Диагноз

Беларусом нельзя родиться, это – новодел, до 1991 года существовавший исключительно в виртуальной форме.

Столица была провинцией, Министерство иностранных дел - забавным недоразумением, язык - факультативом, синагога - Русским драматическим театром, деньги поступали из-за границы, сама граница охранялась из Москвы. Министерство культуры затравлено озиралось и пугливо вздрагивало при каждом телефонном звонке.

После 1991 года виртуальность дала трещину. В разрыв начала просачиваться суровая действительность. Пространство от Тихого океана до Кенигсбергской области ужалось в Балто-Черноморский коллектор, а в некоторых разгоряченных головах - даже до размеров Великого Княжества Литовского. Герб и флаг слегка подкорректировали, кое-какие надписи и символы заретушировали, но баллистические ракеты все равно пришлось вывезти, а пусковые шахты взорвать. У разбитого имперского корыта оказалось, что, «мы беларусы - мирные люди», и не вовсе с «братняю Русью». Неожиданно свалившееся наследство хотело продолжать стрелять, давить гусеницами, пикировало со сверхзвуковой скоростью, ржавело на полигонах и устаревало в боксах. Смуглые чиновники из Латинской Америки цокали языками, многозначительно кивали, поднимая черные миндалевидные глаза к потолку, чокались шампанским и немедленно пускались в бега после исполнения контрактов.

Сложнее было привыкать к тому, что Евросоюз уже находится в ста восьмидесяти километрах, паспортный контроль начинается за Витебском, следующей остановкой после Орши в один прекрасный момент может оказаться Китайская Народная Республика, а небо над «Акрополисом» и «Максимой» патрулируется натовскими истребителями. Хоть гей-парады все еще не разрешали, концерт Элтона Джона в «Минск-Арене» прошел при полном аншлаге.

Язык для страны пришлось конструировать заново. Подбиралось все, что плохо лежит, пишется на заборах и произносится с двойным подтекстом. Его наполнили сочные метафоры кадровых решений, тайные коды селекторных совещаний, принципы одного окна и культурные смыслы молочно-товарных ферм. С течением времени генерал майор милиции Чергинец стал литературным классиком, физик Рубинов - лириком, поэт Некляев - кандидатом в президенты, роторная жатка частью - городского фольклора, а блоггер Гигин попытался отстоять свое неотъемлемое конституционное право пить кофе на Рю Круазетт (четыре евро чашка) в Европейском суде.

«Зайчики», «белочки», «медведи» стали ходить по рукам наравне с Бенжамином Франклином. Ими выдавали запрлату, их принимали в магазинах, они свободно обменивались на Авраама Линкольна. Откаты все равно пересчитывались в свободно конвертируюмую валюту, а амбиции росли вместе с внешними заимствованиями. МВФ упал к нашим ногам, словно перезрелый плод. Поцелуи превратились в экономическую категорию и предприняли попытку глобальной экспансии.

Желание стать беларусами периодически охватывало народы, страны и континенты. В Зимбабве даже выпустили десятитриллионную купюру. Однако критическая масса не была набрана. Уго Чавес заболел раком и, испугавшись, сменил ортодоксальную красную рубашку на более вменяемую желтую, Иран увяз в теологических противоречиях с соседями, Саддама Хуссейна повесили свои, а полковник Каддафи начал мучительные переговоры о сдаче власти.

После того, как нам отключили газ, на Востоке так и не смогли поднять восстание, несмотря на то, что мы остались единственной реальной альтернативой Западу.

То, что получилось у голландцев с тюльпанами, у американцев с доткомами, у русских с МММ и ГКО, у нас приобрело характер затяжной хронической патологии. Голландцы перестроившись, смогли пристроить в Амстердаме район красных фонарей, а сексуальная привлекательность наших поцелуев была бездарно растрачена. Вкус, цвет, запах и телевизионные новости остались прежними, но неожиданно изменились пристрастия потребителей. Их больше не устраивала многовекторность, стабильность, меню на пресс-турах и «Славянский базар». Они требовали контрольные пакеты Белтрансгаза, Нафтана, Новополоцкого нефтекомбината, БМЗ и Беларускалия.

Запоздалое предложение выдать в качестве отступного Нобелевскую премию, сопровождалось уже не нейтральным пожатием плечами, а кручением пальца у виска. Надпись « Падробка бiлетау Нацыянальнага банка праследуецца па закону» стала восприниматься как издевательство даже на стотысячной купюре.

В предполагаемой точке высадки инопланетян соорудили Национальную библиотеку, подсветив ее рекламой автономных пожарных извещателей. Телевидение окончательно превратилось в силовую структуру, президентские выборы стали традиционно заканчиваться массовыми посадками избирателей, президент академии наук сделал головокружительную карьеру пересев в кресло премьер-министра, а из обменников, не смотря на многочисленные клятвенные заверения разобраться за две недели, исчезла валюта.

Молчание из знака согласия превратилось в форму протеста, Министерство Культуры снова начало вздрагивать при каждом телефонном звонке, и все опять принялись гадать: "Поступят из-за границы деньги или нет?".

Беларусом невозможно родиться, этим можно только переболеть.

Евгений Липкович, lipkovichea.livejournal.com