоже регулярно и открыто говорит.
Добро пожаловать в реальность!