О жруналистах и ржуналистах

Журналист Кирилл Живолович пишет о своей профессии с приставкой «экс». Он не хочет больше быть журналистом в стране, где эта профессия превратилась в пристанище подонков. Его текст – обвинение в адрес людей из государственных СМИ, предавших профессию и своих соотечественников.

Нас долго делили на "чэсных" и "нячэсных". Отделяли от аналитиков и экспертов, журналюг и писак. Учили нас в БГУ, ЕГУ и где попало. Мне вообще не повезло - в члены не звали ни в БСЖ, ни в БАЖ. Но сегодня нужно признать: нас, журналистов, в Беларуси больше нет.

Мы теперь делимся на ржуналистов и жруналистов. А в итоге из нас хотят сделать обычных глистов, которые должны паразитировать друг на друге и в тех местах, где вовремя и увесисто наваливают разноплановые "лидеры" и точно указывают на места, где есть дела для паразитов, в которых нас превращают.

Мне было неприятно, когда несколько лет назад в одного нынче известного телеагитатора десятки людей бросали снежками и массово отвешивали ему волшебных пендалей. Но неприятно было не потому, что он этого не заслуживал, а потому, что он делал то, что в нашем государстве по-прежнему называется журналистикой.

Но то, что сегодня делаем мы в журналистике, вызывает в большинстве случаев тошноту. Иногда мы улыбаемся, порой негодуем, зачастую возмущаемся. Но чаще всего мы молчим. И это самое печальное. Потому что только одних выпускников журфака БГУ в Минске было бы достаточно для того, чтобы Наталья Радина или Ирина Халип находились сейчас у себя дома, чтобы у нас не забирали компьютеры и не угрожали расправами, чтобы из Сергея Дорофеева не делали идиота, а всех нас не заставляли превратиться в работников сферы обслуживания. И ведь в одном опасном ряду стоят все: как "чэсныя", так и "нячэсныя", как жруналисты, так и ржуналисты. Живем в такое время, которое перестало спрашивать аккредитации и редакционные удостоверения. Те, кто не верит, спросите как-нибудь хотя бы у Федуты. Если, конечно, дождетесь с ним встречи.

Совсем не хочется размазывать по тексту тему нахождения наших коллег нынче в местах, которые отапливаются бесперебойно. Это страшно, но мне даже родители не верят в то, что происходит в стране вот уже три недели! Если я не могу раскрыть глаза на происходящее даже отцу и матери, то кто убедит людей, напрочь  расстрелянных в голову телевизионным бэтээром?

Как реагировать, если большинство коллег, причем разновзглядовых и разноплановых, вот уже две недели в разных местах разводят пьяную грусть и глубокую печаль? И когда журналисты способны лишь за кружкой пива говорить о том, что бы они хотели осветить, то это уже пивнуха, а не редакция. А более честным журналистом давно стал, например, Куллинкович, который то, что видит, то и говорит: если это ж..а, то он говорит, что это ЖОПА. Без точек и многоточий. Без сокращений и какой-то там к черту корректности!

По правде говоря, сегодня тот же Михалок больший журналист, чем все выпускники БГУ и ЕГУ вместе взятые - от него узнают намного больше правды, пусть и не всем понятной: "играй и ищи". А я больше не могу заниматься журналистикой, потому что это занятие уже даже не соответствует распространенному штампу о второй древнейшей профессии. И тех, кто молча считает меня своим коллегой, нынче уверяю: пока вы молчите, у нас с вами разные занятия. Зато я успел поспорить со многими близкими себе людьми: мой ребенок, которому нынче три года, не будет учиться в школе, где в учебнике первоклашек двенадцать фотографий того, кто нас упорно делит на ржуналистов и жруналистов. Ржать уже невмоготу и не с чего, но и жрать в доме полного пресса тошно. И во избежание кривотолков смею уверить: жить и учиться мой ребенок будет в Беларуси. А ваши дети будут взрослеть и умнеть где? Вы коллеги или калеки?