Она училась в лучшей школе Минска, была знакома с Янкой Купалой, могла стать актрисой Еврейского театра Михоэлса. Но случилась война — в первые дни разбомбили ее дом, пришлось бежать из Минска, потом была эвакуация на Урал и в Казахстан. А после войны она стала технологом макаронной фабрики в городе Борисове, где живет до сих пор.
— Родилась я в Минске, в 1925 году. Жили мы в большом, «коммунальном» дворе. Минск в то время был очень своеобразным — не менее интересным чем, например, Одесса. Здесь было много евреев, поляков, беларусов и людей других национальностей. Правда, о национальности мы не задумывались тогда, совсем. Все было шумно, весело, дружно, - рассказывает Дора Романовна. — Мы жили в центре Минска, соседи у нас были очень интересные. Каждый день во дворе я встречала Янку Купалу — Ивана Доминиковича Луцевича. Его автомобиль "Шевроле", подаренный правительством, стоял во дворе, где мы играли. И ржавел. Он на нем совсем не ездил. Жена Ивана Доминиковича, тетя Владя, часто общалась с нами, детьми. Славные были люди…
Отец, хоть это совершенно необычно для еврея, от нас с мамой ушел. Мы остались с бабушкой и дедушкой. Дед был набожный еврей, а говорил только по-белорусски. В памяти остались воспоминания о праздновании Песаха, о маце, которую приносил дедушка и укрывал салфеткой, о той, ни с чем несравнимой атмосфере, царившей в семье накануне праздника.
Я ходила в школу №4, теперь это Гимназия №4. Вместе с нами учились дети членов правительства, актеров. Я была знакома с Лидией Ржецкой, женой Леонида Рахленко, дружила с дочкой Янки Мавра, Наташей. Однажды я попала в Еврейский театр Михоэлса, на прослушивание к Вениамину Зускину, и он высоко оценил мои актерские способности. Мама моя мечтала, что я стану актрисой…
Когда началась война, мне было 16 лет. 24 июня сгорел наш дом. Уходили из города мы под разрывами бомб, шли пешком по пыльной каменистой дороге. Если бы не ушли, разделили бы участь евреев в расстрельной Яме. Дедушка все пытался повернуть обратно — чувствовал, что никогда не вернется в Минск.
В эвакуации мы были в Поволжье, на Урале и в Казахстане. Все годы в эвакуации работала: в колхозе, на строительстве военного завода, на электростанции. На Урале, по 12 часов на морозе, полуголодные работали вместе, в лесу — и эвакуированные, и ссыльные. Еще по дороге на работу, в поезде, все мы уже были усталыми, изможденными. Однажды я смотрю: все потухшие такие, словно неживые... Встала, вышла в центр вагона — и запела:
Ну кто в нашем крае,
Чилиту не знает?
Она так умна и прекрасна,
И вспыльчива так, и властна,
Что ей возражать опасно….
От этой солнечной песни, из репертуара Шульженко, настроение в вагоне изменилось, люди ожили… А у меня с тех пор появилось прозвище — Чилита.
В Минск вернулись в 1946 году, жить было негде — ютились в чужих квартирах, снимая углы. Поступила в Минский химико-технологический техникум пищевой промышленности, а потом вместе с мамой переехала в Борисов.
Дора Романовна всю жизнь работала на борисовской макаронной фабрике,
технологом и инженером по технической информации.
— На фабрике я встретила своего будущего мужа. Во время войны он был среди тех, кто был на принудительных работах в Германии, а оттуда вернулся, хромая на одну ногу после осколочного ранения в бедро. У Доры и Михаила родились два сына. Старший, уже совсем взрослый сын, погиб в аварии на пешеходном переходе в Минске. Младший живёт вместе с нею в Борисове.
Рассказ "Хромое счастье"— о муже, огромной любви и истории их семьи, Дора написала уже после его смерти.
— Когда все вокруг меня рушилось — умер муж, заболела мама, я начала писать. Пока я писала, была счастлива, — рассказывает Дора Романовна. — С помощью двоюродного брата издала книги "Открытая дверь" и "Они живут в моей душе". Тиражи разошлись по друзьям и знакомым. Одна из книг находится в фонде Центральной библиотеки Борисова.
Уже уйдя на пенсию, пришла в Борисовскую еврейскую общину. Занималась там тем, что умела: сочиняла стихи и сценарии к любительским постановкам, играла на сцене. Здесь радостно и свободно, ощутила себя «своей среди своих».
— Еврейские глаза всегда грустные, даже если человек смеется, — говорит Дора. Романовна.— В человеке всегда важны его качества личные, его душа и воспитание. А национальности Бог придумал для того, чтобы мир был ярче, интереснее. И раз уж национальность дана, необходимо быть ей верной, до конца, — говорит Дора Романовна. — К сожалению, уходят годы, уходят силы. Это необратимый, закономерный процесс. Я прожила не слишком счастливую жизнь, но была и очень счастлива. Когда любила, когда читала, писала свои повести, и когда ощутила себя еврейкой. Тем, кто только осознает свое еврейское происхождение, я хочу сказать: «Держитесь своих, любите свой народ, изучайте его историю и традиции, и гордись тем, что вы — евреи!".
В феврале автор проекта «Лица общины» Дмитрий Шеметков побывал в гостях у Доры Романовны Василевской. Теперь в его цикле видео-рассказов и фотографий свидетелей Холокоста, ныне живущих в Беларуси, будет и ее история.
Добро пожаловать в реальность!