Известный российский писатель и журналист Дмитрий Быков в эфире радиостанции «Эхо Москвы» прокомментировал последнею встречу Владимира Путина и Александра Лукашенко и дал оценку ситуации в Беларуси.
― Хочу вас спросить про систему образов, которая была на последней встрече Владимира Путина и господина Лукашенко. Это море, яхта – что это?
― По сети уже широко гуляет мем с Титаником. Где Ди Каприо с возлюбленной стоит на носу и примерно в тех же позах, только непонятно, кто из них Ди Каприо, они там находятся. Нет, я не думаю, что здесь специально что-то…Вы знаете, пора перестать читать между строк. Никакого месседжа там не содержится. Наше мнение, то есть общественное мнение больше значения не имеет ни малейшего. Они могли бы с тем же успехом встречаться в дремучем лесу с кистенем. И такие были, на берегу, регулярном парке, в кабинете в Кремле. Никакого смысла в этом нет. Они встречаются там, где им удобно и где им нравится дуновение бриза.
― Это тоже посыл, сигнал.
― Да, никакого сигнала там нет. Некому подавать сигналы. Нет субъекта, к которому стоило бы обращаться.
― Но есть какие-то вещи, которые отправляют сигнал вне зависимости от того, хочет сам участник или нет.
― На подсознательном уровне — да, свежий ветер. Крики бриз, мы спина к спине у мачты против тысячи вдвоем. Вот так они себе это рисуют. Для их наверное какая-то семантика такая.
― А присутствие сына на встрече – что это?
― Сын же везде присутствует. Сейчас Лукашенко без него практически никуда не ездит. Это уже второе «я», преемник. Улучшенная модель Лукашенко 2.0. Я не знаю, что это. Но в любом случае он неотрывен. Очень жаль, что за Колю решили его судьбу.
Меня интересует одна ситуация. С Сапегой
― Почему Владимир Путин защитник наш, всех граждан России не вступился за гражданку России.
― А нам обещали ее выдать сразу после этого. Уже сказано, что после суда мы ее получим. Правда, суд до некоторой степени отсрочен. Но понимаете, я бы не стал так уж сильно разграничивать даже и стилистически империю Путина и, скажем так, маленькую страну Лукашенко. Стилистически это одно и то же. Как правильно заметил один из ваших обозревателей: морская свинка, опытный полигон. Ну, в общем, сегодня не Россия большая Беларусь, а наоборот Беларусь – маленькая Россия, которая на самом деле чувствует за собой путинскую не очень могучую, но все-таки спину. Поэтому Сапега, конечно, она будет выдана сюда. Вот что с ней будет здесь – уже довольно печально.
― Почему? Что вас заставляет об этом думать.
― Потому что, разумеется, ей найдут массу обвинений. Участие в несанкционированных акциях…
― Да она вроде бы не была в России все годы.
― Какая разница, где она была. Она пыталась, видимо, в своей курсовой, которую она сама выдумала так элегантно, это кстати к вопросу об оккупации. Помните когда русская студентка, находясь в рабстве у немецкой домохозяйки в 1944 году, она ей по ее просьбе дала оправдательный документ. Там было написано: ко мне тут относились замечательно. Студентка филфака МГУ. То есть сразу было понятно, как относиться к этому. Предельно безграмотная история с курсовой, выдуманная Сапегой явно в расчете на дискредитацию следствия. Конечно, ей здесь будут инкриминировать и попытки свержения конституционного строя в Беларуси и вмешательство, и распространение данных о силовиках. Неужели вы думаете, что ее передадут и отпустят.
― Я, честно говоря, даже не знаю, передадут ли, в конце концов.
― Передадут, безусловно. И здесь демонстративно будут судить. Так мне это рисуется. То есть они сейчас уже действуют по одной схеме: никаких попыток задобрить, продемонстрировать, создать хотя бы витрину либерализма. Они действуют абсолютно в открытую. Термин «нахлобучить», который мы с вами обсуждали, он стилистику обнажает до предела. Будут нахлобучивать всех. Или это лучше, чем пытаться изобразить из себя хоть какое-то следование закону. Как говорят полицейские: Конституция – хороший документ, но к жизни отношения не имеет.
― Возвращаясь к ситуации с Протасевичем, Сапегой и самолетом. На ваш взгляд, почему именно самолет стал для Европы такой точкой, после которой вдруг начались решительные действия.
― Потому что им плевать абсолютно на Протасевича, на Сапегу, на Лукашенко. В самолете сидело некоторое количество европейцев. На которых не плевать. Неужели вы думаете, что кого-то в Европе волнует свобода и права в Беларуси.
― А как же гуманизм. Права человека.
― Свобода и это как замечательно кто-то заметил, Божена Рынска… Ну сейчас они опять выразят глубокую обеспокоенность. Да ничего они не могут сделать. С импотентом можно делать все, что угодно. Ну что мы говорим про какую-то Европу. Я понимаю Европу. Европа тоже она в своем праве. Если эти люди сами не могут сместить свою власть, их там 9 миллионов 344 тысяч человек. Я специально смотрел. Против одного Лукашенко и даже пусть против миллиона его силовиков. Неужели остальные 8 миллионов ничего не могут сделать. …Ну не Европе же тащить, правда. А, кроме того, в Беларуси количество сторонников Лукашенко заметно увеличилось после протестов. Он же удержался – значит, он сильный. Значит вам так и надо. Это очень интересная социологическая динамика. Я думаю, что в августе прошлого года 90% населения было против него. Сегодня я думаю не более 60. Процентов 30 он отыграл.
― За счет чего?
― За счет близости к Путину, за счет того, что удержался. Кто выжил – тот и прав. Это в некоторых не очень развитых странах живучесть диктатора является показателем как бы его богоизбранности. Господь помогает. Ну как он не слетел. Ведь всем было очевидно, что он слетит. Я абсолютно был уверен, что он не удержится. Он удержался. Это лишний раз нам всем живой и наглядный урок.
― Но ведь вот что получается. Такие лидеры, хоть весь народ будет против них выходить, если они сами не сдаются – они остаются в 21-м веке.
― Ну, конечно. Во-первых, никто не будет убиваться за народ, который не хочет освободить сам себя. Во-вторых, никого нельзя тащить из болота, если он там живет.
― Возвращаясь на последние 10-15 лет. Как-то по-другому теперь открывается фигура Януковича. Который не захотел стать Лукашенко, Асадом или кем-то там. А просто взял и сбежал.
― Начинаешь как-то уважать его больше. Трогательный человек, действительно не устроил Тяньаньмэнь. Но с другой стороны и украинцы не совсем белорусы. Они бы могли дорваться до его резиденции с батоном и там устроить Каддафи уже непосредственно в текущий момент. Это в Беларуси такой есть навык культурного мирного протеста. В Украине навык совершенно другой и вряд бы они стали терпеть Тяньаньмэнь. К тому же их было количественно больше. Поддержка Януковича была процентно совершенно ничтожна. А у Лукашенко, судя по всему, она несколько больше. Может быть, потому что действительно пропасть между Беларусью и остальным миром больше, чем пропасть между Лукашенко и его народом. Беларусь — уж очень специальный остров и они на этом острове очень долго уже сидят.
― То есть у них проблема с пиаром что ли. Они не раскручены.
― Нет, дело не в пиаре. Просто у них есть такая привычка. Привычка жить под Лукашенко. Они 30 лет под ним живут. Это больше, чем под Януковичем, больше, чем мы под Путиным. За это время успевают вырасти три поколения. И они действительно думают: с нами иначе нельзя. Может действительно себя считают такими особыми.
Добро пожаловать в реальность!