В музее на месте сожженной во время Второй мировой войны деревни Хатынь есть комната, где воссоздана атмосфера пребывания в горящем сарае. Говорят, что иногда школьники теряют там сознание, пишет "Белсат". Такой ли должна быть память о войне и победе в ней? Будут ли отмечать 9 мая, которое власти превратили его в «победобесие»? Ответы на эти вопросы искали эксперты беларусского Института публичной истории во время конференции «Отжил ли свое День Победы и как нам относиться к этому празднику в условиях политического манипулирования им?».
«"Можем повторить" – абсолютное искажение значения даты»
В ситуации, когда официальное празднование 9 мая все больше напоминает какую-то бутафорию, маскарад, и особенно сейчас, когда эту дату начали использовать в пропаганде насилия и войны, притягивая за уши сравнение коллективного Запада как врага Беларуси, с нацистами, все чаще можно услышать дискуссии – а не стоит ли нам вообще отказаться от этого праздника как советского пережитка?
Независимые беларусские историки считают, что нет – отменять 9 мая не надо. Однако стоит подумать над его форматом.
Член Совета Беларусского института публичной истории, историк, работающий в Германии, Ирина Кашталян считает, что годовщина победы над нацизмом должна быть скорее Днем памяти и примирения.
«Для Беларуси эта дата нужна, так как она в том числе показывает наше присутствие в общеевропейском ландшафте, то, что мы вместе с другими европейскими народами пережили большую трагедию. Но использование этой даты в контексте "можем повторить" – это абсолютное искажение значения даты», – говорит эксперт.
С тем, что День Победы следует отмечать, согласен член совета Беларусского института публичной истории, профессор Павел Терешкович. По его мнению, обращаться к ней необходимо в том числе и чтобы изучать Вторую мировую войну, так как у беларусов до сих пор нет целостного представления о том, что происходило на нашей территории с 1 сентября 1939 года до завершения войны.
«До сих пор у нас односторонний подход, который нужно преодолеть, чтобы мы знали о войне все, а не только о подвигах советских партизан, а и о другой стороне «партизанки«, и что у нас были не только советские партизаны, но и другие. Много еще имеется эпизодов Второй мировой войны, о которых мы знаем мало», – отмечает историк.
«В народной памяти вообще не звучало слово "победа"»
По мнению академического директора Беларусского института публичной истории Алексея Ластовского, 9 мая очень внедрено в коллективное сознание беларусов, и выдавить эту дату оттуда будет сложно, к тому же это и не нужно.
«Для многих это событие, которое связывает с миром дедов. Мне кажется, что деконструкция этого вызвала бы большое сопротивление. Потому что так или иначе людям нужно иметь что-то позитивное в своей памяти, и День Победы – то, что позволяет чувствовать в себе гордость, которая людям необходима для коллективной идентичности», – говорит эксперт.
Ластовский отмечает, что беларусское независимое общественное сообщество часто попадает в ловушку, пытаясь выстраивать контрнаратив, отталкиваться от того, что делает беларусская власть, и действовать вопреки. Хотя необходимо представить ту версию истории, которая строится на принципах сострадания и объективности. Поэтому ничего отменять не надо, но стоит следить за тем, чтобы в праздновании не исчезал тот моральный консенсус, который существовал во всем мире после окончания войны: что нацизм – это страшное зло, а победа над ним – триумф человеческой цивилизации.
«Эту дату отменить невозможно, – говорит член Института публичной истории, профессор Владимир Лобач. – Однако было бы более объективно, если бы это был День памяти и скорби».
Лобач изучал Вторую мировую войну в воспоминаниях беларусов, и говорит, что в народной памяти, вообще не звучало слово «победа». Люди говорили про страх, ужас и трагедию, в которой «нет места фанфарам и парадам». То, как сейчас власти отмечают 9 мая, историк называет издевательством над живой памятью.
Так был ли геноцид беларусского народа?
Официальные власти нашей страны в последние годы активно раскручивают тему геноцида беларусского народа: проводят расследования, судят мертвых, заново подсчитывают жертв войны на беларусской территории. Историки, однако, полагают, что говорить о масштабе трагедии на наших землях нужно, однако вряд ли это был геноцид в классическом понимании этого слова.
«Сам термин геноцид имеет юридическое происхождение. Идея применять его применительно к советскому народу имеет давнее происхождение – ее озвучивали на Нюрнбергском трибунале. Другое дело, что сейчас бессмысленно судить мертвых, как это делает Генпрокуратура в Беларуси, – говорит Алексей Ластовский. – Термин "геноцид" в этом контексте приобретает политическое измерение, когда государства начинают меряться своими жертвами – кто больше пострадал».
Историк подчеркивает, что у немецких оккупантов не стояла задача уничтожения беларусов как таковых, чтобы можно было говорить о геноциде. Но были массовые убийства, карательные операции, которые сегодня действительно в значительной степени неуместны в западном массовом сознании, поэтому рассказывать о них нужно.
Павел Терешкович напоминает, что сам термин «геноцид» был разработан уроженцем Беларуси – Рафаэлем Лемкиным, уроженцем Волковыщины. Он учился во Львове, в 1939 году был прокурором в Польше и сумел сбежать в Литву, потом в Швецию, а оттуда – в США, где и назвал «безмерное зло», совершаемое нацистами, геноцидом.
Геноцид – это прежде всего уничтожение какой-то группы, которое необязательно должно быть физическим, подчеркивает Терешкович:
«Это уничтожение национальной, этнической, религиозной, расовой и других групп. Если мы вернемся к практике оккупационных немецких войск на территории Беларуси, нельзя сказать, что они были направлены на то, чтобы уничтожить беларусов как национальную или этническую группу. Более того, массовое уничтожение интеллектуальной и культурной элиты беларусов в 1930-е годы сталинских репрессий больше напоминает начальную степень геноцида».
То же, что происходило в Беларуси в годы войны, по мнению историка, нужно квалифицировать не как геноцид, а как преступления против человечности (это понятие также разработал беларус – юрист из Витебска Арон Тройнин).
«Заходишь в комнату – и чувствуешь, словно горишь в ней»
Ирина Кашталян обращает внимание на то, как с темой геноцида сегодня в Беларуси знакомят школьников.
«Были опубликованы учебники, которые не выдерживают профессиональной критики. И это очень опасно для будущего. Мы не знаем, как это влияет на психику. Я немного следила за каналом Генпрокуратуры и слышала аргументы, что мы хотим показать детям побольше фотографий трупов, чтобы они больше знали. Таким образом хотят воспитать патриотизм. Но так психика не работает, и так не работает образование. Эффект будет обратным. И это вредные практики, не способствующие сохранению памяти», – говорит эксперт.
Детям нужно рассказывать о трагедии войны, но делать это так, чтобы у учащихся вырабатывалось критическое мышление, умение осмысливать все события, без запрещенных тем, чтобы в будущем сегодняшние школьники смогли построить общество без угрозы войны и геноцида, но в Беларуси этого не делается, говорит Ирина.
«В Беларуси педагогические практики с учетом психологического влияния такой драматической темы находятся на достаточно низком уровне. Хотя есть рефлексирующие учителя, участвовавшие в международных проектах, и они стараются не идти на поводу у пропаганды насилия и запугивания людей. Но я слышала про Хатынь – там в музее есть комната, куда ты заходишь, и чувствуешь, словно ты горишь в этом доме – такая воссоздана атмосфера. Были случаи, когда дети, которые туда приходили, теряли сознание. Что это вообще? Какой будет ущерб от такого образования, нам еще предстоит оценить в перспективе», – говорит эксперт.
Вот так описывается этот музей в официальных источниках:
«Чтобы подчеркнуть ужасы истории, в напольном покрытии музейных залов сделано углубление в виде широкой поломанной линии – под закаленным стеклом правдоподобная инсталляция в виде потока крови. На стекло можно наступать – человеческий вес оно выдерживает, но чтобы сделать первый шаг, придется преодолеть страх провалиться в красную реку».
Рассказывается также о четвертом зале музея, где «светодинамические экраны восстанавливают эффект пребывания в горящем сарае».
Отделена ли Беларусь от европейской памяти о Второй мировой войне?
Послов России и Беларуси в этом году не пригласили на европейские мероприятия по случаю празднования 80-летия победы над немецко-фашистской Германией. Не приглашали также на годовщину освобождения концлагеря Аушвиц-Биркенау. Значит ли это, что наш народ отделили от европейского процесса памяти о Второй мировой войне и правильно ли делает Европа?
Ирина Кашталян считает, что нужно различать память о жертвах войны и представителей режимов, развязавших новую войну и пропагандирующих ее. Поэтому, по мнению эксперта, не приглашать послов страны-агрессора, а также государства, помогающего в реализации военной агрессии и массово нарушаюшего права человека – правильное решение.
С этим согласен также Владимир Лобач, напоминающий, что «в общечеловеческой практике на свадьбы и поминки не приглашают воров». Однако, по мнению историка, Европа могла бы вместо беларусских и российских чиновников пригласить обычных людей, переживших войну.
«Игнорировать и не учитывать жертвы, которые были в Восточной Европе, невозможно. Ни одна серьезная монография, касающаяся Второй мировой, не обходится без беларусской темы. В научном дискурсе Беларусь включена в европейскую культуру памяти, но в публичном пространстве этих знаний недостаточно», – говорит Лобач.
Алексей Ластовский отмечает, что ранее существовало единство победителей во Второй мировой войне, в том числе задававшее контуры послевоенной перестройки Европы. Сейчас это единство распадается, а политические разделения становятся важнее общей памяти. Что естественно, ведь военная агрессия превращает Россию и ее официальных представителей в персон нон-грата. Но есть ли будущее у политики изоляции, задается вопросом эксперт?
«Какой бы ни была страшной сегодняшняя война в Украине, надо думать о выходе из этого. И у нас пока не хватает стратегического мышления – а что делать с россиянами? Мы же не можем возвести забор. Возможно, общая культура памяти могла бы быть выходом».
Кого на самом деле нужно сравнивать с нацистами?
День Победы сегодня сильно инструментализируется и в Беларуси, и в России, и поставлен на службу пропагандистской машине. В России эту дату, а также всю историю Второй мировой войны используют, чтобы оправдывать и пропагандировать войну в Украине. Украинцы открыто сравниваются с нацистами, а российские войска – с теми «дедами», которые воевали против нацистских преступников.
В Беларуси ракурс несколько иной – в один ряд с военными событиями ставятся протесты 2020 года, участников которых сравнивают с нацистами, а тех, кто их репрессирует, называют героями, защищающими Отечество.
Чтобы противостоять этой пропаганде, историки советуют смотреть и читать не только официальные провластные источники – так можно увидеть совсем другие параллели, чем те, что пытаются навязать власти.
«Я бы предложил сравнивать российские декларации и тексты с теми, что были в нацистской Германии. Была такая статья российского политтехнолога Тимофея Сергейцева "Что Россия должна сделать с Украиной?". Нужно как можно больше украинцев убить во время военных действий. Но Сергейцев пишет, что технически это не получится, поэтому нужно будет их переделывать в русских. Это лучше, чем "план Ост" или хуже? Как это воспринимать? Надо сравнивать, что делает руководство современной России, с тем, что делали руководители нацистской Германии», – говорит Павел Терешкович.
Когда праздновать: 9 или 8 мая?
По мнению историков, существенной разницы нет. Павел Терешкович напоминает историю даты, и как получилось, что Европа отмечает годовщину Победы 8 мая, а постсоветское пространство – 9-го:
«Первое соглашение о капитуляции Германии было подписано еще в ночь с 7 на 8 мая. На подписании присутствовали журналисты, с которых взяли подписку, что они не будут разглашать, что прекращение военных действий должно наступить 8 мая в 23:01 по берлинскому времени. Но среди этих журналистов был корреспондент Аssociated Press Эдвард Кеннеди, который на следующий день случайно услышал выпуски немецкой радиостанции, призывавшей немецких солдат прекратить военные действия. И он подумал: можно не выдерживать 36 часов молчания и утром 8 мая сообщил редакции, что соглашение подписано, Германия капитулировала. Об этом быстро узнали повсюду, и люди пошли на улицы праздновать. Политики должны были догонять это. Черчилль выступил в 15 часов и объявил, что война закончена, хотя по соглашению это должно было произойти вечером, в 23:01. А по московскому времени это уже было 9 мая – 00:01».
По словам историка, это просто историческая случайность, которой сегодня пытаются придать какой-то дополнительный смысл.
Главное, по мнению экспертов, не дата, а суть этого дня – примирение, память, печаль, переосмысление.
«Здесь абсолютно нет места фанфарам и колоннам боевой техники. Необходимо вернуть этому дню понятное человеческое измерение», – подытоживает Владимир Лобач.
Добро пожаловать в реальность!